Лабиринты

Поворот шестой

В мо­ре уй­дет мое сер­дце, буд­то ко­раб­лик 
В по­ис­ке крас­но­го пер­ца и, мо­жет быть, зо­лота, 
В мо­ре чу­жом я хо­чу от зи­мы отог­реть­ся, 
Ба­боч­кой быть пе­рес­тать, той, 
Что на бу­лав­ку на­коло­та…

Сол­нце мед­ленно пол­зло к ли­нии го­ризон­та, ок­ра­шивая не­бос­вод в баг­ря­но-зо­лотис­тые то­на. При­бой, слов­но лас­ко­вый и не­посед­ли­вый ще­нок, рез­вился на мел­кой галь­ке, зас­тавляя ее шур­шать и петь в такт вмес­те с шу­мом волн. Вы­соко па­рили чай­ки, ле­ниво кри­ча на гор­танном птичь­ем язы­ке. Лет­ний день до­горал, но ле­нивая жа­ра не хо­тела по-преж­не­му ухо­дить со сво­его за­кон­но­го мес­та. 
Ксе­ния лег­ла на спи­ну, пос­мотре­ла на зо­лотой шар, ко­торый зас­тыл на краю мо­ря. Ав­густ за­кан­чи­вал­ся, сен­тябрь был сов­сем близ­ко, од­на­ко в Кры­му под­сту­па­ющей по­лын­ной го­речи осе­ни со­вер­шенно не ощу­щалось. Здесь все бы­ло про­низа­но том­ной ис­то­мой, дре­мот­ной лен­цой Юга. Ксе­нии не хо­телось по­кидать ма­лень­кий рай и воз­вра­щать­ся под се­рое не­бо сто­лицы. 
Впер­вые за пос­леднее вре­мя она по­няла, что счас­тли­ва; ощу­щала, как со­вер­шенно не­объ­яс­ни­мое чувс­тво про­низы­ва­ет всю ее суть, каж­дую кле­точ­ку те­ла, зас­тавля­ет сер­дце слад­ко под­ра­гивать в гру­ди. Но в то­же вре­мя где-то да­леко бы­ла зап­ря­тана ще­мящая тос­ка. 
Ксе­нии ка­залось, что всё идет слиш­ком глад­ко; как буд­то судь­ба ре­шила дать не­боль­шую пе­редыш­ку, усы­пить бди­тель­ность, что­бы по­том взять ре­ванш, отыг­рать­ся по круп­но­му и по­казать смер­тным, что они лишь шах­матные фи­гуры, рас­став­ленные ею на дос­ке. Пы­та­ясь отог­нать тре­вож­ные мыс­ли, де­вуш­ка зак­ры­ла гла­за, поз­во­ляя пос­ледним лу­чам ухо­дяще­го сол­нца лас­кать ее те­ло. 
Уже ме­сяц она и Ва­дим жи­ли в Ял­те. Пос­ле ин­ци­ден­та в ван­ной Мет­лицкий на удив­ле­ние вел се­бя спо­кой­но, слов­но не бы­ло той чер­ной ме­лан­хо­лии, пог­ло­тив­шей его внут­ренний мир. Он да­же умуд­рился спо­кой­но отыг­рать пос­ледний спек­такль в се­зоне, не пос­канда­лил с худ­ру­ком, хо­тя но­вое ру­ководс­тво вос­при­нимал в шты­ки, по сво­ему обык­но­вению не пы­тал­ся да­же соз­дать ви­димость сот­рудни­чес­тва. 
Од­на­ко Ксе­ния все ча­ще и ча­ще ло­вила у не­го в гла­зах ка­кую-то зве­риную тос­ку, боль­ше при­сущую ди­кому жи­вот­но­му, то­мяще­муся в клет­ке, не­жели че­лове­ку. Она бе­зум­но бо­ялась, что Ва­дим вновь сор­вется, по­пыта­ет­ся вы­кинуть но­вый фор­тель, гра­нича­щий с бе­зуми­ем. Она не бы­ла го­това к то­му, что­бы по­терять его нав­сегда. Ксе­ния хо­тела прос­то быть ря­дом, ни­чего не про­сить вза­мен с ус­ло­ви­ем, что Ва­дим бу­дет прос­то жить, тво­рить, же­лать. Хо­тя сам ак­тер об­молвил­ся, что ему же­лать боль­ше не­чего… 
Эти сло­ва кам­нем ви­сели на ду­ше у Ксе­нии, и ни­как не хо­тели ухо­дить из па­мяти, да­же без­мя­теж­ное су­щес­тво­вание на Чер­но­мор­ском ку­рор­те не смог­ло пол­ностью по­дарить же­лан­ный по­кой. 
Ког­да Мет­лицкий пред­ло­жил от­пра­вить­ся к мо­рю, то Ксе­ния по­нача­лу хо­тела выб­рать Со­чи, что­бы из­бе­жать вни­мания со сто­роны ба­буш­ки, от­ли­ча­ющей­ся же­лез­ным ха­рак­те­ром и из­рядной про­ница­тель­ностью. Но по­том вдруг ре­шила про­верить нас­толь­ко ли она мо­раль­но па­ла в гла­зах сво­их родс­твен­ни­ков. 
Софья Ми­хай­лов­на при­няла по­яв­ле­ние внуч­ки в ком­па­нии с муж­чи­ной, ко­торый стар­ше нее прак­ти­чес­ки в два ра­за, на удив­ле­ние спо­кой­но, фи­лософ­ски рас­су­див, что поз­дно де­лать за­меча­ния и пы­тать­ся убе­речь от стра­даний, ес­ли она уже сде­лала свой вы­бор. Те­ма сов­мес­тно­го бу­дуще­го уме­ло об­хо­дилась сто­роной в раз­го­ворах, но умуд­ренная опы­том жен­щи­на все же по­сели­ла внуч­ку и ее спут­ни­ка в од­ной ком­на­те до­ма от­ды­ха, за­писав их на дру­гое имя суп­ру­гов, ко­торые де­лали бронь, но ее сня­ли. Пе­ресу­ды и пе­ретол­ки не бы­ли нуж­ны, все это прек­расно по­нима­ли. 
Од­нажды ве­чером, ког­да Ксе­ния ос­та­лась на­еди­не с ба­буш­кой на тер­ра­се за сто­ликом, Софья Ми­хай­лов­на пос­ле дли­тель­но­го раз­гля­дыва­ния сво­ей внуч­ки, все же за­вела раз­го­вор, из-за ко­торо­го уже тре­тий день у де­вуш­ки на сер­дце бы­ло нес­по­кой­но. 
- Ксю­ша, - ба­буш­ка вни­матель­но пос­мотре­ла на нее, ти­хо вздох­ну­ла, - я по­нимаю те­бя прек­расно. Вла­дик был не­дора­зуме­ни­ем, ко­торое твоя мать на­вяза­ла те­бе в ка­чес­тве же­ниха. Я так ра­дова­лась, ког­да ты его от­пра­вила. Не та­кой муж­чи­на те­бе ну­жен. 
Ксе­ния вы­жида­тель­но смот­ре­ла на жен­щи­ну, ко­торая в свои шесть­де­сят семь лет еще не по­теря­ла бы­лую кра­соту. В ког­да-то тем­ных во­лосах ви­лись змей­ки се­дины, из за­мыс­ло­вато уло­жен­ной при­чес­ки не вы­бива­лась ни од­на лиш­няя пряд­ка, мор­щинки лу­чика­ми рас­хо­дились лишь вок­руг глаз и у ли­нии рта. Кра­сивые се­ро-го­лубые гла­за с неж­ностью пог­ля­дыва­ли на внуч­ку, заг­ля­дывая в са­мые по­та­ен­ные угол­ки ду­ши. 
- Ба­буль, не на­до, - ти­хо про­из­несла де­вуш­ка. 
- На­до, Ксю­ша! – жес­тко до­бави­ла по­жилая жен­щи­на. – Я не бу­ду но­тации чи­тать. Хо­чу лишь ска­зать, что те­бе по­том бу­дет очень тя­жело. Та­ких, как Ва­дим, не за­быва­ют. Ду­ма­ешь, по­чему я за­муж во вто­рой раз так и не выш­ла? Зва­ли ведь, не еди­нож­ды. Все го­вори­ли, что ре­бен­ку мо­ему отец ну­жен. Но не мог­ла я быть с дру­гим. Дед твой был гу­люн знат­ный, на фрон­те не од­на по­левая же­на у не­го бы­ла. Но мне бы­ло все рав­но. Я зна­ла, что он вер­нется ко мне, хо­тя «доб­рые» лю­ди все вре­мя на­шеп­ты­вали га­дос­ти. 
- Дед же по­гиб на фрон­те? – Ксе­ния не­до­умен­но пос­мотре­ла на ба­буш­ку. 
В детс­тве де­вуш­ка всег­да лю­била рас­смат­ри­вать фо­тог­ра­фии, на ко­торых был за­печат­лен муж­чи­на в во­ен­ной фор­ме, грудь ко­торо­го ук­ра­шали ор­де­на, а на му­жес­твен­ном ли­це иг­ра­ла ед­ва за­мет­ная улыб­ка. 
- На лю­бов­ном фрон­те, - жес­тко, с пле­ча ру­бану­ла Софья Ми­хай­лов­на. – Вой­на за­кон­чи­лась, его пе­реве­ли в Одес­су слу­жить. Я и ма­ма твоя дол­жны уже бы­ли ехать, как вдруг при­ходит те­лег­рамма. Умер ваш муж, со­болез­ну­ем. Вой­ну всю про­шел, а тут умер! Я тог­да ни сле­зин­ки не про­рони­ла, при­еха­ла на мес­то ра­зуз­нать, что к че­му. Ока­залось, он с друж­ка­ми из-за смаз­ли­вой ак­три­сы в рус­скую ру­лет­ку иг­рал. Пу­ля ему пос­ледне­му дос­та­лась. Факт са­мо­убий­ства скры­ли, спи­сали всё на бан­ди­тизм, тем бо­лее тог­да в го­роде об­ста­нов­ка бы­ла та еще. 
- По­чему ты ни­ког­да не го­вори­ла? – оше­лом­ленно про­рони­ла Ксе­ния. 
- Хо­тела, что­бы отец и дед ос­тался в па­мяти, как нас­то­ящий ге­рой и офи­цер. 
- А за­чем сей­час рас­ска­зала? – де­вуш­ка все еще пы­талась вос­при­нять сло­ва ба­буш­ки, но не мог­ла. Дед в ее пред­став­ле­нии всег­да был на по­рядок вы­ше дру­гих лю­дей – ге­рой, за­щит­ник ро­дины, про­шед­ший всю вой­ну без еди­ного ра­нения. 
- По­тому что Ва­дим твой из та­кой же по­роды, - вздох­ну­ла Софья Ми­хай­лов­на. – Но Ксю­ша, луч­ше уз­нать та­кого муж­чи­ну, чем всю про­жить поч­ти сто лет, не зная, как хо­рошо бы­ва­ет. 
Ксе­ния сглот­ну­ла ком, об­ра­зовав­ший­ся в гор­ле, бро­сила на ба­буш­ку взгляд из-под опу­щен­ных рес­ниц. Жен­щи­на по­кача­ла го­ловой, но не уко­риз­ненно, а по­нима­юще. Софья Ми­хай­лов­на раз­де­ляла ув­ле­чение внуч­ки, со­чувс­тво­вала ей и прек­расно зна­ла, что де­вуш­ка не в сос­то­янии сбро­сить пу­ты, ко­торы­ми ее опу­тал Ва­дим еще при пер­вой встре­че. 
- И еще од­но. Я тут в гла­за его заг­ля­нула. Кра­сивые, си­ние, как мо­ре. Но пус­тые. Не дер­жит уже его ни­чего здесь, - вздох­нув, про­рони­ла ба­буш­ка, кос­ну­лась ру­ки внуч­ки. – Ксюш, ло­ви каж­дый мо­мент, ска­жи ему всё, что хо­тела. Но не жди, что это ос­та­новит его. Не та­кой твой Ва­дик… Дом, быт, же­на в пе­ред­ни­ке на кух­не – не это ему на­до. И ма­ет­ся, пы­та­ет­ся бе­жать, но к те­бе все до­рож­ки ве­дут. 
По­давив вздох, Ксе­ния вздрог­ну­ла и зяб­ко по­ежи­лась, хо­тя вет­ра не бы­ло, и на от­кры­той тер­ра­се, где про­ходи­ли зав­тра­ки и ужи­ны, сто­ял са­мый нас­то­ящий зной. Прог­ре­тый мра­мор на по­лу и сте­нах щед­ро де­лил­ся сво­им теп­лом с по­сети­теля­ми. 
Ба­буш­ка су­мела оз­ву­чить ее са­мый боль­шой страх, ко­торый не­от­лучно на­ходил­ся в сер­дце. Ей пос­то­ян­но ка­залось, что Ва­дим ско­ро ис­чезнет, рас­тво­рит­ся в не­бытие, заб­рав с со­бой, то нем­но­гое, что по­ка еще у них бы­ло. 
- Я знаю, ба­буль, знаю, - про­шеп­та­ла Ксе­ния, пы­та­ясь про­пус­тить ми­мо пос­леднюю фра­зу Софьи Ми­хай­лов­ны. – С ним я мо­гу быть со­бой. Мож­но те­бя поп­ро­сить, - она за­куси­ла гу­бу, в не­реши­тель­нос­ти, но Софья Ми­хай­лов­на дав­но уже всё по­няла. 
- Мо­жешь не про­сить. Ни­чего я не ска­жу ма­тери тво­ей. Вот уж не ду­мала, что моя Та­нюш­ка та­кой мо­ралис­ткой бу­дет, ко­торая толь­ко о день­гах и сы­той жиз­ни ду­мать нач­нет… На­вер­ное, я са­ма ви­нова­та, не го­вори­ла ей час­то лас­ко­вых слов. Да ку­да уж лас­ки-то? Без от­ца рас­ти­ла, на ра­боте про­пада­ла. Все ду­мали – идей­ная, раз в бе­лой блуз­ке и чер­ной юб­ке хо­дит, а у ме­ня во­об­ще ве­щей не бы­ло, - ба­буш­ка по­дави­ла горь­кую ус­мешку, с теп­ло­той в гла­зах пос­мотре­ла на Ксе­нию. – Будь счас­тли­ва, внуч­ка, и не­важ­но, ка­ким об­ра­зом. Это так ред­ко бы­ва­ет. 
Раз­го­вор всё ни­как не хо­тел ухо­дить из па­мяти, Ксе­ния все ча­ще и ча­ще прок­ру­чива­ла в го­лове от­дель­ные фра­зы, ре­шая для се­бя, что же та­кого важ­но­го ей ска­зала ба­буш­ка. Мысль, слов­но ноч­ной мо­тылек вок­руг заж­женной лам­пы, би­лась на краю соз­на­ния, но ни­как не хо­тела при­об­рести от­четли­вую фор­му. 
Сей­час же Ксе­ния и Ва­дим на­ходи­лись в ма­лень­кой бух­точке, у­ют­но при­мос­тившей­ся сре­ди приб­режных скал. Здесь не бы­ло праз­дных от­ды­ха­ющих, по­тому как им приш­лось бы про­бирать­ся сю­да, пре­одо­левая кру­тые скло­ны гор, по­рос­шие гус­тым кус­тарни­ком. Это мес­то де­вуш­ке по­казал один из ее при­яте­лей по дет­ским иг­рам, с ко­торым она поз­на­коми­лась воз­ле ба­буш­ки­ного до­ма, ког­да ей бы­ло де­вять лет. С тех пор, каж­дый при­езд в Крым, она при­ходи­ла сю­да, ког­да хо­телось ос­тать­ся в оди­ночес­тве и по­любо­вать­ся за­катом. Но для них с Ва­димом не­боль­шой ди­кий пляж, спря­тан­ный сре­ди скал, стал са­мым нас­то­ящим ра­ем обе­тован­ным. 
Прох­ладные кап­ли мор­ской во­ды упа­ли на раз­го­рячен­ное сол­нцем те­ло. Ксе­ния взвиз­гну­ла, хо­тела от­тол­кнуть Ва­дима, но его силь­ные ру­ки при­жали де­вуш­ку к зем­ле, а со­леные гу­бы жад­но при­ник­ли к ее гу­бам. Его ды­хание, язык бы­ли об­жи­га­юще го­рячи­ми, ли­шали ра­зума и за­бира­ли в свой плен. Сер­дцу бы­ло ма­ло мес­то в тем­ни­це гру­ди, оно вол­чком зак­ру­тилось, за­хоте­ло вып­рыгнуть на сво­боду. 
- Ксю­ха, что с то­бой та­кое? – меж­ду по­целу­ями спро­сил Ва­дим, чувс­твуя, что де­вуш­ка, как ни­ког­да страс­тно от­ве­ча­ет ему.
Ксе­ния за­мер­ла, по­няла, что вы­дала се­бя с пот­ро­хами. Ее не­обос­но­ван­ное вол­не­ние про­яв­ля­лось бук­валь­но во всем – она пы­талась вгля­дывать­ся в его ли­цо, ста­ралась за­пом­нить каж­дую чер­точку, заб­рать с со­бой, спря­тать в глу­бинах па­мяти, как сен­ти­мен­таль­ную фо­тог­ра­фию, и из­вле­кать ее вре­мя от вре­мени, что­бы вновь пе­режить за­печат­лённый на ней крат­кий миг счастья. Их взгля­ды встре­тились. Ксе­ния про­вела ру­кой по на­мок­шим тем­ным пря­дям ру­кой, от­ки­нула со лба Мет­лицко­го чел­ку, не вы­дер­жа­ла его про­жига­юще­го нас­квозь си­него взгля­да, от­ве­ла гла­за. 
- Эй, пос­мотри на ме­ня, - ско­ман­до­вал он. 
- Так луч­ше? – на­иг­ранно улы­ба­ясь, спро­сила де­вуш­ка. 
- Нет, - бур­кнул Ва­дим, пе­рево­рачи­ва­ясь на спи­ну. – О чем ду­ма­ешь всё вре­мя? Мы при­еха­ли сю­да, что­бы убе­жать от грус­тных мыс­лей. 
- Воз­вра­щать­ся не хо­чу, - не­дол­го раз­ду­мывая, про­из­несла Ксе­ния. Это бы­ло от­части прав­дой. 
- И не на­до. Ско­ро бар­хатный се­зон, ос­та­нем­ся. 
- А как же твоя ра­бота? Но­вый се­зон в те­ат­ре, да и у ме­ня за­нятия, - она по­няла, что при­дет­ся те­перь убеж­дать Ва­дима вер­нуть­ся в Мос­кву. Из сво­его уп­рямс­тва он мо­жет по­губить и свою карь­еру, и ее уче­бу. 
- Да к чер­ту этот те­атр! Как но­вого худ­ру­ка пос­та­вили, так мож­но ска­зать, что я без глав­ных ро­лей ос­тался. А здесь хо­рошо, - Мет­лицкий вновь по­вер­нулся к Ксе­нии, неж­но про­вел ру­кой по ее шее, спус­тился к гру­ди, скры­той под дву­мя лос­ку­тами син­те­тичес­кой тка­ни ку­паль­ни­ка, при­нял­ся пог­ла­живать жи­вот. 
- Не уго­ворил, - Ксе­ния хи­хик­ну­ла, рез­ко под­ня­лась и по­дош­ла к ва­луну, о края ко­торо­го с пен­ным ше­потом раз­би­вались ба­раш­ки волн. Она взгро­моз­ди­лась на ка­мень, дер­зко улы­ба­ясь Ва­диму. 
- Зам­ри! – он взял фо­то­ап­па­рат, сде­лал нес­коль­ко сним­ков. – А те­перь пе­рекинь во­лосы на од­но пле­чо. 
Ксе­ния бес­пре­кос­ловно по­вино­валась, чувс­твуя се­бя Аф­ро­дитой, вы­шед­шей из мор­ской пе­ны. Она ме­няла по­зы, при­зыв­но улы­балась, ощу­щая се­бя все­силь­ной, чувс­твуя на се­бе вос­хи­щен­ный муж­ской взгляд, ко­торый хо­чет заб­рать с со­бой эти мгно­вения крат­ко­го счастья с по­мощью фо­топ­ленки. Ва­дим по­ложил фо­то­ап­па­рат ря­дом с одеж­дой, нап­ра­вил­ся к де­вуш­ке, под­хва­тил ее на ру­ки и во­шел в мо­ре. 
Теп­лая во­да об­во­лаки­вала, лас­ка­ла, про­сачи­валась под тон­кий ку­паль­ник, обос­тряя ощу­щения, да­ря но­вую пор­цию воз­бужде­ния. Мет­лицкий мед­ленно, с нес­пешной чувс­твен­ностью це­ловал Ксе­нию, а она та­яла, как мо­роже­ное на сол­нце, мед­ленно пла­вилась под на­тис­ком его тре­бова­тель­но­го рта. Вых­ва­тив мгно­вение у бес­по­щад­но­го вре­мени, де­вуш­ка за­мети­ла, как пос­ледний луч баг­ря­ного сол­нца сколь­знул по ли­цу Ва­дима, он с улыб­кой пос­мотрел на нее, неж­но, бе­реж­но про­вел ру­кой по её при­пух­шим со­леным гу­бам. 
- Спа­сибо, Ксю­ха, - ти­хо про­бор­мо­тал он. 
- За что? – оше­лом­ленно спро­сила она. 
- Тшш, - про­шеп­тал Ва­дим, вновь при­никая к ее рту не­тер­пе­ливым и жад­ным по­целу­ем, ув­ле­кая ее за со­бой ту­да, где сти­ра­ют­ся гра­ницы доз­во­лен­но­го, нас­то­яще­го, зем­но­го. 
Ночь рас­ки­нулась над мо­рем по­логом из чер­но­го бар­ха­та, на ко­тором был вы­шит узор из свер­ка­юще­го би­сера. Не­ведо­мая швея не­ради­во ис­полня­ла свои обя­зан­ности и на не­кото­рых би­серин­ках обор­ва­лись нит­ки. Не­даром ав­густ зо­вет­ся ме­сяцем па­да­ющих звезд. 
Ксе­ния смот­ре­ла в чер­ное не­бо, счи­тала сго­ра­ющие ме­те­ори­ты, но не за­гады­вала же­лания. Она зна­ла, что ни од­на си­ла в ми­ре не спо­соб­на ис­полнить его - Ва­дим ни­ког­да не бу­дет при­над­ле­жать ей од­ной. Но сей­час он бе­реж­но при­жимал ее к се­бе, и де­вуш­ке не ве­рилось, что ско­ро бла­женс­тву при­дет ко­нец, им пред­сто­ит вер­нуть­ся в сто­лицу к пов­седнев­ным за­ботам и де­лам. Ксе­ния вспо­мина­ла каж­дое мгно­вение про­летев­ше­го го­да, с мо­мен­та встре­чи с Ва­димом. Взгля­дов, при­кос­но­вений, улы­бок, спо­ров, ссор и чувс­твен­ных ласк бы­ло мно­го, да­же слиш­ком мно­го, что­бы их ни­ког­да не за­быть, и в то­же вре­мя, так ма­ло – не на­сытить­ся. 
- Всё бу­дет хо­рошо, прав­да? – ти­хо спро­сила она в на­ив­ной на­деж­де, что Ва­дим убе­рет все ее тре­воги. 
- Учи­тывая, что ты свя­залась с же­натым му­жиком, у ко­торо­го есть проб­ле­мы с ал­ко­голем, ему не да­ют спо­кой­но жить так, как хо­чет­ся, то… Ес­ли я ска­жу, что бу­дет, ты по­веришь? – он хмык­нул, тем са­мым зас­тавляя сер­дце Ксе­нии кро­вото­чить в гру­ди. 
- Нет, не по­верю. 
- Тог­да у те­бя есть шанс сде­лать всё хо­рошо, Ксе­ня. 
- А я хо­чу, что­бы мне бы­ло хо­рошо, но ря­дом с то­бой, - уп­ря­мо пов­то­рила она, по­нимая, что слад­кий сон за­кон­чился, по­ра воз­вра­щать­ся к се­рым и уны­лым буд­ням, ко­торые у нее бы­ли до встре­чи с Ва­димом. 
- Ну тог­да всё бу­дет очень пло­хо, - Мет­лицкий щел­кнул за­жигал­кой, раз­го­няя лет­нюю ночь на па­ру се­кунд. Пла­мя по­гас­ло, и рдя­ный ого­нек тле­ющей си­гаре­ты те­перь стал единс­твен­ным све­том на ноч­ном пля­же, кро­ме звезд-иго­лок, ис­кря­щих­ся в вы­шине. 
– Я ж не свет­лый принц, Ксю­ха, и ты это зна­ешь. Я хо­чу сде­лать од­ну пра­виль­ную вещь – от­пустить те­бя, по­ка сов­сем не ста­ло поз­дно. 
- Я не уй­ду! – вос­клик­ну­ла Ксе­ния. – Ва­дим, я хо­чу ос­тать­ся с то­бой, и будь что бу­дет. Не иг­рай в бла­городс­тво, про­шу. Это не твой об­раз. Я са­ма выб­ра­ла, как мне жить. 
- Я то­же вы­бирал. И до че­го я до­катил­ся? – горь­ко ус­мехнув­шись, ска­зал он. – Ксень, я хо­чу, что­бы ты жи­ла, а не су­щес­тво­вала - де­тей ро­жала, му­жу бор­щи ва­рила. Я не мо­гу это при­нять, да и поз­дно уже ме­нять что-ли­бо. Не да­дут мне и те­бе жить спо­кой­но вмес­те. – Ва­дим за­мол­чал, де­лая глу­бокую за­тяж­ку. За­тем буд­ничным то­ном до­бавил: - Ань­ка про те­бя зна­ет. Я ког­да в Ми­лан ез­дил этой вес­ной, сов­сем по­терял­ся, где я и с кем, ее тво­им име­нем наз­вал. 
- Что? – де­вуш­ка встре­пену­лась, ощу­щая, как мед­ленно про­вали­ва­ет­ся сквозь зем­лю. 
- А ни­чего. По­няла она всё, но ска­зала: «Де­лай, что хо­чет, но на раз­вод не на­дей­ся». Она хо­чет вой­ти в ис­то­рию, бу­дучи мо­ей же­ной, - Ва­дим выб­ро­сил си­гаре­ту, под­нялся, при­нял­ся оде­вать­ся. – Но­сит­ся с тем, что ког­да-то мне по­мог­ла, не выш­вырну­ла к чер­тям, хо­тя мог­ла бы лег­ко это сде­лать. Да­же кни­гу ме­му­аров пи­сать на­дума­ла. Ль­стит ей, что за­мужем за скан­да­лис­том, ко­торо­го на За­паде ждут с рас­прос­тёрты­ми объ­яти­ями. Толь­ко не у­еду, пусть не на­де­ют­ся. Ань­ка же… Она на­мере­ва­ет­ся при­ехать в Мос­кву, ус­тро­ить скан­дал та­кой, что ме­ня вып­рут из стра­ны так, что да­же вслед пла­точ­ком по­машут и вздох­нут об­легчен­но. Чер­то­ва кук­ла! Кар­мен, мать её! 
Ксе­ния очень жа­лела, что не мо­жет ви­деть его ли­ца. Де­вуш­ка то­роп­ли­во на­дела пляж­ное платье, рас­пра­вила его кое-как и вновь се­ла на мес­то, ожи­дая, что Мет­лицкий про­дол­жит раз­го­вор, ко­торый ни­ког­да преж­де у них не воз­ни­кал. Он опус­тился на кам­ни ря­дом с ней, и Ксе­ния об­хва­тила его ру­ками, при­жалась к гру­ди, при­нялась слу­шать раз­ме­рен­ный стук сер­дца, ко­торый всег­да дей­ство­вал на нее ус­по­ка­ива­юще. 
- Ва­дим, про­шу, поз­воль мне быть ря­дом, по­ка я не на­до­ем те­бе, - про­бор­мо­тала она. 
- Ксю­ха, - он по­цело­вал ее в ма­куш­ку, при­об­нял за пле­чи, - ну что ж ты у ме­ня ду­роч­ка та­кая? Как ты мо­жешь мне на­до­есть? Мне иног­да ка­жет­ся, что я то­бой на­сытить­ся не мо­гу, всё вре­мя ма­ло те­бя, хо­чу уз­нать те­бя до кон­ца и по­нять, по­чему ты со мной. Ос­та­новить­ся нет сил, и губ­лю те­бя, та­щу на дно вслед за со­бой. Я, мо­жет быть, сей­час впер­вые за­думал­ся и по со­вес­ти хоть что-то сде­лать за­хотел, имен­но для те­бя. Так, как бу­дет хо­рошо имен­но те­бе. Я те­бя не зас­лу­живаю, ма­лень­кая, ведь­моч­ка моя… 
- Нель­зя че­лове­ка об­ла­годе­тель­ство­вать на­силь­но, Ва­дик. Ты же не лю­бишь, ког­да ре­ша­ют за те­бя? Я та­кая же. – Она за­мол­ча­ла, об­ду­мывая сле­ду­ющие сло­ва. До­бави­ла: - Не вы­дер­жу, ес­ли с то­бой что-то слу­чит­ся. Не смо­гу без те­бя. 
- Ксень, - Ва­дим боль­но сжал ее за пле­чо, встрях­нул так, что у де­вуш­ки ед­ва не клац­ну­ли зу­бы. – Все мы смер­тны, не убе­жать от нее. Кто уй­дет рань­ше, а кто-то поз­же. Ты бу­дешь жить дол­го. У те­бя де­ти бу­дут, муж, ты жур­на­лис­ткой ста­нешь, мо­жет, да­же те­леве­дущей. По­обе­щай! Черт те­бя возь­ми, Ксю­ша! Обе­щай! 
Вновь в го­лосе Ва­дима по­яви­лись сталь­ные нот­ки, про­тив ко­торых де­вуш­ка не мог­ла воз­ра­жать. Прог­ло­тив су­дорож­ный ко­мок, об­ра­зовав­ший­ся в гор­ле, она ти­хо ска­зала: 
- Обе­щаю! А ты обе­щай мне, что не уй­дешь по сво­ей ду­рос­ти. Иног­да я те­бя бо­юсь… Бо­юсь, что ты ос­та­ешь­ся один, ког­да вок­руг те­бя мно­го лю­дей. И да­же я тог­да ста­нов­люсь лиш­ней и не знаю, что де­лаю не так! – де­вуш­ка всхлип­ну­ла, не ста­ла сдер­жи­вать сле­зы, ко­торые про­лились со­леным дож­дем. 
Она так дол­го хо­тела ска­зать это, и вот, со­вер­шенно не­ожи­дан­но, сло­ва вы­лете­ли, и те­перь Ксе­ния не зна­ет, как их вос­при­мет тот, о ком она ду­ма­ет пос­то­ян­но. 
- Эх, Ксю­ха, - вздох­нул Ва­дим, - я те­бя не зас­лу­живаю. – Он бе­реж­но про­вел ру­кой по во­лосам Ксе­нии, неж­но по­цело­вал в ма­куш­ку, стер сле­зы. – Ксюш, не на­до пла­кать из-за та­кой сво­лочи, как я. Ведь­моч­ка моя… Прос­ти ме­ня за то, что сде­лал и за то, что не сде­лал… 
Его жар­кий ше­пот зас­та­вил сер­дце де­вуш­ки под­прыг­нуть, сжать­ся в ма­лень­кий ко­мочек, и по­нес­тись в сво­бод­ном па­дении в про­пасть. И не са­мо па­дение пу­гало, а тот факт, что оно мо­жет ско­ро прек­ра­тить­ся. Ва­дим при­кос­нулся к гу­бам де­вуш­ки, со­леным от слез, и впер­вые их по­целуй по­лучил­ся неж­ный, тре­пет­ный, вол­ну­ющий, да­рящий лег­кую ис­то­му. И Ксе­нии по­каза­лось, что он го­ворит ей го­раз­до боль­ше слов, ко­торых Мет­лицкий все еще не ска­зал, хо­тя пы­тал­ся, и не раз. 
– Пой­дем, не хо­чу но­чевать под от­кры­тым не­бом, - спус­тя па­ру ми­нут про­из­нес Ва­дим, раз­ру­шив не­объ­яс­ни­мую и го­рячую неж­ность, ко­торая еще мгно­вение бы­ла меж­ду ни­ми. 
Де­вуш­ка ни­чего не ска­зала, по­мог­ла соб­рать ве­щи, и они нап­ра­вились по бе­регу мо­ря на вы­ход из бух­ты. На ла­занье по ска­лам тем­ной ночью не от­ва­жил­ся да­же Мет­лицкий. Они шли по ли­нии при­боя, дер­жась за ру­ки, раз­го­вари­вая о вся­кой ерун­де, лю­бу­ясь звез­да­ми, вспо­миная сти­хи. Ва­дим бес­печно сме­ял­ся, но Ксе­ния всё ни­как не мог­ла ус­по­ко­ить сер­дце, ко­торое на­шеп­ты­вало ей, что не сто­ит до­верять от­но­ситель­но­му спо­кой­ствию, в ко­тором она пре­быва­ла ря­дом с лю­бимым муж­чи­ной пос­ледний ме­сяц.