Лабиринты

Поворот девятый

Тре­вога уш­ла на по­кой вмес­те с болью. 
Че­го бы хо­теть — зав­тра все бу­дет ху­же. 
И каж­дые но­вые сут­ки по сче­ту — 
Се­ры и мок­ры, как осен­ние лу­жи

Пять дней прош­ли, слов­но в ча­ду, не ос­та­вив в па­мяти ви­димых раз­ли­чий меж­ду со­бой, со­еди­нив­шись в один сплош­ной ком. Ксе­ния прос­то ле­жала на ди­ване, смот­ре­ла в од­ну точ­ку, пы­та­ясь по­нять, как су­щес­тво­вать даль­ше в го­роде, где нет боль­ше Ва­дима, а есть лишь се­рое не­бо, пла­чущее дож­дя­ми, лю­ди, не­сущи­еся по ули­цам сплош­ным по­током, лу­жи на ас­фаль­те и ме­лоч­ные де­ла, скла­дыва­ющи­еся в ос­но­ву бы­тия. Ей пред­сто­яло вновь вер­нуть­ся к преж­не­му рит­му жиз­ни, но апа­тия по-преж­не­му не ухо­дила, сдав­ли­вала сер­дце бе­тон­ной пли­той. 

Кос­тя пы­тал­ся рас­тормо­шить ин­те­рес к про­ис­хо­дяще­му, за­вязы­вал с ней пус­то­порож­ние бе­седы, лишь бы она не за­мыка­лась в се­бе, од­на­ко Ксе­ния лишь бе­зучас­тно ки­вала в от­вет. Вмес­то ка­ких-ли­бо связ­ных мыс­лей у нее в го­лове ца­рил ха­ос из об­ры­воч­ных вос­по­мина­ний: жар­кий ше­пот, не­ис­то­вые лас­ки, слад­кая ис­то­ма и тре­пет те­ла, лу­кавс­тво, за­та­ен­ное в си­них гла­зах и иг­лы кро­шено­го ль­да в прис­таль­ном взгля­де. Ва­дим за­пол­нил всю ее суть, как преж­де. Но сей­час он был приз­ра­ком, бес­те­лес­ным ду­хом, ко­торый не мог прий­ти, вновь на­пол­нить смыс­лом буд­ни. 

Мет­лицкий, как брил­ли­ант, на гра­нях ко­торо­го все­ми цве­тами иг­ра­ет ра­дуга, рас­кра­шивал жизнь, каж­дый раз удив­лял, на­пол­нял не­во­об­ра­зимы­ми чувс­тва­ми, за­час­тую по­ляр­ны­ми, про­тиво­полож­ны­ми и пу­га­ющи­ми, но всег­да яр­ки­ми. И вот, с его ухо­дом ок­ру­жа­ющий мир стал блек­лым, как дож­дли­вый сен­тябрь, нак­рывший Мос­кву сы­ростью и опав­шей бу­рой лис­твой. 

Ксе­ния си­дела у ок­на, во­дила паль­цем по стек­лу, сле­дила за дож­де­выми кап­ля­ми, мед­ленно сте­кав­ши­ми на ко­зырек по­докон­ни­ка с об­ратной сто­роны. Она наб­лю­дала, как де­ревья ро­ня­ют листья, на не­ров­ном ас­фаль­те об­ра­зовы­ва­ют­ся лу­жи, а в пе­соч­ни­це мок­нет за­бытый кем-то из ре­бят­ни плю­шевый миш­ка. 

Пла­кать сил боль­ше не бы­ло. Ка­залось, что в гла­зах вмес­то слез зас­ты­ли ос­трые крис­талли­ки ль­да, ца­рапав­шие ве­ки, ос­тавля­ющие рва­ные ра­ны на сер­дце, ко­торое по-преж­не­му гна­ло теп­лую кровь по ве­нам. 

Вос­по­мина­ния вих­рем ро­ились в го­лове, вновь и вновь прок­ру­чивая сло­ва, ска­зан­ные Ва­диму. Она обе­щала, что нач­нет всё сна­чала, что бу­дет жить, не ста­нет бро­сать вы­зов судь­бе. Ког­да-то на мор­ском бе­регу Ксе­ния сог­ла­силась с муж­чи­ной, а те­перь не зна­ла, как не пре­дать его па­мять и где взять сти­мул для вы­пол­не­ния клят­вы, сор­вавшей­ся с не­ме­ющих от по­целу­ев губ. 

Че­рез па­ру дней нач­нутся за­нятия в уни­вер­си­тете. По­думать толь­ко, ког­да-то ей ка­залось, что нес­данный за­чет – це­лая тра­гедия, пот­ря­сение ос­нов бы­тия. Те­перь же Ксе­ния не зна­ла, как смо­жет вер­нуть­ся к друзь­ям, слу­шать их бес­печные бе­седы. Она по­нима­ла, что их прос­той ук­лад жиз­ни бес­ко­неч­но да­лек, ей бу­дет труд­но вновь стать сво­ей, за­хотеть уз­на­вать что-то но­вое. 

Ког­да-то зна­ния, ко­торые по­луча­ла де­вуш­ка на лек­ци­ях, пь­яни­ли, зас­тавля­ли ис­пы­тывать азарт, по­рож­да­ли ин­те­рес, бу­дили ам­би­ции дос­ти­жений. Те­перь же то всё ка­залось не­нуж­ным, не­важ­ным и ми­нут­ным, но лишь обе­щание, дан­ное ав­густов­ской ночью, точ­но якорь, удер­жи­вало Ксе­нию на греш­ной зем­ле. Она ста­ла собс­твен­ной тенью, ко­торая по­теря­лась сре­ди стен бо­ли и тос­ки. 

Ве­чере­ло. И без то­го уны­лый день те­рял крас­ки, нак­ры­вал го­род се­рой ки­се­ей. Де­вуш­ка по-преж­не­му си­дела на сво­ем мес­те, став­шим при­выч­ным за то вре­мя, по­ка она жи­ла у Кос­ти. Ксе­ния зас­ты­ла мра­мор­ным из­ва­яни­ем, не ше­вели­лась, лишь пе­рево­дила гла­за от мок­ро­го ас­фаль­та на тем­ные ок­на, вид­невши­еся на про­тиво­полож­ной сте­не.