Лабиринты Войнича

Догадки и козни

      — Мне всегда казалось, что рукопись Войнича — обычная подделка. Извини, конечно, но всё на то указывает, — Конрад стоял в прихожей, скрестив руки на груди, и смотрел, как Годяну деловито оглядывается, прохаживаясь туда-сюда по полутёмной гостиной.

      — А ты ей занимался? — уточнил тот. — Мне казалось, там версий немного побольше, нет?

      — Версий, безусловно, побольше, но та, в которой говорится, что рукопись — подделка, пока что одна из самых вероятных, — парировал Мартелл. — Да ладно, Влад, это, конечно, нашумевшая вещь, но всё же там всё слишком хорошо и таинственно для того, чтобы быть правдой.

      — Да вас хлебом не корми, дай величайшую тайну эпохи Возрождения назвать подделкой, — обиженно пробурчал Годяну. — Именно поэтому меня никто не воспринимает всерьёз!

      — Только не говори, что твоей главной мечтой является дешифровать манускрипт и получить признание в научных кругах, — Конрад покачал головой. — Даже если это не подделка, то расшифровать это, вероятно, невозможно. Многие пытались, но увы.

      — Точно так же говорили про Трою. Найти невозможно, нет такой, а Шлиман взял и раскопал, — гнул своё Влад. — В конце концов, я уже столько лет в свободное от всего прочего время занимаюсь ей, что просто обязан разобраться.

      — Да я никак задел тебя, — Мартелл виновато улыбнулся. — Прости, я понимаю, как важно для учёного то, чем он занимается, но рукопись Войнича… Правда, выбери что-нибудь другое.

      — Признаться честно, я тоже сомневался в подлинности, — Годяну подошёл к нему, понизил голос. — Я не дурак, тоже ведь слежу за последними новостями науки. Но я что-то помнил всегда, — он замолчал, словно прислушиваясь к себе. — Погоди-ка…

      Влад замер, и тут же вокруг всё завертелось с неимоверной силой, закружилось, гостиная стала расплываться. Исчезли шкафы с беспорядочно расставленными книгами, старый диван, здорово попорченный котами, стены и окна вдруг растаяли в один миг, пол ушёл из-под ног. Тут же перед глазами потемнело, Годяну затрясло, на мгновение ему показалось, что он куда-то падает, а затем всё остановилось.

      Влад оказался в длинной комнате с высокими потолками и нескончаемыми шкафами. Был вечер — вокруг горели желтоватые свечи, за окнами мерцали в небе бледные звёзды, то и дело показывался из-за туч месяц, освещая стены замка Святого Ангела. Задувал ветер, залетал в помещение, и пламя кренилось вбок, грозясь потухнуть, и Владу становилось немного не по себе.

      Послышались тихие шаги, и в тёмном проёме возник загорелый мужчина в испачканной красками рубахе, убрал за ухо мешающую прядь длинных волос, внимательно посмотрел куда-то за спину Влада, словно бы не замечая того.

      — Салаи, ты записал? — спросил он негромко и устало.

      — Да, мастер Леонардо, — ответили ему, и Годяну обернулся, ища источник звука. За столом в глубине комнаты сидел юноша и почти что благоговейно смотрел на пергамент, исписанный неровным, но понятным почерком.

      — Молодец, ты мне знатно помог, — улыбнулся Леонардо, судя по всему, да Винчи — других Влад припомнить не мог, во всяком случае, иные не держали учеников по прозвищу Салаи. — А то у синьора Медичи скоро терпение кончится — он всё ждёт, когда я ему отошлю то, что у меня вышло. Ты же знаешь, эти люди из общества…

      — Слышал, мастер Леонардо, — кивнул Салаи. — К слову, они вас просили заняться шифром, помните?

      — Да как тут забудешь! — да Винчи почесал в затылке. — Уже никуда от них не спрячешься. И зачем только надо?

      — Может быть, они чего-то боятся? — без особого интереса предположил Салаи. — Или кого-то?

      — Всемогущие Цитесиан? Ну разве что Господа Бога, в чём я тоже сильно сомневаюсь, — Леонардо усмехнулся. — Или ты думаешь, что они что-то знают?

      — Возможно. Ведь Королева много кому пишет последнее время, — Салаи пожал плечами.

      — Ну так, а что ей ещё делать? — удивился да Винчи. — Королева несчастная женщина, политика — её единственная радость.

      — Ваша правда, — не стал спорить Салаи.

      — Давай всё сюда, завтра же отправлю, — засуетился Леонардо. — Как считаешь, добавить пару строк про то, что я сейчас достаточно занят, но обещаю подумать над их предложением?

      — Вам лучше знать, мастер Леонардо, — Салаи неопределённо покачал головой.

      — Где-то я это уже слышал, — вздохнул да Винчи. — Ладно, не буду мучить Цитесиан ожиданием, напишу, как есть. Но я всё равно не пойму, зачем им что-то прятать. У нас нет врагов!

      — Возможно ли, что Королева видит будущее? — спросил Салаи, нахмурившись.

      — Боюсь, такие вещи вне науки, так что вряд ли, — ответил Леонардо. — Но ты прав, как-то неожиданно они обо всём этом решили позаботиться…

      …Голоса стихли, и Влад словно бы вынырнул со дна глубокой и тёмной реки — он снова был на месте, в своём времени — хотя который из веков он мог наверняка считать таковым? — и это немного успокаивало.

      — Влад, что произошло? Влад? — над ним склонился взволнованный Конрад. — Ты будто исчез куда-то: стоял и смотрел в одну точку, не отзывался. Что это?

      — Я кое-что вспомнил, — Годяну тяжело вздохнул, опустился на диван, приложил руку ко лбу, потёр переносицу. — Там были да Винчи и его ученик. Салаи. Они говорили о каких-то исследованиях, о том, что их надо отправить, о шифре… И о том самом Цитесиан.

      — Звучит не очень научно, — Мартелл задумчиво наморщил нос. — Хотя… Может, память возвращается к тебе после психологической травмы?

      — Я тебя умоляю! Я работаю в полиции со времён её создания, какие травмы? — Влад нервно рассмеялся.

      — Это с какого года? — Конрад присел рядом, кажется, несколько удивлённый.

      — С тысяча восемьсот шестьдесят второго, — Годяну помотал головой. — Так вот, я уже сказал, что всегда помнил что-то такое о рукописи, и, похоже, увиденное только что с ней связано.

      — Я немного изучал этот вопрос, — Мартелл кивнул сам себе. — Что-то не помню среди возможных авторов самого Леонардо.

      — В видении он не сказал, согласен ли работать над шифром или нет, — припомнил Влад. — Не знаю, вероятно, он так и не начал.

      — Или язык рукописи придумывало несколько человек, а писал кто-то другой, — предположил Конрад. — Или мы просто чего-то не знаем, — справедливости ради добавил он.

      — Что наиболее вероятно, — закончил Годяну. — Ладно, начнём с вашей домашней библиотеки. Может, набор букв и цифр в ежедневнике как-то с ней связан?

      — Разве что с какой-то конкретной книгой, — Мартелл заметно погрустнел — любое напоминание об отце возвращало к мыслям о его смерти. — Влад, слушай, можно я один побуду немного? — тихо спросил он, опустив голову. — Извини, просто…

      — Я понимаю, — тот положил руку ему на плечо, сжал. — Терять близких всегда очень тяжело, нужно время, чтобы это принять. Хотя бы принять. Свыкнуться с мыслью.

      — Спасибо, — пробормотал Конрад. — Я у себя посижу, потом вернусь. Прости, что не помогаю.

      — Ты и так уже достаточно помог, — успокоил его Годяну. — Если что, я готов тебя выслушать.

      — И за это тоже спасибо, — Мартелл неестественно улыбнулся и подошёл к лестнице. — Лучше начинай с тех, что хуже всего выглядят — эти папа брал чаще прочих, — добавил он, уже почти поднявшись, а затем где-то наверху скрипнула дверь. Влад мрачно хмыкнул и взял с полки одну из книг Вазари, раскрыл ежедневник Яна на первой странице. Вечер предстоял длинный.