Ласточки

Огненное крещение

- А ты кем до войны был, Андреич? - спросил молодой солдат по прозвищу Киря, без нужды протиравший тряпкой пулеметный диск.

- Священником.

- Попом что-ли!?

- Да.

- А здесь как? Ваших ведь не берут, вроде.

- Берут. Но я добровольцем пошел.

Пожилой старшина затянулся в очередной раз самокруткой и передал ее по кругу. Самокрутка была толстой, махорки на нее не пожалели. Чего экономить? После боя покурить может уже и не придется, а бой предстоял страшный - это все понимали. Вчера немцы весь день грызли оборону перед ними, сегодня возьмутся за них. Немец - он такой! Его хлебом не корми, а дай чего-нибудь погрызть. Хуже было другое: с юга "солдатское радио" принесло весть, что и там немцы начали наступление. В окопе не мальчики сидели, вернее: не только мальчики. Понятно было, что если немцы давят с двух сторон, то значит пытаются в окружение взять. Как под Харьковом, в прошлом году. Оттуда мало кто выбрался.

- Первый раз вижу попа-добровольца.

- Так ты и воюешь-то еще первый месяц, салага!

Это сказал ефрейтор, пять минут назад подошедший на запах дыма. С ним поделились, конечно. Дело житейское. Сегодня ты нам на хвост сел, а завтра мы тебе. А может быть, и не будет никакого завтра… Но с другой стороны: может быть, и у кого-то из немцев этого самого "завтра" не будет? Не сорок первый год на дворе, когда он по свистку воевал. Буквально ведь, по свистку. У фельдфебеля стреляная гильза, он в нее дует, свистит и отделение делает перебежку. Снова свист - второе перебегает. Сзади, из-за цепи, лупит десяток пулеметов, да еще миномет накидывает. А у тебя - "трехлинеечка" и три обоймы. Сейчас же они запасли и бутылок с бензином, и гранат, и даже пару противотанковых мин саперы оставили. Патронов - вообще валом. Пушкари левее в землю зарылись, минометы есть… Было, короче, чем встретить дорогих гостей.

- Сейчас, после Сталинграда, полегче стало. Фриц уже пуганый. Зимой-то им хорошо врезали, так что тебе, считай, повезло, что только нынче призвали.

- Да я ничего… Просто удивительно как-то.

- Чего же тут удивительного? - спросил старшина. - Место священника где? Там, где его паства. А паства на фронте, в приходе одни бабы остались. Таких, как я, не один и не два, только не звонят о себе, почем зря. Замполит не одобрит.

- Он про тебя знает?

- Конечно. Зачем мне скрывать?

- Расстрига, значит?

- Дура! - ефрейтор приподнялся, выглянул из окопа и снова сел на место. - Расстрига - это когда выгнали. Вот Гришка Отрепьев, к примеру, расстригой был. А он сам ушел.

- Ты бы, Петро, не высовывался так, - сказал старшина. - Мало ли, снайпер… Вообще-то я сан не складывал, но согласно Уставу духовному, имел право просить об этом. Греха в том нет. Осуждается, когда священник о сложении сана просит из страха, или по нужде, но если кто из епископов считает, что я из страха в военкомат пришел, то пусть сюда в траншею придет и о том мне скажет. С охотой приму епитимью, но пока я что-то никого из них здесь не видел.

Остальные рассмеялись. Им епископы на фронте тоже пока не попадались. Молодой сказал:

- А я вот в церковь не ходил. Вернее был там, только давно очень. Бабка носила, крестить. С тех пор ни разу.

Старшина махнул рукой.

- Это ничего… Даже если бы и не крещен - что с того? Про крещение огнем не зря сказано. Ведь что это такое? Это обряд, во время которого человек меняется, утверждаясь в вере своей. Вера важнее всего. Верь, что победишь. Большего, я думаю, никто не потребует от тебя.

За перелеском на востоке шла вялая перестрелка, иногда начинал молотить короткими очередями немецкий пулемет, а у них пока было тихо. Потом за речкой раздался громкий, но довольно быстро стихший вой. Киря аж подскочил.

- Что это!?

- Сиди ты спокойно. Чего испугался? - Петр придавил его за плечо к земле. - "Скрипуха" это. Миномет ихний реактивный. Не слышал что-ли ни разу?

- Не-а!

- Ну вот теперь знаешь, как он бьет. Осколков после него - не собрать, так что не высо…

Слитно, один за другим, на противоположном от них скате высоты ударили разрывы. Старшина посмотрел на взлетевшие в небо бревна, вздохнул и сказал:

- Прямо в блиндаж положил. Опять мне взводом командовать.

- Думаешь, хана взводному?

- Да кабы не ротой… Ротный-то там же мог сидеть. Петро, давай за пулемет, первым номером. Схожу, проверю. Если не вернусь, значит за командира пришлось побыть. Вот же падла! Этот шестиствольник теперь задаст нам по самое не хочу. Там овраг и видимо фрицы ночью его туда закатили, а мы это дело прощелкали. Теперь его не выковырять.

Он поднялся, поправил ремешок каски и пригнувшись побежал по ходу сообщения.

* * *

От блиндажа осталась глубокая яма, заваленная бревнами и землей. Двое знакомых солдат из первого взвода тупо смотрели в нее, не зная, что делать.

- Ротный где? - спросил он.