Лавандовое сердце

3. За меня решает упрямство.

Мои родители, и мама, и отец, были истинными представителями простого люда: ширококостные, пышнощекие и громогласные. Со временем я и сама должна была бы стать такой – дородной и шумной, и лишь ценой героических усилий я держала себя в форме. Впрочем, с момента, как я лишилась квартиры, мужа и работы одновременно, усилий прилагать уже не пришлось: из-за стресса и вечного недоедания я перестала набирать вес. Но оставалась при этом ярким представителем простонародья: не могла похвастаться ни изяществом, ни тонкими линиями черт. Даже когда я распускала пышные длинные волосы, которыми гордилась, то была похожа на жизнерадостную пейзанку, а вовсе не на утонченную даму со старых полотен. Ну, а в последнее время и вовсе перестала ощущать себя привлекательной (яростный натиск пана Збышека в подсобке, конечно, говорил об обратном, но упаси боже меня от таких «доказательств»!).

А пани Ханна была представителем совсем иной породы, чем я и мои славные предки Адер. Ее изящные движения и тонкие черты лица, пусть даже щедро изборожденного морщинами, скорее, подошли бы танцовщице или актрисе на пенсии, но никак не фермерше! Я невольно залюбовалась ею, так плавно она двигалась. Зато теперь было понятно, что помощница ей и впрямь необходима – я с трудом представила себе, как эта хрупкая старушка управляется с хозяйством одна. Впрочем пока, насколько я успела заметить, ее ферма была намного меньше, чем те, которые я видела по пути.

Поверенный, представив нас друг другу, уехал, а пани Ханна провела меня в дом и, несмотря на мои слабые протесты, усадила пить чай, убеждая, что с дороги все, что нужно человеку – это чай со свежей сдобой! И уже откусив первый кусочек, я с ней согласилась! Пока я с аппетитом уплетала печенье, вкусное, но немного отдававшее каким-то парфюмерным привкусом, пани Ханна объяснила мне, в чем именно будет заключаться помощь, для которой меня позвали. В ее версии я становилась, скорее, компаньонкой: тяжелую мужскую работу выполнял по найму сосед, пан Густав, с работой по дому пани Ханна справлялась сама, а я нужна была для работы в саду и общения. Потом хозяйка предложила показать поместье, но я попросила ее пару минут, чтобы позвонить дочке. Оказалось, пары минут будет недостаточно – в доме действовал лишь старинный телефон с подземным кабелем, а сигнал информера не ловил. Хозяйка указала на массивный аппарат, стоявший на столе, но я поняла, что в ее присутствии мне крайне затруднительно будет объяснить Бланке, как я попала на ферму.

Словно подслушав мои мысли, хозяйка сказала:

- Если вы все же хотите по информеру поговорить, то вон там, на холме берет сигнал. Вы молоденькая, резвая, отчего б и не прогуляться?

Я уверила ее, что быстро вернусь и, перейдя дорогу, вскарабкалась на холм. С него открывался очаровательный вид на поля, уже покрытые нежным пушком молодой зелени. Я убедилась, что сигнал есть и, набрав Бланку, быстро объяснила ей о переменах в своей жизни.

- Наконец-то узнаю свою маму, - засмеялась Бланка.

- Ты это о чем? – насторожилась я.

- О том, что к тебе вернулся вкус к приключениям. Нет, мам, я, правда, рада! Можно мы с Тоби тебя навестим на каникулах?

Я задумалась. Наверное, после часа пребывания на ферме преждевременно строить планы и узнавать у хозяйки про гостей.

- Посмотрим, родная, дай мне перевести дух и освоиться.

- Хорошо. Мам, я верю, ты справишься!

Мы поболтали еще немного, потом я убрала телефон в карман и, присев прямо на склоне, на ворох прошлогодней травы и веток, сбитых в один клубок (наверняка проделки ветра), стала смотреть на облака. Маленькая Бланка очень любила играть, выискивая облака причудливой формы и угадывая, на кого они похожи. Жаль, что эра летающих котов и черепашек закончилась! Но как же я умудрилась вырастить такую самостоятельную и умную дочь? Или это не моя заслуга, а стечение обстоятельств? В любом случае, я рада, что Бланка – такая, какая есть! Посидев буквально пару минут, я поняла, что теперь готова вникать в курс дела и вернулась к хозяйке.

- Здесь у меня аптекарский огород, - показала она на пространство под окном, обложенное камнями. Там – теплица: овощи мы…я… выращиваем только для еды, поэтому обхожусь малым.

Я заметила оговорку и, не удержавшись, ободряюще пожала ее пальцы. Пани Ханна вытерла краем платка одинокую слезу:

- Спасибо, деточка, все никак не привыкну, что Адуся нет…Он не очень любил возиться во дворе, все больше у себя в кабинете просиживал. Он ведь ученый был, биолог, а я все смеялась ему, что новый сорт не выведешь на бумаге, надо в сад выходить! Так… деревьев у нас немного, все больше для тени, хотя самое нужное есть – и яблоки, и груши, и вишни, и сливы. Мои семейные больше всего сливовое варенье любят.

Значит, кроме сына, у хозяйки есть еще родственники? Я не стала пока об этом спрашивать, все-таки неудобно. Со временем и так все выяснится. А пани Ханна повела меня дальше по дорожке, показывая сараи, где хранились инструменты и рассказывая, какую хитроумную систему полива придумал ее Адусь.

- Значит, вы занимаетесь больше всего с цветами? – спросила я ее.

По небольшим зеленым кустикам мне сложно было понять, какая красота вырастет из них через месяц. Пани Ханна улыбнулась:

- Да, цветы я очень люблю, но выращиваю лишь те, что нужны для… Впрочем, я не с того начала. Пойдем!