Лавандовое сердце

18. За меня решает женская глупость

Теперь, когда я вышла на финишную прямую к заветной цели, я была намерена не отступать. Правда, особой логики в рассуждениях поверенного я не видела: какой дурак станет покупать ферму зимой? Даже если Матс спокойно дождется вступления в наследство, он не продаст «Лиллу», пока она завалена снегом. Тогда уж логичнее было бы оставить меня до апреля, но, по моим подсчетам, мне уже не будет нужды оставаться здесь так долго. Хотя уезжать мне не хотелось. Иногда я позволяла себе помечтать, как привезу сюда родителей, потом обрывала. Нужно двигаться маленькими шажками и четко следовать плану.

И, как ни грустно было это признавать, общение с Треем в этот план не очень-то вписывалось. Он звонил и спрашивал, когда мы продолжим совместные прогулки с Арви. И, кажется, искренне обрадовался, что я задержусь на ферме, но я понимала, что незачем травить себе душу и избегала встреч, придумывая предлоги. Знала же, что на «Лиллу» он не придет. Я забыла об одном: нужна ты мужчине или не очень нужна, но если ты отказываешь, у него включается инстинкт охотника…

Октябрь расщедрился на солнечную и теплую погоду. Я спокойно собрала последний урожай и, подумав, пригласила пана Густава для совета. Что мне нужно сделать до холодов, чтобы потом было меньше хлопот с домом? Он, конечно, расстроился, узнав, что Матс планирует продавать ферму, но от комментариев воздержался. Обошел дом, что-то бормотал себе под нос, трогал, расшатывал, залез на крышу. Спустился, отряхивая ладони.

- С северной стороны нужно крышу перестелить, - сказал он, - иначе рискуете, что вас зальет в ноябре, когда дожди зарядят. Так, я позову Витека и Сэмми, в среду начнем. А вам напишу список материалов, их лучше заказать в Спишнево. И надо будет проверить тягу в каминах, прочистить, а так вроде все неплохо.

- А с лавандой что делать? Вы укрывали ее на зиму?

Пан Густав крякнул:

- Вообще-то на это время всегда приезжал Матс, и они с отцом сами управлялись. У меня, голубушка, и своей работы по горло. Как будет в этом году, не знаю. Ты спроси. Если что, я, конечно, помогу. Я смотрю, Матс не очень-то сюда рвется с тех пор, как отец умер.

Спросить у Матса? Вот уж задачка! Ладно, с этим можно и повременить.

Слушая над головой веселое тюканье топоров, пока я готовила для работников обед, я ловила себя на том, что мне уже не так комфортно одной, как было раньше. Я соскучилась по общению. А ведь мне предстоит пережить зиму, когда дороги заметает, и все сидят по своим домам, не высовывая носа из-за трескучих северных морозов. Арви – чудесный друг, но жить еще три месяца одной…

Строительные работы закончились, и я снова заскучала. И даже обрадовалась, заметив, что меняя черепицу, рабочие в нескольких местах содрали краску на столбах веранды. У меня появилась новая забота! Я тщательно счистила облупившуюся краску, притащила из сарая стремянку и банки с краской, и принялась за дело.

- Надо же, ты и впрямь занята, а я уже стал думать, что ты меня избегаешь.

Арви не залаял, как обычно, когда на ферме появлялись люди, и шагов я не слышала, поэтому когда за моей спиной кто-то заговорил, дернулась и, разворачиваясь, взмахнула рукой. А в руке-то я держала кисть, которую только что окунула в краску. Неудивительно, что Трею (а это был он) досталось по полной программе: я забрызгала ему волосы, лицо и свитер.

- Ох, прости!

- Он машинально стер с лица брызги, запачкав еще и ладони. Отряхнулся и засмеялся:

- Ви! Чем я так досадил тебе?

- Прости, прости, я ненарочно! Пойдем, я найду масло и что-нибудь переодеться!

Я повела его в дом, в ванную, не на улице же ему раздеваться? То-то пан Густав обрадуется, что его подозрения оправдались – он не раз намекал мне про то, что замечает симпатию между мной и Треем. Потом бросилась в кладовку и обнаружила, что масла мало. Придется пользоваться ацетоном, хоть он и жжет кожу. Значит, заодно нужно еще и воды согреть, чтобы Трей мог смыть едкую жидкость. Вот я растяпа! На ровном месте переполох устроила!

Я просунула бутыль в щель, пояснив, в чем дело. Трей предложил перебраться в сарай, но я его отговорила – проветрю потом. Бросилась к комоду, где, как я помню, лежали мужские вещи. И тут раздался сигнал комма…Матс! Надо ж было позвонить ему прямо сейчас! Я, конечно, могу не ответить, но тогда получу очередной выговор за молчание. Тем более, это ведь это я безответно названивала ему с утра – пан Густав жаловался, что рабочим почему-то не перевели деньги за работу, и я хотела выяснить, что случилось.

Мой мозг лихорадочно заработал. Ладно, через стены видеть он все равно не умеет.

- Семь пропущенных звонков, - констатировал он, появившись на экране. – Что за спешка?

- Возник вопрос с рабочими, - пояснила я, - но, пан Матс, давайте я вам перезвоню буквально через десять минут, если вам будет удобно! Мне нужно срочно…

- Наверное, все же не стоило делать это в доме…, - раздалось за моей спиной.

Лицо Матса на экране окаменело. Трей, вошедший в гостиную, тоже застыл, понимая, что его появление с обнаженным торсом прекрасно просматривается за моим плечом. Я знала, что он говорит всего лишь про сильный запах ацетона. Но Матс этого не знал. Я застыла тоже, вспомнив кулак, разбивающий покрытие лестничных перил.