Лавина

Лавина.

Все произошло так быстро, что Рэм даже не успел испугаться. Солнце, ни ветерка, и вдруг резко потемнело, поднялся сильный ветер, и закружила пурга. Он знал, что на Эльбрусе погода капризна, как избалованная девчонка, но воочию убедился в этом только сейчас. Клубы белого плотного дыма буквально обрушились на него сверху. Похоже на полет. Нет, скорее, неконтролируемое падение, словно могучая волна подхватила и поволокла за собой, несколько раз ударила обо что-то твердое и острое. Боль выспыхивала то в руке, то в спине, то в ногах, и он весь сжался, закрыл голову, пытаясь сгруппироваться.

Наконец падение прекратилось, Рэм попробовал пошевелиться, но не смог. Сердце колотилось, словно он убегал от хищного зверя, только этим зверем стал снег, плотно облепивший тело со всех сторон. Вот сейчас он действительно испугался: бросило в жар, он хотел сделать глубокий вдох, но грудь сдавило, он открыл глаза, но ничего не увидел – холодное месиво неприятно кололо и царапало лицо. Темнота. «А что, если так и останусь тут, под снежным завалом, задохнусь, и меня не найдут? Сколько таких случаев, вон вчера гид рассказывал, что пару недель назад трое сгинули».

Заерзал, расталкивая снег локтями, пытаясь высвободиться. Ноги схватило льдом, не высвободить. Мелькнула дурацкая мысль: «Так, наверно, чувствует себя сосиска в тесте». Дышать стало еще труднее. Он бился грудью и спиной то вперед, то назад, наконец высвободил правую руку без перчатки, утрамбовал пространство перед лицом и начал пробиваться туда, где, казалось, должен быть выход. В лицо посыпался мелкий, словно песок, снег. Он попадал в глаза, в рот, за шиворот куртки: «Значит, всё-таки, верх там», – Рэм замолотил кулаком.

Сначала появился мутный свет, а после нескольких ударов лучи солнца обожгли глаза, успевшие привыкнуть к темноте. А вместе со светом хлынул свежий воздух, приятно остужая горящее лицо.

– Эй, э-э-эй, я здесь! – кричал он во всё горло, срываясь на хрип. – Кто-нибудь! – вытягивал руку в отверстие, в надежде, что его заметят. В ответ только ветер свистел. Рэм понял, что выбираться придётся самому. Тяжелее всего было вытащить ноги: высокие сапоги «вибрамы» (трекинговые ботинки, берцы) превратились в пудовые гири, снег не отпускал его, и Рэму пришлось плотно сжать зубы и с рычанием вытаскивать по одной ноге, подтягивая ботинки за шнуровку. Ему казалось, что прошла целая вечность, и он так и останется погребенным под снежным саваном, но в том момент, когда сил почти уже не осталось, он наконец-то выбрался из снежной тюрьмы на слепящее солнце.

На такой высоте нельзя без солнечных очков, но это, пожалуй, не самая большая проблема на данный момент. Хотел отдышаться, но не получалось, сердце не замедлялось, даже полная грудь воздуха не позволяла насытиться: «Кислородный голод, как его там? Горная болезнь? Ах да, горняшка – гипоксия».

Услышал глухое мычание поодаль: «Ленка! Если ее тоже завалило, то сама точно не выберется: она же не боксер как я!». Рэм полз в сторону звуков по снежному покрову, успевшему покрыться тонкой корочкой льда, и через пару метров увидел торчащую из снега лямку. Начал откапывать, и, уже вытащив рюкзак, понял, что мычание шло откуда-то дальше.

– Лена! Лен, я иду! – кричал Рэм, подползая к источнику звуков. Прильнул ухом к ледяной поверхности. – Ты здесь? Скажи что-нибудь!

В ответ – неразборчивое приглушенное бормотание. Рэм начал молотить кулаками, и снег быстро продавливался, а потом вдруг провалился вниз. Из отверстия высунулась рука, послышался голос Ника:

— Помогите! Задыхаюсь!

— Сейчас, сейчас, – Рэм сжал руку друга, чтобы немного успокоить. – Ты как? Цел?

— Вроде, нормально… – ответил Ник, тяжело дыша.

— Чертова горняшка! – Рэм чувствовал, что силы убывают. Если дома во время тренировок он мог спокойно боксировать с десяток раундов, то тут приходилось делать передышку перед каждым движением, а чтобы откинуть немного снега в сторону, ему требовалась пара минут отдыха.

— Ты Ленку не видел? – спросил Рэм во время очередной передышки. – Она вроде позади тебя шла.

— Неа, у Таньки с дыхалкой проблемы начались, еле тащилась, а Ленка с ней.

— Все, Никос, дальше сам, – Рэм похлопал друга по плечу. – Мне надо сестренку найти.

— Э-э, не оставляй меня так! – заистерил товарищ.

— Ник, она сама не выберется, может задохнуться в любой момент! – Рэм оглядывался по сторонам, хотел понять в какую сторону они шли, но после схода лавины склон изменился до неузнаваемости, и гора выглядела иначе.

— Рэм, не оставляй меня тут, Рэ-эм, су-у-ука, Рэ-э-эм! – вопил Ник.

Рэм отошел на несколько шагов, интуиция молчала, куда идти не знал, пришлось вернуться:

— Ну чё ты разорался? Тут я, тут, – Рэм помог Нику выбраться. – Тише, вдруг услышим кого-нибудь из наших. Твоя рация цела? Где она? А то я свою Ленке отдал еще в первом лагере.

— Моя? В рюкзаке была.

— Черный рюкзак?

— Да.

— Сейчас притащу, как думаешь, где мы?

— Вот там второй лагерь, – Рэм проследил за рукой Ника, он указал правее вершины горы. – А там, левее, седло. Видишь?

— Ага, – Рэм сложил руки козырьком, всматриваясь против солнца.