Лавка пряностей. Откровения

Лавка пряностей. Откровения

Очерк

Когда посмотришь в небо алое, как кровь или же черное за минуту до безжалостных раскатов грома и проливного дождя, словно шифоновый платок, он был небрежно накинут на голову скорбящего, но его унесло ветром, полупрозрачная ткань взмыла вверх, на мгновение перекрыв ясное небо, не скорбящее вместе с тобой. Что ты увидишь? 

Обычно люди слишком слепы, чтоб заметить предвестник. Мы не замечаем таких глобальных вещей, как шторм, смиренно прячась за работой в далеком безопасном офисе, или извержение древнего вулкана, считая, что эти происшествия настолько далеки, они не коснутся нас. Так что же говорить о смерти, мы не увидим ее, пока она не коснется нас. 

Но почему? Почему мы оказываемся так слепы, когда стоит раскрыть глаза шире? Ответ, который некоторые все же ищут, лежит на поверхности, как обычно и бывает, и он до одурения банален: «так проще». 

Именно. Все просто. Нам проще не замечать то, что приносит боль и страдания, реальные, а не надуманные, как в слезливых сериалах, где песнь идет о «высоких» чувствах. Оказывается, что нам легче предать своим безразличием к происходящему, чем впустить в себя то, что может окончательно сломать. 

Почему предать? Оглянитесь, я покажу. 

Мир, маленький и неполноценный, суженный до представления одного человека, озарился чудовищной молнией, высоко в ночном небе зависла луна круглым ослепительным диском.

«Полнолуние», подумала девушка, сидящая в бескрайнем поле. Но это ей оно кажется бескрайним, в ее сознании нет ничего больше этого мягкого клочка земли, скрывающего ее в ночной час от большого мира, о котором, увы, она совершенно ничего не знает.

Ее душа раскрыта перед ночью, она наслаждается, упиваясь воздухом, ощущением свободы и легкостью, ее узкое представление о глобальном освещает все та же луна, как бы намекая, как же мал несовершенный опыт. Она ложится на спину и поднимает над собой обе руки, вырисовывая пальцам причудливые узоры в воздухе, это ее маленький секрет, то, как может двигаться ее тело, как оно поддается соблазну, когда в голове появляется мелодия, сердце стучит сильнее, лицо озаряет прекрасная улыбка, вообще то она редко улыбается, считая, что улыбка выходит причудливой и кривой, но в такие моменты улыбка получается совсем другой, она идеальна, не портит лицо, а украшает его, и даже она, юная строптивая душа, не согласная мириться ни с чем, понимает это. 

У всех есть секреты. Иногда за них приходится дорого платить, если они вдруг неожиданным образом вскрываются, но почему-то, зная, что однажды это участь может постигнуть, мы все равно создаем их, в глубине души готовые к этой расплате. Что это? Самопожертвование? Отчаяние? Или откровенная глупость? Но ведь и секреты бывают разные. Едва ли в нежном возрасте кто-то задумывается о том, к чему могут привести секреты. 

Стоило бы опустить подробный рассказ о том, почему так случилось, но тогда не станут понятными основные причины, потому как причины всегда в мелочах, только позже эти мелочи обрастают паутиной, срастаясь друг с другом, чтоб нарисовать цельную картину произошедшего. Именно поэтому легче рассказать историю одной души, не касаясь глобальных аспектов и происшествий. Однако, можно смело заявить, трагедия одного, рассказанная весьма детально, легко переносится на нечто большее, все причины и следствия те же, лишь только души разные, иногда они варьируются количеством – много – мало, одна – сотни – тысячи, но в целом, паутина, скрепляющая мелочи, да и сами мелочи, по сути, все те же, просто размах иной. 

Девушка продолжает улыбаться, выписывая узоры руками, она счастлива. Счастлива каждую ночь, приходя на это поле с одной единственной целью, сохранить свой секрет и снова насладиться им. Когда она находится здесь, ничего не мешает в полной мере раскрыть свои способности. Ее тонкие пальцы, неискушенные тяжкой работой, не просто движутся в некоем танце, они листают картины того, что остальным недоступно. Вот перед ее взором мелькнуло небо, алое, словно кровь на безупречной водной глади, но она не придала этому значения. Красиво и только. 

Образы сменяются одни-другими, показывая всё разнообразие окружающего мира. Леса, моря, прекрасные замки, чьи башенные шпили смотрят высоко в небо, время, сменяющее друг друга и эпохи, и время, существующее параллельно в ее хрупком сознании с тем, что принято за настоящее. Быть может, ее фантазии доступен и конец всего живого. 

Ей бы хотелось рассказать об этом всем, признаться, что заставляет ее улыбку становится искрящейся, живой. Хотелось бы рассказать остальным, что есть превыше богов и отчего мир на коленях стоит, почему позабыт страх и стыд, кто прощает и карает. Объяснить, почему она одновременно и за зло, и за добро. 

Но ей не повезло. Ее настоящее – это то место, где не принимают инакомыслие, его жестоко пресекают, сравнивая со злом и дьявольской силой, потому она продолжает приходить сюда в ночи и рисовать пальцами узоры. 

Сполна насладившись тайной, она прячет улыбку, подбирает полы тяжелых юбок и неспешно возвращается в спящий город.

Нам часто кажется, ночью, когда мы прохаживаемся по улицам, что весь мир вокруг спит, и мы бродим одиноко, наслаждаясь этой маленькой властью, возомнив себя единственными. Так ли это? 

Сейчас каждый может вспомнить старушек у подъезда, что неустанно бдят за каждым, но это лишь пережиток одной из эпох. Сейчас старушки не следят за вашей повседневностью лучше любого следственного комитета, нет, им всего то и нужно, что вспомнить былое с жертвой, пойманной на короткой вылазке наружу из своего богом забытого убежища. Прошло то время, когда от их пристального взора нельзя было сокрыть страшные секреты, гласом разумности стоявшие в их морщинистых устах: он вор, а эта проститутка, о, а этот наркоман, имеет он богатого отца и заграничные тряпки.