Льдинка

1.

«Когда начнется настоящая весна, обещаю выбраться куда-нибудь, погулять. И даром что пинками придется гнать себя из дома в выходной. Не дело, что вся твоя жизнь проходит точно в коробке, лишь дизайн внутри меняется: стены офиса сменяют своды подземки, а те в свою очередь — стены квартиры. Зелень и природа лишь на подоконниках и в крайне скудном количестве».

Стася поставила точку, задумалась, вглядываясь в написанные строчки. Изящные завитки, аккуратные, ровные буквы, точно бусины в ожерелье, соответствовали одна другой — каллиграфический почерк, который она годами отрабатывала. Чего уж греха таить, увлекалась этим. Перед мысленным взором девушки предстала картина того, как она сползает с кровати в какую-нибудь ясную майскую субботу, стремясь выполнить свое обещание. Тихо пыхтит, раздражается, наносит легкий макияж, но плюет на прическу, просто закалывая крабом на затылке тяжелую темно-каштановую гриву волос. Потом, все такая же недовольная, завтракает бутербродом с сыром и, уже открыто чертыхаясь, но приказывая себе: «Надо!», ‒ обувается, закрывает входную дверь и отправляется куда-нибудь в… куда-то.

Очнувшись от картин своего гипотетического будущего, Станислава Осеева вздохнула, рассеянно обвела взглядом кухню, в которой сидела, допивая кофе и заполняя страницу дневника. Светлые стены и мебель — уютно и приятно. Но все равно здесь будто не хватало жизни. Электрический чайник, микроволновая печка, современный дизайн — ничего лишнего, а только необходимый минимум, ни пылинки, ни грязной забытой чашки у раковины, ни кастрюльки на плите. Слишком пусто, что и не мудрено, ведь Стася жила здесь одна, кухонной утвари собственной не имела, довольствовалась только тем, что предоставили в ее распоряжение владельцы квартиры, да и вообще не отличалась склонностью обрастать вещами, если это не книги и не блокноты для дневниковых записей и зарисовок. И кстати о записях, настала пора заканчивать и с этим, и со сборами.

Станислава со вздохом дописала: «В общем, обещаю себе по-настоящему» и закрыла дневник. На твердой изумрудно-зеленой обложке — забавная и милая фотография панды, свесившей лапы с огромного древесного ствола. Стася улыбнулась, любуясь животным. Параллель сама вспыхнула в сознании: «Да, много общего между нами, смешной малыш. Оба редкие зверушки, обитать можем лишь в одном конкретном месте. Ты — в своих Гималаях, я — в своих наивных грезах. И питаемся только одной конкретной пищей. Ты — бамбуком, я — собственной компанией, творчеством и книгами. Не удивительно, что мы не живем, а выживаем».

Мысленно встряхнувшись, Станислава расправила плечи, поднялась из-за стола. Нехитрый завтрак был окончен, новый апрельский день начинался, чахоточный румянец зари уже преображал город. Ополоснуть чашку, полить фиалки на подоконнике — завет квартирной хозяйки, - одеться в выбранные накануне юбку и жакет. Осеева справилась за семь минут, ровно за столько, сколько и отводила на эти действия. А вот на решение вопроса, почему же ей так тяжело дается жизнь вне дома и интересной работы, она не отводила ни минуты.

Просто ответ она уже знала. Не знала лишь, что делать с ним.

***

«Весна, пожалуй, первый из раздражающих всех прокрастинаторов», - подумалось вдруг Стасе. Новомодное словечко оставило горьковато-миндальный привкус экзотики и стремительности, свойственной современности.

Но ведь действительно: дни текут за днями, а теплом и не пахнет. Один мартовский снегопад за другим, лед и изморозь, зима, застрявшая на пороге, с ехидной улыбочкой свекрови, внезапно нагрянувшей и не собирающейся так скоро покидать квартиру. А потом, буквально за один день, раз — и пышет жаром разгулявшееся солнце, воробьиное чириканье легко заглушает рев автомобильных двигателей, почки набухают прямо на глазах, все липкие, глянцевые от выступившей смолы, легкий аромат которой уже смешивается с апельсиновым теплом южных ветров. День, два — и все кончено, все позабыли о зиме, достав из шкафа ветровки, легкие платьица и солнечные очки, у всех отличное настроение, а сердце пускается в пляс уже с самого утра, предвкушая цветение, пышную зелень и грядущее безумие лета.

Ну а сегодня тот день, когда весна никак не решится явить себя миру и людям. Всё смущается и откладывает, откладывает… Серо, сыро, неуютно. Облачко дыхания зависает перед глазами, пальцы зябнут…

Станислава, остановившись, полезла в сумку за перчатками, краем глаза улавливая движение на детской площадке.

- Богдан, иди сюда, папа подъехал. - Молодая мама подозвала к себе мальчишку лет трех, увлеченно долбившего ножкой лед лужи около песочницы. Лицо сосредоточенное, губы сжаты от усердия, матери он и не слышал. Той самой пришлось отправиться за чадом:

- Пойдем же, в садик опоздаем.

А лед все-таки был разбит. Стася наблюдала, с каким азартом брызгают в разные стороны льдинки. Точно звезды, посверкивая, разлетаются от взрыва, искорками рассеиваются по площадке.

В офисе весна тоже еще не началась. Коллеги откровенно зевали, вид у всех был недовольный, апатичный или сонный. Станислава быстро прошмыгнула в свой уголок, низко наклонив голову, села в кресло.

Здесь было хорошо. Хорошо оттого, что Осеева разместила рядом все, что ее вдохновляло и было дорого: картинки и фото тех мест, где хотелось бы побывать, не все из них реально существовали. Например, тот замок на крутом скалистом холме, чьи башни упираются в розоватые перистые облачка, несущиеся по небу. Картинку нарисовала ей Саша, девушка, с которой они вместе посещали курсы. Или вот те единороги, пасущиеся на полянке, со всех сторон окруженной таинственным сказочным лесом, выполненным в темно-зеленых тонах, между животными мелькают серебристые точки-феи. Эта картинка была найдена в интернете и распечатана.