Глава 5
Василиса не знала, как долго разглядывала картинку за окном, завороженная этою сменой пейзажей. Марье бы понравилось. Она бы, может, даже акварель написала. В последнее время в моду вновь вошли пасторали.
Подали чай в высоких стаканах. Подстаканники сияли серебром, как и щипцы для сахара, и серебряные ложечки. Белел фарфор. Сдоба пахла ванилью, но чересчур уж резко, почти назойливо. И Василиса поморщилась. Хотя вряд ли кто-то, кроме нее, обратит на сию мелочь внимание.
Девица, избавившись от шляпки, – под ней обнаружилось облако золотых кудряшек – взяла маковый крендель и поднесла к глазам, разглядывая его весьма пристально. И даже нахмурилась, но после все же снизошла и отщипнула крошечку.
Кинула в рот.
И уставилась на Василису.
Правда, вскоре ее вниманием завладел тот самый господин, которому все же следовало бы представиться, раз уж судьба столь часто их сводит. Но он промолчал, а сама Василиса не обладала той смелостью, которая досталась Настасье. Вот уж кто не стеснялся нарушать приличия и первой представляться. Господин же прикрыл глаза и сделал вид, что дремлет, хотя Василиса и слышала его дыхание – ровное и спокойное, но вовсе не такое, как у спящих.
Пускай.
А девица перевела взгляд на толстяка, который не притворялся, но сосредоточенно жевал ватрушку, прихлебывая сладкий – а после пяти кусков сахару он иным быть не может – чай. А под взглядом этим он вдруг засмущался.
Покраснел.
И ватрушкой подавился.
- Нюся! – с легким упреком произнесла женщина. А девица лишь дернула плечиком. И одно это слово, разрушив блаженную тишину, будто дозволило ей говорить.
- А что я? Я ничего… скукотень какая, правда? А мы в Гезлёв едем. А вы куда?
Ответом было молчание. И Василисе вдруг стало жаль эту девушку, которая ничего-то дурного не хотела. Вон как сцепила тонкие, почти хрустальные руки. И в огромных лазоревых очах появилось обиженное выражение, того и гляди расплачется.
- И я в Гезлёв, - ответила она.
- А куда? Маменька хотела в «Талассу»[1], но оказалось, что там мест совсем нет! Представляете, ужас какой!
- Нюся…
- А я ведь говорила, что надобно еще с зимы договариваться, там санатория приличная. Зато маменькина подруга собиралась на villa «Carmen», но после передумала, потому что у ней дочка замуж выходит. Такая дура…
- Нюся!
- Так ведь дура и есть! Зачем выходить за первого попавшегося, кто предложение сделал?! И ладно бы красавец какой или богатый, так нет, чиновник из этих… из жандармов, - Нюся скривила прехорошенький нос.
- Что плохого в жандармах? – подал вдруг голос господин.
Он избавился от серого своего пальто, оставшись в сером же невыразительном костюме, впрочем, весьма недурного качества.
- А что хорошего? – Нюся тряхнула кудряшками. – Они волю народа подавляют! Кровавые псы режима…
- Нюся! – женщина даже привстала. – Извините, она у меня…
- Очень непосредственна, - господин позволил себе улыбку.
- К сожалению, - мрачно произнесла женщина и, приложив ладонь к груди, представилась. – Ефимия Гавриловна. Рязина. Из мещан… и вправду… подруга предложила… места оплачены, не пропадать же. Хотя и неудобно получилось. Но…
- Ой, мам, говори уже прямо, что свадьбу никак не перенести. И без того младенчик на свет недоношенным появится, - Нюся захихикала.
А Василиса подумала, что эта девушка ей совершенно не нравится.
- Демьян Еремеевич, - представился господин.
- Курагин. Степан Федорович, - произнес толстяк неожиданно тонким голосом. – Писатель.
- Василиса… Александровна, - Василиса слегка запнулась – ей нечасто приходилось представляться по батюшке.
- Тоже на море?
- Да, - она робко улыбнулась женщине.
- В санаторию?
- У меня там дом. От тетушки остался.
- Повезло, - влезла Нюся. – А от нашей тетки, если что и останется, то только куча барахла…
Женщина вздохнула и виновато произнесла:
- Одна растила… недоглядела. Муж преставился, когда Нюся совсем крошкой была. Пришлось дело в свои руки брать, а оно времени требует. На нянек понадеялась, а теперь… - она махнула рукой. А Нюся обиженно выпятила губу, впрочем, надолго ее не хватило.
- У маменьки окромя фабрик еще пять лавок имеется, суконных… скукотень. Я ей говорила, что надобно модный дом открывать, а она не хочет.
Упомянутая маменька поджала губы.
- Я ж уже и согласная была фасоны рисовать! У меня очень хорошо рисовать получается… вот видели мою шляпку?
- Чудесная, - согласилась с ней Василиса.
- Мне маменька в Петербурге купила. А я еще лучше могу! – она замолчала, правда, ненадолго, явно раздумывая, о чем же заговорить вновь. По лицу было видно, что нынешняя компания Нюсе категорически не нравится, что все эти люди скучны и приземлены, и говорить с ними не о чем, однако же приходится. – А кто вас провожал? Муж?
#387 в Детективы
#237 в Магический детектив
#8025 в Любовные романы
#2665 в Любовное фэнтези
Отредактировано: 16.12.2020