Легенда об основании Великого Ордена Боевой Кочерги

1

— Мы все умрём, — сказал Монах-Паникёр.

Все на него посмотрели с мрачным раздражением людей, которые просто не могут больше слушать чьё-то нытьё, но при этом по техническим причинам не способны никуда уйти от источника словесного поноса. Во многих глазах по разную сторону решётки читалось желание забить кому-то зубы в глотку. Но на пути трусости чужим неодобрением адептов не напугать, потому монаха так просто было не пронять.

— Я чувствую, как холодок смерти ползёт у меня по спине… — сообщил он драматично.

— Успокойся, это просто блоха, — зевнул толстенький мужичок роскошном шёлковом ханьфу явно с чужого плеча.

Его заявление почему-то никого не успокоило. Скорее даже наоборот.

— Блоха?! — взвизгнула пятихвостая лисица, красивая, как все представительницы её племени. — Мои хвосты!

Она сделала попытку подобрать эти самые хвосты, и многие присутствующие, включая стражников, залипли на грацию движения и покачивание тех частей тела, которые не были хвостами, но от этого не менее радовали размерами.

Впрочем, Монах-Паникёр, спасибо ему большое, не позволил народу впасть в какие-то там заблуждения и во всю мощь лёгких (внушительную, ни отнять ни прибавить) заголосил:

— Блоха?! Как блоха! Почему блоха! Мне нельзя блох, я же заболею и умру! Вы знаете, какие болезни переносят блохи? Нет, не знаете? Там огромный список! Возможно, я умираю прямо сейчас! А-а-а…

— А ну заткнулся! — стражник с размаху долбанул по решётке. — Иначе я прям щас зайду и прерву твои страдания! Как звучит?!

Монах издал горлом некий неопределимый булькающий звук, но заглох.

— ..Как блохи вообще могут что-то там носить, тем более болезни? — пробормотал второй стражник, который как раз заглядывал в кувшин, очевидно, пытаясь узреть там не то ответы на вопросы бытия, не то смысл жизни, не то утопшую муху. — Они ж вон какие маленькие…

— Ты их ещё послушай, они тебе и не такое расскажут, — буркнул тот, что бил по решётке. — У них же на рожах написано, что они бухие и ненормальные.

— Возможно, это должны быть магические блохи, — прогудел из своего уголка камеры герой, слегка потрёпанный, но пожизненно не сдавшийся. — Волшебные блохи, которые могут нести в себе духов злобных болезней. Мне учитель говорил, такое бывает.

— У-у, — всхлипнул Монах-Паникёр.

Стражник у решётки, недолго думая, ткнул его копьём. Древком, но всё равно это вряд ли было очень приятно.

Монах захныкал.

— Вот видишь, — фыркнул стражник, — просто горстка полоумного отребья.

Толстячок в роскошном наряде не по плечу тяжело вздохнул, выудил откуда-то из складок одежды богато украшенную серебрянную флягу и от души отхлебнул. Стражник тут же протиснулся сквозь решётку и выхватил флягу.

— Эй! — возмутился толстячок. — Это моё!

— Твоё? Ты в любом случае его у кого-то украл!

— Я не крал!

— Знаю я таких, как ты, — фыркнул стражник, поднося флягу к губам. — Все вы…

— Я бы это не пил, если бы я был тобой, — вежливо сообщил толстячок. — Оно сделано под меня, потому очень крепкое.

— Ну, хорошо, что ты — не я.

— Пожалуй, таки хорошо.

Стражник отхлебнул из фляги, издал невнятный звук и ссыпался на пол.

— Ну вот, — сказал толстячок, — а я предупреждал вообще-то.

Второй доблестный страж порядка вскочил.

— Что ты с ним сделал?!

— Я? Помилуйте! Это он забрал мою флягу! И я его предупреждал! Кто ему виноват, что он такой хиленький?.. Не хмурься ты так, ничего ему не будет. Проспится — и станет как новенький! Ещё даже и снов отличных насмотрится!

И действительно, стражник на полу смачно всхрапнул и принялся бормотать что-то там о задницах. Второй стражник глубоко задумался, что вообще теперь делать, и снова решил заглянуть в кувшин в надежде, что там всё же отыщется просветление (ну или не до конца утопшая муха чего подсоветует, на худой конец).

Кто знает, чем бы дело кончилось, если бы в этот момент в подземелье не нашёл сам глава стражи многострадального города Мо-Цяло, всеми (ну, некоторыми) уважаемый господин Бык (было у него, конечно, и другое имя; но, как и многие маги Западной Долины, он предпочитал брать прозвище, чтобы не искушать судьбы звучанием от рождения данного имени).

Человеком Бык был вполне неплохим, особенно с учётом занимаемой должности: с вышестоящими не забывал под настроение пьянствовать, но так, чтобы не слыть ничьим протеже; с простым людом был в меру вежлив, в меру весел и в меру строг — некоторые шутили, что ему стоило бы взять прозвище “в меру”, но конечно, никто не рисковал говорить ему подобное в лицо; с подчинёнными же он не зверствовал попусту, но и умудрялся при этом держать весёлый сброд, каким, по сути, являлась стража, в винно-ежовых рукавицах.

Вот и сейчас, зайдя и немного послушав бормотание падшего подчинённого насчёт задниц, он лёгким пинком откатил его в сторону, подобрал выпавшую из его рук флягу и осторожно понюхал.

— Вино из виноградников небесных птиц? — хмыкнул он. — Я так понимаю, ваше, господин тануки?

— Моё-моё, — вздохнул толстяк. — Я вашего подчинённого честно предупреждал, что он сразу опьянеет, но он не слушал.

Несколько человек, сидящих в камере, уставились на него удивлённо: пока что этот человек был похож не на таинственного оборотня с островов, а на проходимца. У него даже ушей и хвостов не было! Ох уж эти иноземцы…

— Вот уж не сомневаюсь, но всё же буду вынужден конфисковать… Если не хотите оспорить моё право это сделать, конечно.

— Да на здоровье!

Бык хмыкнул, сложил руки на груди и задумчиво осмотрел всех, собравшихся в камере смирения, созданной специально для магов. На лисице взгляд его задержался, но, надо отдать ему должное, ненадолго. И почти не мигрируя ниже глаз.

— Ну так, — сказал Бык, — господа, у меня для вас новости хорошие и плохие. С каких начать?

— С хороших, — оскалился тануки, — вместе порадуемся.

— Ну-ну… Хорошая новость: в той драке в таверне никто слишком серьёзно не пострадал.