Казачий идеал – женщина, а конь – ангел казака. Обратать его, сидеть на нём, творить с ним с лёгкостью и ловкостью, что абреку и не снилось – это и есть генетическая суть донского казака (Руководитель конноспортивной школы имени генерала Бакланова Александр Щеглов)
Над станицей Гугнинской, как и над всей донской округой, хозяиновало весеннее расчудесное утро. Во дворе есаула Петра Бакланова весело раздавалось кудахтанье курицы, разрешившейся ранним утречком, возможно, двух желтковым яичком. В низинке, где росли солидные по возрасту вербы, журчали горлинки, им мягкими весёлыми переливами откликались иволги. Не отставала от этой прелестной переклички птиц кукушка, она старательно кому-то отсчитывала ещё непрожитые годы.
– Яшуня, туды твою милость! – возбуждённым голосом крикнула, полноватая лет пятидесяти с гаком, Кудимовна, подходя ко двору есаула Петра Дмитриевича Бакланова. – Ты, чяво, негодник, кастрабошишь?
– Чё, Кудимовна? – с жердиевого забора откликнулся парнишка на вид лет восьми.
– Ты куда, нечистая сила, глядишь?
– Как куда? На Маруськин хвост. Она задней ногой могёть дрыгнуть так, что мне на заборе не усидеть.
И только договорив Яшуня, изволочившись вновь, выдрал из хвоста кобылы с пяток самых длинных волосинок, а Кудимовна, подойдя ближе к забору, покачав головой, сказала:
– Ты чё ж Маруську обижаешь, чертёнок?
Яшуня, спрыгнув с забора, немедля подбежал к своему «мучителю» и хвастливо заявил:
– Во-о, Кудимовна, ловкий для кнута хвостец будить.
– Знамо дело. Ты, чё ж коров караулить сбираисси?
– Мамка сказала через три дня. – Для верности казачёнок показал на левой руке оттопыренных три пальца, – наша очередь подойдёть стадо караулить. Я уж деду Митрию кнут добрый заказал.
– Ты чё ж деда не берегёшь. Он же еле килечить. А ты к нему с кнутом.
– Ты, Кудимовна, знаешь чё. Не влазь в наши казачьи дела. Он мне так и сказал: «Кнут сгондобить я беру на себя, у меня старенький имеица, а вот хвостец к кнуту, чтобы резко щёлкал – твоя забота».
– Гляди, Яшуня, – на мирный тон перешла Кудимовна, – хвост Маруське не ополовинь, а то кобыла стыдица жеребца будить. Ей же обгуляца на днях предстоить. Жерёбенку-то её, сколько думаешь дён?
– А я почём знаю. На Встретеню она ожеребилась, а счас чё ж – с понедельника пасхальная неделя началась.
– Паска в нынешнем году поздняя. А на Троицу гляди, сушь будить.
– Не загадывай, Кудимовна. Скоко тут думаешь волосинок? – Яшуня разжал ручёнку, что держала десятка два рыжих волосинок из хвоста Маруськи.
– А ты сам не подсчитаешь, разве? Мы с тобой до целой сотни счёт одолели.
– Ну, иё. Я погнал, Кудимовна, к деду Митрию. А то он теперь меня заждался.
– А конь твой, где ж?
– У деда Митрия. Он сказал, что Ветерка нужно заменять молодым конём. Атаман обещал сыну есаула Бакланова неука из табуна Бадмы определить.
Яшуня видел, как Кудимовна зашла во двор и направилась в палисадник. А оттуда сокрушённым голосом выдала:
– Яшуня, нечистая твоя сила. А ну, погоди. Я ж тебе наказывала, чтобы ты за козами глядел. А ты, чё?
– Сдались мне твои козы, Кудимовна.
– Да они не мои. Они в собственности есаула Петра Дмитриевича Бакланова, какой счас аж в самой Франции воюить.
– Ну, и чё?
– А то, что ваши козы весь лук потрескали, какой мы с твоей матерью оберегаем. Вдруг твой отец завтра из Франции заявица. Разве во Франции такой лук растёть. Ты, нечистая твоя сила, куда коз загнал?
– В леваду я их вместе с козлятами выпроводил.
– Ну и ну, – сокрушаясь, вымолвила Кудимовна. – Значит мне и отлучица на минуту со двора нельзя.
– Не сокрушайся, Кудимовна. Я знаю, куда ты ходила.
– Откуда знаешь?
– Витюшка мне шепнул, что Кудимовна, твоя учительша, дитя у Фроськи Прониной принимаить. «Фроська, – гутарить Витюшка, – дурняком закатываица. Дитя, видно, головастова на белый свет выпростить».
– Всё-то вы, чертенята, знаете. Чё ещё Витька сказал?
– А то, что муж Фроськи третий год с французами, или ишо с кем воюить, а его жена второй уж раз за это время родить. Он намекнул от каво будить дитё. Знаишь, Кудимовна, чё ещё Витюшка сказал?
– Откуда ж. Я его не видала.
– Витюшка подслухал чё дед его матери про проделки Фроськи выдал: «В старую время такую бабу следуить в мешок большой посадить и с яра в Дон выкинуть». Это чё ж выходить – потопить бабу надоть за то, что она спуталась с новым атаманом?
– Беда с вами – пацанами.
– А ты, Кудимовна, не хитри и шалав не оправдывай.
– Я-то при чём?
– А при том, что дед Аким тебя считаить порядочной женщиной.
– Надо ж. Разговор как же зашёл? – заинтересованно спросила учитель.
– Витюшка гутарить, что внучка дедова, она ж сама мать Вити, на деда в обиде за яво высказывания, будто все бабы шалавы, одна Кудимовна порядочная женщина. И знаишь чё мать Витюшки сказала родному деду?
– Интересно было б узнать.
– Обижаца не будешь?
– Невеста что ль я.
– Во. Маманя Витюшки деду гутарить: «Чё до Кудимовны, то она ж как невеста непробованая, оттаво ей и не хочица». А чего не хочица Витюшка не понял.
– Вот чё. Ты к деду Митрию собрался, вот и мчись к нему, а в дела взрослых казаков и казачек, вам, детям, влазить не следуить. За стравленный козами лук перед матерью вместе с тобой, Яшуня, ответ будем иметь, я ведь раньше, чем она из дому ушла. Она с дедом Минаем в поле уехала?