Легенда Тихого Дона (ii том)

ОТ АВТОРА

В последние годы мне всё реже приходится общаться с казаками и казачками, что старше меня по возрасту, девятый десяток я расчал осенью 2017 года. Да и разве в общественном транспорте я теперь услышу свободный обмен мнениями заштатных обывателей о поездках в родные хутора и станицы, кои чаще они – обыватели обзывают деревнями? Мельчать люд православный стал.

Иное дело было в мои молодые годы. Да и во времена, когда стали взрослеть мои двое касатяточек. Я их постоянно на выходные дни захватывал с собою в гости к своей мамаше, она так и не сменила место жительства, упокоившись на восемьдесят девятом годку в станице Верхне–Чирской, в расцветные годы кою населяло чуть более пятнадцати тысяч казачьего племени. Это была юртовая станица, а в неё входило в конце позапрошлого века более 30 хуторов, в том числе теперешний город Суровикино. Тогда он был хутором, и в нём пять лет атаманил Варламов Пётр Яковлевич, мой прадедушка, отец моей бабушки Ульяны Петровны – красной партизанки. Юртовая станица в далёкую Одессу, к границе государства, выставляла пятисотенный казачий полк.

Перед Великой Отечественной войной в станице было два колхоза: «Верный путь» и «Красный Дон». Да и после военного лихолетия сельскохозяйственные угодья, включая пашеньку, из двух артелей были объединены в один колхоз с названием «Верный путь». Пахотные земли обрабатывались тракторами отряда Бурацкой МТС, а бригадиром тракторного отряда был мой папаша, сержант Седьмого гвардейского кавалерийского корпуса. Четырнадцатая гвардейская дивизия корпуса, в который он начинал войну 4 июля 1941 года, в сорок пятом брала с боем Берлин, а после боёв охраняла Потсдамскую конференцию.

Конноармейцы, кто в годы войны покидал передовую лишь для пополнения личного и конского состава, после войны «недолго топтали грешную землю», мой папаша был в их числе. Душа его ушла за белые облака ещё совсем молодой, на сорок девятом году жизни. Никакого имения папаша пятерым деточкам не оставил. В сундуке мамаши в специальном ящичке, вделанном в тот самый сундук, хранились документы да награды: два ордена Красной звезды: медали: «За боевые заслуги», «За отвагу», «За взятие Берлина», «За освобождение Варшавы», «За победу над Германией».

То, что было после войны нажито, а это коровёнка да пяток козоматок с ежегодным приплодом, Никитушка указами ухайдокал в 1963 году. Курень, выстроенный моим дедушкой Петром Семёновичем в аккурат перед Первой Мировой в 1913 году, сохраняется до сих пор на пригорке в хуторке Верхнечирский. Курень большой, пятистенком звался, с двумя входами и солидной верандой. Его без крыши, печи да двух кирпичных грубок папаша в пятидесятом на тополёвых полозах двумя гусеничными тракторами С-80 на новое месторасположение в суслиное царство (голую-преголую степь) перевёз.

После окончания средней школы подался я вдоль по Волге-матушке до Быковых хуторов, в пяти километрах от райцентра, в бывшее имение помещика Паничкина, где располагался сельскохозяйственный техникум. В 1958 году было государственное распределение и здравствуй колхоз, что в Кайсацких степях с поголовьем лошадей в 700 голов и в нём ещё много-примного другой живности. Не пугайся, уважаемый читатель, колхоз «40 лет Октября» в зимовку «уходил» с поголовьем овец в 34,5 тысячи, крупного рогатого скота более 4 тысяч голов. Огорошу тебя читателя – 400 верблюдов было на фермах шести сёл нашего колхоза. Я, зоотехник, «король» в этом животноводческом царстве. Поработал и в совхозе «Суровикинский», на родине своей бабушки Ульяны, три года «отмахал кувалдочкой» на бондарном заводе. Обучаясь в институте, занимал солидную должность в Облплемобъединении, занимался организацией племенных заводов и совхозов по разведению крупного рогатого скота: пришлось внедрять на молочных фермах области искусственное осеменение самок.

С 1970 года – Волгоградский государственный аграрный университет – доктор сельскохозяйственных на-ук, профессор, член двух диссертационных советов, 15 лет был деканом зооветеринарного факультета, 12 лет заведовал кафедрой.

Горжусь я и тем, что являюсь Почётным профессором Донского госагроуниверситета, академиком Петровской академии наук и искусств. Имею я и государственные награды.

Ко всему этому добавлю – являюсь заместителем атамана станицы Вознесенской общественной организации «Волгоградский округ донских казаков», шестой год возглавляю Школу молодого атамана имени генерала Я.П. Бакланова. Летом 2017 года, когда формировали проспект национальной конференции, посвящённой моему 80-летию, ректор университета, профессор А.С. Овчинников, напомнил ответственному лицу за оформление проспекта отметить среди прочих титулов – кавалер ордена Дружбы. В современной жизни подобных кавалеров мало.

Всё это я привожу для того, чтобы читатель не счёл меня безграмотным, романы, это уж десятый я, в основном, издаю в авторской редакции. Когда был вывешен на сайт (Lit-era.com – в поиск Александр Коханов) роман «Легенда Тихого Дона» (том I) один из умников в резюме отметил допущенные автором грамматические ошибки. Возмущениям казака, сотника станицы Вознесенской Петра Александровича Степанова не было предела, на что я ему ответил: «Молчи громче – сойдёшь за умного!» Академик РАН, профессор Иван Фёдорович Горлов хитро улыбнулся и изрёк: «Глупые! Никогда они не поймут прелести нашего казацкого языка!»

Вот и цель моего творчества – сохранить калорит языка донского казачества, коего я впитал с самого рождения. Мне сейчас, если поехать в Верхне–Чирскую, есть где заночевать – отчий курень стоит. А вот моему товарищу – Коле Пономарёву, расчавшему в 2016 году девятый десяток лет, живёт он сейчас в Ровеньках, что под Луганском, ехать, пожалуй, некуда. А ведь и в его семье был и курень, и колодец рядом, сад – на загляденье. Теперь же слева, как и справа вдоль улиц, некогда сильнющей станицы, ни кола, ни двора и ни сада.