Легенда Тихого Дона (ii том)

А В РОССИИ ТОЖЕ ЕСТЬ УМНЫЕ ЛЮДИ

Что может собственных Платонов

И быстрых разумом Невтонов

Российская земля рождать.

Михаил Ломоносов

Яков, уловив еле слышные звуки, исходящие от двери, ведущей из общего зала, обернулся.

– Доброго здоровьица, Анна Эрастовна! – произнеся слова приветствия, Яков сделал низкий поклон.

– Слава Богу! Федя, тебе уж давным-давно следует чайком побаловаться. Прикажи заварить чай, да будущего есаула давай чайком попотчиваем. Пафнутьич, мой крендельков, да медка хорошего от Ивана Ксенофонтовича доставил.

– Хорошо, мать. Придёться, Яша, нам перерывчик непродолжительный сделать. Баловать свои кишочки этим напитком надобно. Китайцы его по часам пьют и живут долго-придолго.

– Не люблю я, Фёдор Филипыч, этот напиток. Казацкие кишки у всех, поголовно привыкли взвар да ирьянок потреблять.

– Спорить не буду. Но раз Анна Эрастовна приглашает, то ей следует уважить. Пошли через двор вон из той пристройки, мельком гляним на оружейные достопримечательности.

– Ого-о! – только и выдал подхорунжий, вертя головой то вправо, то влево, быстро переводя взгляд с вереницы дротиков разного размера и конструкций, на мечи, палицы, какими ещё орудовали дружинники русских князей при битве на реке Калке, притоке Кальмиуса, аж в 1242 году.

– Ирьян, говоришь, пьют казаки?

– Взвар, но летом, когда фрукта поспеет, компот, по-вашему. Такой же в точности как варят полковые повара.

– А чай?

– Чай редко. Когда генерал Ефремов в станице объявляется.

– Это командир?

– Он, конечно. Иван Ефремович с моим отцом, да и дедушкой собирает на нашей усадьбе казаков, тех которые с турками войны вели, и беседы за столом ведут. Мамаша с Кудимовной блинцов напекут в тот день. Дед Дмитрий расщедрица – валушка оприходует. Вообщем чай казаки пить и не станут. Раньше, когда Бадма Григорьевич, наш юртовой табунщик, был живой, чухиря не одну четверь с кониного отгона привозил.

– Чай откуда ж казаки брали?

– Иван Ефремович из Петербурга привозил. Говорил, что из Китая он в Россию поступает, а так ли я и не знаю. Мы ж, казаки, не приучёные его потреблять. Может от него голова кругом пойти.

– Чай, Яша, из Китая к нам пришёл. Аня, мы пришли, – закрывая за собой дверь, сказал учитель. Где прикажешь располагаться?

– Проводи будущего есаула в свой кабинет. Ты ж любишь гостям про чай рассказывать, потому и Якова просвети, покуда я с заваркой управлюсь.

– Это я ещё не знаю, есть ли у Якова познавательный интерес по этому поводу?

– Мне всё интересно. Осведомлённость свою в торока седла не возить.

– Тогда слушай, казак. Семь лет, это до Петра I, правила Россией его сестра. Звали её Софья Алексеевна. Матери у них были разные. Вот ты сейчас стоишь перед дилеммой. Слово это имеет греческое происхождение. Применительно к твоему нынешнему положению означает – затруднительный выбор. При выборе между двумя равно неприятными возможностями. Представь себе, ты сидишь в седле на своём верном коне. У тебя два выбора: первый продолжать сидеть смирнехонько, так сказать яйца в мудях греть, а второй – сделать посыл коню и податься с ним в привольную степь. Ты, Яша, следишь за ходом моих мыслей?

– Слежу и ничего не вразумлю.

– Скажу наверняка. У тебя скоро мозги в башке набекрень уйдут и всё оттого, что тебе постоянно теребит одна мысль – как это бы бабёнку обгулять. Иль я не прав? Да не красней ты. Ну, что?

– Вы, Фёдор Филипыч, как в воду глядите.

– Фёдор Филипыч, чем же ты будущего есаула расстроил? Бурый весь стал, – подала голос хозяйка дома.

– Да, знаешь, Аня. В Крыму весна хозяинует. Щепка на щепку карячится, а у Якова Петровича жена, какую он толком и нераспробывал, аж на Тихом Дону, как казаки гутарють.

– Не забивай голову казаку хернёй всякой. Догадываюсь я теперь – зачем ты его в галерею повёл, будишь говорить и об ангелах во плоти, о песнях Соломона. Так, что ль?

– Сейчас чай попьём и я отпущу ученика на все четыре стороны. Тебе к коню, когда ж?

– Не скоро. А можно Анна Эрастовна я чай в другой раз выпью?

– Ну-у, нет, казак. Кренделя можешь не есть, вечерить в полку же будешь, а чашка чая с крымскими травками не помешает. Садись поудобнее. Ты, Фёдор Филиппович, извиняй меня дуру. Помнишь поэт чернявый, Пушкин кажется, тоже от чая отказывался.

– Саша Пушкин другое дело. Он же вина потребовал, а Николай Раевский, он же с пяток чашек охренячил. Добрый сынок у Николая Николаевича возрастает. А Александр, брат его, знаешь, где счас?

– Брат Иван Ксенофонтович говорил, что Саша при губернаторе Воронцове.