Легенды о шаманах. Сказка о Чёрной луне. Версия первая

Легенды о шаманах. Сказка о Чёрной луне. Версия первая

Комментарий составителя.
Легенды о Чёрной луне существуют с незапамятных времён, считаются одними из самых древних и противоречивых. Причина этого противоречия в том, что само упоминание об этом явлении табуировано. Черная луна представляется в сказках и легендах прекрасной женщиной, которая сводит с ума людей, забирает их сердца и делает своими рабами. Гораздо реже она предстаёт прекрасным бледным юношей с чёрными волосами. Является ли это образным описанием того, что они сходят с ума, или же эти истории описывают реально существовавшую Богиню, сказать сложно.
Истории о Чёрной луне наполнены безысходностью и трагизмом. Существует много различных интерпретаций этого мифа – как общих описаний явления, так и конкретных историй с персонажами и событиями. Приведённая здесь версия является промежуточной. Здесь описывается путь одного шамана, но без указания конкретики, зато присутствуют мифологические моменты, характерные для всех историй о Чёрной луне.
Некоторые исследователи уверены, что Чёрная луна – всего лишь персонификация тех бед, к которым может привести шамана неуёмная жажда знаний и применение запретных и опасных практик. Другие же уверены, что, подобно Полынь-звезде, это реальное явление, происходящее крайне редко и оставляющее мало свидетелей.
В этой версии я предлагаю ознакомиться с общими мотивами через переживания молодого шамана, поддавшегося чарам Чёрной луны. Сама личность шамана вызывает в этой истории много вопросов, сказка проводит его по отдельным этапам падения, давая мало объяснений. Например, не уточнено, каким именно Я-Зверем тот обладал.
Время, к которому относятся эти легенды, определить сложно. С одной стороны, герой истории – шаман, следовательно, время действия можно отнести к концу Войны Богов или первому времени после, когда в мире ещё бушевали древние силы. С другой, эта история очень старая, да и в хрониках упоминаний о подобном явлении нет. Конечно, это может быть результатом наложенного табу, однако некоторые исследователи полагают, что образ шамана, нарушившего запрет, был добавлен много позже. Изначально это был либо обычный человек, посягнувший на запретное, либо младшее божество или полубог, связавшийся со слишком могучими силами.
Образ шамана в этом повествовании наиболее удобен. С одной стороны, это человек, близкий слушателю. С другой – обладающий особыми силами и, соответственно, обязанный нести за них ответственность. Это делает сказку не только страшной, но и поучительной. Так же стоит упомянуть, что сказка начинается с неодолимого бедствия – холодной зимы и мора – и заканчивается таким же бедствием – приходом Чёрной луны.
Здесь описывается, как шаман последовательно отказывается от своего предназначения, от своей человечности, соприкасается с изначально запретным для всякого шамана явлением – чёрным огненным деревом – потом совершает откровенно чёрные ритуалы, причём, ритуальные предметы для них добывает тоже запретными способами. Он убивает сакральных птиц, тревожит курган, собирает запрещённые травы. То, что шаман выступает против мира духов и его законов, уже указывает на глубину его падения и является строгим предупреждением. Стоит отметить, что изредка появляющееся в подобных историях древо чёрного огня чаще всего означает заблудшую душу шамана, поддавшегося сильным чувствам. Ещё это древо описывают как бесконечный крик.
В конце хочу отметить глубокую нравоучительность этой сказки и одновременно содержащееся в ней предупреждение о возможной беде, предотвратить которую нельзя и справиться с которой невозможно. Чёрная луна – это стихийное бедствие, настолько разрушительное, что продолжает внушать ужас много поколений спустя после своего последнего появления. В таком контексте можно предположить, что ритуалы и практики оказались под запретом из страха призвать силы, с которыми невозможно справиться, а не из-за каких-либо моральных принципов.

Сказка о Чёрной луне.

В ту зиму лютый холод опустился на землю. Птицы падали на лету, звери замерзали насмерть в своих берлогах, Мать Стужи шагала по земле, трескалась земля под её поступью. Страшное время было, голодное, злое. В ветре слышали люди вой голодных духов, жались друг к дружке. В снеге видели они следы неведомых зверей, что выходили к жилью в поисках тепла и поживы.
В самую холодную ночь пришло в селение у Ключ-реки горе. Мор постучался в дома, сел у очагов, пробрался в колыбели. Не ведомо, откуда пришёл он – может охотники принесли на снегоступах из лесов, в которых искали пищу. Может лесорубы на обухах топоров, которыми рубили дрова для очагов. Может женщины, коловшие лёд у реки, чтобы растопить его на похлёбку. А может прилетел мор на хвосте ветра, что так жутко завывал в трубах. Охотники уходили далеко, в незнакомые места, потому что звери околели или сбежали. Лесорубы уходили далеко, ища деревья, которые не так промёрзли, или валежник, который не был покрыт толстым слоем льда. Женщины не могли брать воду из колодцев и ручьёв, как прежде, ибо как камень стала та вода.
Неведомо как, но пришёл мор в селение, начал забирать жизни. Чернели пальцы у детей, стариков, а потом и всех прочих. Боль пронзала тело, потом оно немело, шла горлом кровь. Вой и крики неслись по селению, много ночей бушевал мор, сгубил почти всех.
Немногие выжили, кого он не взял. Кто очнулся от горячки, калечный, а то и безумный. Кто не под силу оказался мору. Долго горели костры в том селении. Из ненужных более хат да из принесённого хвороста складывали огненные пристанища для мёртвых. Кого по одному, кого семьями – всех отдали огню.
Был среди выживших молодой шаман, что ведал тропы духов, да мог говорить с ветром. Когда только начался мор, просил он избавить селение от мук, но не стали его слушать ни ветер, ни духи. Холод выстудил всю доброту их, вьюга замела глаза их, стужа выпила силы молодого шамана. Не смог совладать он со смертью, постучала она и в его дом, забрала девушку, которую хотел он назвать своей, да не успел. Умерла она у него на руках.
Горько оплакивал молодой шаман свою возлюбленную. Сам сложил для неё костёр – больше и жарче прочих, сам отнёс её на руках и сам зажёг. Вместе с девушкой сгорало его сердце, а душа его билась в корчах неизбывного горя. Когда потухли костры, ушёл он из селения, как и прочие. Кто по другим сёлам разошёлся, кто так и сгинул в лесу зимнем.