Легко ли быть ангелом?

Легко ли быть ангелом?

Непросто проповедовать добро в наше меркантильное время. Народ пошел капризный - без денег и шагу не ступит. Вот, к примеру, недавно вваливается ко мне в офис человек, даже не постучавшись.

- Я по объявлению, - заявляет. - Насчет души.

Приходится оторваться от дел и взглянуть на посетителя. Испитое лицо, бегающие порочные глазки в красных прожилках -- от разгульной, видимо, жизни. Синяк во всю щеку, явно полученный в пьяной драке…

- Насчет души? – с недоумением переспрашиваю я.

- Вы покупаете души? - Он вытаскивает из заднего кармана и протягивает смятую газету с рекламным объявлением, обведенным красным фломастером. – Ваша реклама?

Я мельком гляжу на газету и киваю: мол, да, наша.

- Значит, вы покупаете души?

Я медлю с ответом, в задумчивости разглядывая посетителя.

- А вы желаете продать? – спрашиваю я.

- Да, хочу! Если, конечно, в цене сойдемся. Здесь написано, что цена договорная. Сколько у вас платят?

- Присаживайтесь! – приглашаю я.

Он нерешительно садится, и в глазах его вспыхивает подозрительность.

- Надеюсь, сделка будет без обмана? А то сейчас никому доверять нельзя, кругом сплошное жулье…

- Не беспокойтесь, все оформим честь по чести, - успокаиваю я. – Дадим вам полную гарантию, по всем правилам: нотариальное заверение, сургучная печать, роспись кровью…

- И сколько вы платите за душу? – вновь интересуется посетитель.

- Есть несколько видов оплаты на выбор, – говорю я. – Вечная молодость, успех у женщин, тайна философского камня…

Посетитель морщится.

- Мне нужны деньги, - говорит он. И помолчав, добавляет, - Много денег!..

Иного ответа по нынешним меркантильным временам ожидать и не приходится.

- Предпочитаете презренный металл? Ну, что ж… - перехожу я на деловой тон. - В таком случае цена будет зависеть от качества товара. Чем ценнее душа, тем больше получите денег. Не угодно ли заполнить анкету? - И я протягиваю ему опросник на нескольких листах.

Посетитель крутит анкету в руках, щурится, пытаясь разобрать слова.

- Буквы слишком мелкие. В глазах рябит, - наконец говорит он.

- С перепою? – догадываюсь я.

- Ага, – вздыхает посетитель. - Голова трещит, глаза не смотрят. А нельзя устно ответить?

- Вообще-то в серьезных делах такое обычно не допускается, - строго говорю я. – Но для вас, так и быть, сделаем исключение. Отвечайте на мои вопросы и постарайтесь не слишком врать, договорились? Впрочем, - чуть пристальней вглядываюсь я в его глаза, - у вас и так вся душа на лице написана. Можно читать как книгу.

И я зачитываю вслух скорбную повесть его горемычной жизни: образование пять классов, приводы в милицию, ложь, блуд, пьянство, чревоугодие, воровство, предательство…

- Все верно? – спрашиваю я.

- Ага, - говорит он не без гордости. – Все совершеннейшая правда. Не биография, а красота! Такую душу и Дьяволу не стыдно предложить. Сколько за нее дадите?

- Нисколько, - отвечаю я, подавляя зевок. – Душа ваша не имеет ни малейшей ценности. Сами посудите: ну с какой стати за нее деньги платить? С вашим образом жизни вы и так не сегодня-завтра от кандрашки загнетесь, либо в пьяном виде под забором околеете. А душа нам даром достанется.

И я с равнодушным видом отворачиваюсь к окну, где на ветках весело щебечут воробьи.

- Кг-хм, - обескураженно произносит посетитель после минутного молчания – И что же мне теперь делать?

Спесь с него слетела, порочная ухмылка исчезла, глаза смотрят почти умоляюще.

- Что же делать? – потерянно повторяет он. – Мне позарез нужны деньги!

- Как что делать? – удивляюсь я. – Чудак вы человек! Ну кто же в таком запущенном виде товар продает? Отмойте душу, отчистите от пыли, наведите худо-бедно глянец. Придайте душе товарный вид! Перестаньте пить, как лошадь, и лгать, как сивый мерин. На работу устройтесь ­- сколько можно баклуши бить! Алименты наконец начните платить. Детей своих когда в последний раз видели? Год назад? Нехорошо, надо навещать…

И я читаю ему небольшую проповедь о совести, добродетели и чистоте души.

Посетитель покорно меня выслушивает. До него, очевидно, начинает доходить, что товар его и вправду далек от совершенства.

- А если я добрыми поступками очищу душу, то сколько мне заплатят? – спрашивает он.

- Вот когда очистите, тогда и приходите! – назидательно говорю я.

Посетитель порывисто поднимается. В его глазах загорается новое, неведомое ему прежде выражение. Выражение твердой решимости делать добро. Ну, разумеется, пока не бескорыстно! А где вы в наше меркантильное время найдете человека, готового бескорыстно творить добро?