Лекарь безумной королевы

Пролог

Сирин, столица богатого королевства в Восточных землях.

За три года до событий, описываемых в книге.

Он вышел на площадь, и непривычная, звенящая тишина обступила его со всех сторон. Близился конец лета. Ещё каких-то два-три месяца назад жизнь кипела тут повсюду: слышались стук колес и цоканье копыт, скрип телег, крики торговцев -- словом, над площадью висел обычный городской шум и гомон.

Теперь, казалось, все вокруг вымерло. Сквозь камни мостовой густо проросла трава, словно это была не центральная площадь столицы, а заброшенный пустынный город. И действительно, время здесь остановилось с некоторых пор. С тех пор, как в эти земли пришла чума.

Часть жителей, те, кто побогаче, покинули эти края. Кто-то наглухо закрылся в своих домах, запасшись провизией. Те, у кого имелись суда, вышли в море, чтобы переждать эпидемию. Труднее всего пришлось беднякам. Ни работы, ни запасов или сбережений. В любом случае смерть, от заразы или от голода. Вот и шли они в сиделки к больным чумой, рыли могилы или собирали трупы по ночам, сваливая их в телеги и отвозя на кладбище. А ещё промышляли мародёрством, не стыдясь обирать и умирающих.

Лестер пересёк площадь и свернул на знакомую до боли улицу. Тут и там его встречали заколоченные окна и двери, кое-где едва виднелись затертые красные кресты на осиротевших, разграбленных, уже пустующих домах.

Сколько он тут не был? С самой ее свадьбы. Его пригласили, но он не пошел. И не пришел больше никогда. Давно это было. Больше года прошло с тех пор. А сегодня, вернувшись домой под утро, он нашел записку, подсунутую под дверь: "Луизе нужна помощь. Срочно приходите".

Его не было дома три дня. Он лекарь, работал в чумном бараке на южной окраине. Сколько пролежала записка? Возможно, он опоздал?

Лестер поднялся по лестнице на второй этаж и толкнул знакомую дверь. Та легко поддалась.

В комнате стоял полумрак. В нос ударил отвратительный знакомый запах, от которого сердце сжалось в груди. Постояв на пороге какое-то время, он все-таки решился, шагнул в комнату, быстро отворил окно и распахнул ставни.

И Луиза, и ее муж были мертвы. По разбросанным вещам, хаосу и беспорядку, царившим вокруг, можно было только предположить, какой ужас пережили эти двое в последние часы, расставаясь с жизнью и друг с другом.

Луиза, на днях родившая ребенка, лежала в кровати, прижимая к холодной груди завёрнутый в тряпки комочек, ещё недавно бывший младенцем.

Рядом с кроватью скорчился ее муж. Его лица не было видно, да Лестер и не хотел бы его увидеть.

Мужчина невольно подошёл ближе, с болью всматриваясь в лицо некогда любимой женщины, которую теперь едва мог узнать. Ему вспомнились нежная улыбка и ямочки на щеках, длинные каштановые волосы и озорные карие глаза. Она всегда была решительной и смелой, такой надежной, сильной, его единственной, бесконечно дорогой Луизой. Он мечтал увезти ее к себе на родину, в свой дом, к матери. Прожить с ней долгую жизнь, иметь много детей и состариться вместе.

Комок подступил к горлу. Глупые, смешные мечты. Мечты букашки, беспечно ползущей по камню мостовой и радующийся солнцу, которую через мгновенье раздавит каблук случайного торговца капустой.

«Разве мы не букашки в этом мире, где жизнь лишь мгновенье, а мечты смешны и напрасны?» -- невольно подумал он.

И тут Лестер нарушил правила. Лекарь не должен прикасаться к больным чумой, а уж тем более к умершим от нее. Это работа сиделок и могильщиков.

Стянув кожаную перчатку, дрожащей рукой он закрыл глаза своей бывшей возлюбленной и на прощание коснулся спутанных каштановых волос. "Прощай, Луиза. Моя единственная любовь…"

Больше он не мог тут находиться. Картина смерти супругов и их младенца была так ужасна, что Лестер поспешил отвернуться и уже собирался было искать наблюдателя, чтобы сообщить об умерших, как вдруг какой-то звук остановил его.

Он вернулся к кровати и тронул свёрток на груди женщины. Свёрток шевельнулся и тихо пискнул. Мужчина взял младенца на руки. Тот оказался жив, но очень ослаблен.

Лестер прижал малыша к себе и быстро вышел из страшного дома.

Он снова пошел через площадь, направляясь в монастырь святого Бенедикта, где размещали осиротевших детей, родителей которых забрала чума. Солнце припекало нещадно. Стук каблуков лекаря о камни мостовой гулко разносился по пустой площади.

Вдруг где-то справа сверху раздался стремительно приближающийся душераздирающий крик. Мужчина шарахнулся в сторону, а на мостовую в шаге от него упало тело женщины. Кровь брызнула на камни. Лестер ускорил шаг, ведь несчастной ничем нельзя было помочь. Она не вынесла ужасной боли от раздувшихся затвердевших чумных бубонов и свела счёты с жизнью так, как многие безнадежные больные поступали здесь до нее и будут поступать после.

Над высокими каменными стенами монастыря возвышались густые кроны старых деревьев, даря ее обитателем желанную прохладу. Лестер долго ждал у дверей. Наконец стукнул засов, и тяжелая дверь, скрипнув, приоткрылась.

Старый монах, отец Дарио, выглянул в щель.

-- Не подходите, господин лекарь. Стойте там. Вы принесли нам сироту?

-- Да, отец Дарио.

-- Как его имя?

-- Его фамилия Тайлер.