Леший подбросил

В нашей деревне мне с детства твердили, что меня леший в люльку подбросил.
- Мама, - со слезами в голосе кричала я своей матери, - Они опять меня дочкой лешего обзывают.
- Ну и пусть, а тебе-то что? - говорила мать.

- Но это же неправда, - говорила я, глядя в добрые глаза мамы.
- По народным поверьям, леший ворует деревенских детей из кроваток и утаскивает их в лес, а, вместо них, своих подкладывает, - сказала мама.
- Но это же легенды, - возмутилась я, - И почему все решили, что именно меня леший подложил?
- Там история была одна, - ответила мама, вздохнув.

А дело было так. Мама и папа в тот день уехали в город, а меня, маленькую, годовалую малышку, оставили на деда. Случилось то весной, когда, по поверьям, «леший в лесу озорничает».

В это время всё в природе оживает, зацветает. Весной у лешего поднимается настроение, и он начинает приглядывать себе жену или любовницу из самых красивых деревенских девок.

Менять своих детей на человеческих, пока они спят в своих кроватках, для лешего – дело привычное. Свои вырастут и до одиннадцатилетнего возраста сами всё равно в лес сбегут. А человеческих, украденных детей леший вырастит по своему образу и подобию.

Лешему нравится, когда в лесу много нечистой силы. Лесные существа хоть и любят вредничать, но за порядком в лесу следят строго. Нарушителей часто наказывают, то веткой ему в глаз запулят, то кочку под ногу подсунут, а иногда уведут за собой на болота топкие, а там и пропал человек навеки.

Мама с папой в городе тогда задержались, а дед выпил домашнего кваса и неожиданно захмелел. Дед смотрел, смотрел за мной, но хмель его сморил всё-таки, дедушка уснул. Спал он очень крепко, проснулся глубокой ночью, когда уже родители вернулись.

Мама и папа зашли в дом – ахнули. Окна в комнате были нараспашку, в углу – ворох прошлогодних листьев в кучу сбился, а на этом ворохе я лежу тихонько и листочки маленькими пальчиками перебираю.

Мама заругалась на деда, а дед у нас вроде непьющий был, и сам не понимает, как с ним такое произошло.
Мама меня на руки подняла, прижала к себе.
- А как от неё лесом пахнет! - воскликнула она удивлённо.

Назавтра уже вся деревня знала, что «дед Сергей напился и чуть внучку свою не угробил». Оправдываться было бесполезно. Наша соседка, баба Зоя, стала прилюдно укорять дедушку Серёжу за то, что он такой разгильдяй. Дед вынужден был оправдываться, и именно тогда наши деревенские соседи узнали про ворох листьев в углу и открытые настежь окна.

- Ого, - сказала всезнающая баба Зоя, - Да это леший к тебе приходил, пока ты спал, и Полину, внучку твою родную, подменил на своего ребёнка.
- Да что ты чушь несёшь, тёмная ты женщина! - замахал на неё руками дедушка.

Но было уже поздно, людская молва подхватила новость, и понеслась по деревне история о том, что меня леший в дом подкинул.
- Вот, увидишь, в одиннадцать лет она в лес сбежит, - шипела баба Зоя при встрече с нашим дедом Сергеем.

В лес я не сбежала, но проявляла очень сильный интерес к лесной природе. Очень рано научилась различать съедобные грибы от несъедобных. Отлично знала все лесные тропы, не боялась ходить в лес одна. Понимала лекарственные травы, и взрослые люди иногда обращались ко мне за советом.

- Это она в свою покойную бабушку, та тоже любила лес и травы, - уверял всех дедушка Сергей.
- Не в бабушку, а в своего отца-лешего, - ворчала баба Зоя.
- Не неси чепуху, - отвечал ей дед.

Но баба Зоя не слушала его, и несла эту чушь по всему району. В мои восемнадцать лет я уже была известна далеко за пределами не только нашего района, но и области, как великая травница.
- Как пройти к дочке лешего? - часто слышалось в нашей деревне.

Это чужие люди приезжали издалека ко мне на консультацию. Сперва меня это пугало, но мама уговорила не бояться.
- Я не верю, что ты дочка лешего и люблю тебя, - говорила она мне, - Думаю, ворох листьев тогда ветром из-под печки вынесло, а дед хлебнул не только квасу, но и самогонки стопку тяпнул.

- А кто ж меня на этот ворох листьев положил? - спрашивала я недоверчиво.
- Дед сам и положил, не помнит, пьян же был, - отвечала мама.

Сама я тоже не верила в то, что я дочь лешего. Правда однажды был у меня случай в лесу, когда я усомнилась. Пошла я на болота за редкими травами и заблудилась. Никогда я не плутала в лесу, а тут вдруг местность показалась чужой, незнакомой как будто. Я и в одну сторону пошла, и в другую, никак обратной дороги не найти.

Вдруг по болоту пронёсся шорох, и я почувствовала запах прелой, осенней листвы. Неожиданно я испугалась.
- Леший, дорогой, отпусти меня в деревню, к людям, пожалуйста, - зашептала я так горячо, как будто молитву читала, - Мне хорошо там, я их травами твоими лечу.

После моих слов над болотами зависла такая тишина, что у меня мурашки по спине побежали.
- Отпусти, батюшка леший, я к людям хочу, - шепнула я и всхлипнула, уже готовая заплакать.

Опять по болоту прошёл шорох. И после шороха этого лес вдруг опять стал родным и знакомым, как будто ожил. Я, потрясённая тем, что произошло, побежала по знакомой тропинке в свою деревню.

Всю дорогу за мной с ветки на ветку перелетал чёрный ворон, иногда каркая и ворча недовольно. А может, просто каркая, а остальное всё я придумала от страха.