Лукоморье. Порубежье. Часть вторая

Глава семнадцатая

Некоторые сюрпризы сваливаются
вам как снег на голову. А другие подкрадываются,
когда вы меньше всего их ждете.
И иногда самый большой сюрприз
ты делаешь себе сам...
Народная мудрость

Некоторое время назад

Кощей — это не имя, это прозвище.

Прозвище, которое дали люди. А имя? Имя он свое уж не помнил, маманька называла всегда одинаково, хоть бранила, хоть нахваливала — «счастье мое», но другим-то таким именем не представишься, несолидно как-то.

Потому представлялся Кощей всегда одинаково: Август Либрей, купец австрийский. Ну а в Австрии немецким купцом звался. Шли года, и даже века, но люди думали, что это старая династия Либрей схожих промеж собой удачливых дельцов. Всё так, кроме династии. Наследников у Кощея не было, да и, как сказала Лада, быть не могло. То ли плата за силу, то ли как-то что-то намудрил в колдовстве своем, что откат такой схлопотал.

Привык на самом деле уже, сначала страдал, потом свыкся. Мужчина потер сверкающую лысину. Вот лысина — это не откат от колдовства, это от ума! Потянулся телом жилистым. Пора и домой.

Задержался он здесь, в Стольном граде, чуял всем естеством своим, что что-то неладно тут — то ли тайный заговор зреет, то ли обычное предательство.

Провел рукавом по поверхности стола. Посмотрел на ткань, поморщился. Грязь. Нет, обычный человек и не увидал бы ничего, а вот ему видно. Они, люди, и в бороде своей ничего не видят.

Кощей бороду тщательно брил.

В приоткрытую дверь протиснулась тощая кошка.

— Кис-кис! Иди сюда, иди, не бойся. — Колдун подхватил кошку под животик, посадил перед собой на стол и стал наглаживать. Кошка млела.

Дела вел он тут со многими, и с купцами, и с боярами, и ведь большой куш ему шел со стороны русской. А вот если война? Не приведите боги! Нет, оно, конечно, тут «кому война — кому мать родна», но в данном случае не про него, Кощея, речь. Он предпочитал честную, ну или не совсем честную, но торговлю.

Как воин, конечно, тоже слабым не был — как же, столетия тренировок! — но не любил, не любил битвы. Там подумать не всегда успеваешь. Особенно наперед.

А вот тут, похоже, кто-то наперед думал и кому-то была нужна война. Как некстати!

Кощей был рожден обычной человеческой женщиной, даже безо всяких таких способностей, и от обычного мужчины, к слову пьяницы. Но, оказывается, был дар привратника от рождения, мог он за кромку ходить, как на соседнюю улицу, и препятствий для него не было, и неведомые дорожки сами под ноги ложились, стоило ему только подумать. Потом Кощей научился сворачивать неведомые дорожки до одного шага. Будь он хоть конный, хоть пеший, хоть с караваном.

Привратником на кромке Кощей не стал, больше тогда одаренных рождалось, много больше! А стал тем, кем он есть. Царем тридевятого, или медного, царства, потому как крыши у домов во всем царстве поголовно медью покрыты были.

Дела торговые ловко вел. Богател царь, богатело царство. В замке его трудились многие люди и нелюди, во благо царства, и Кощея в частности. Целых три залы огромных занимали моннументальные столы, с блюдцами волшебными, чтоб поглядеть, что и как в хозяйстве делается, счеты-абаки у всех. А как же, денежки счет любят.

По всей земле торгует Кощеево царство, почетно на него работать, прибыльно. Все работники эту честь пуще жизни и здоровья ценили, вовсе не за страх трудились, а потому, как на хозяина своего похожи были тягою к богатству и процветанию. В отличие от перворожденных кромешников, тяги к роскоши и удобствам не имеющих, владыка царства медного имел к комфорту да пышности не просто тягу, а полноценную страсть. За что и прозвали его Кощеем, скупым стяжателем по-старославянски.

Мужчина перебрал в голове всё окружение русского царя, царевича, даже царицы.
Что и говорить, одно слово — люди. Кто завистлив, кто тщеславен, кто просто глуп. Сидят в думе, высотой шапок меряются. Есть, конечно, мужи знатные, умные, те, кто за державу болеет. Но за последнее время боле глупцов да лентяев расплодилось…

Погладил кошку:

— Что ж, Мурка, пойдешь ко мне жить?

Кошка посмотрела осмысленным взором.

— Вот и славно. Пойдем. А то совсем тебя здесь не холят. Мышей много не обещаю, там и без тебя охотников много, но сыта да приласкана будешь.

И, подхватив кошку, сделал шаг вперед, растворяясь в облачке серого дыма.

Дворец встретил хозяина гробовым молчанием. ни голосов, ни стука костяшек счетов, ни брани обычной, на какого нибудь "прохвоста", что выгодный товар из подноса увел. Даром, что тот "прохвост" за соседним столом в блюдце пялиться, глядючи, как уведенный товар по морю плывет.

Хозяин прошёл насквозь две странно пустые больших залы, те самые, где длжны во всю страсть трудится подданые, да три малых, Кощей потребовал к себе секретаря. Сухонький мужичонка, то ли лепрекон по рождению, то ли фейри какой, предстал пред темны хозяйские очи.

— Прямо сейчас. Я хочу знать, в чем дело, — холодно прошипел хозяин. — Жду.

— Жена тролля Вендова... — пролепетал несчастный лепрекон.

— Что жена Вендова? Скончалась? И все работники отправились на поминки?

— Пока нет, только что приходила. Он, Вендов, всю ночь маялся... Только под утро заснул...

— Что он делал ночью, это его дело. Под утро он должен был встать и отправиться на службу.

— Она заперла его на ключ и заклятие на дверь наложила, чтобы не мог выйти из дому, потому что он такой старательный, — закончил секретарь.

Кощей подумал, что жена тролля Ведова спятила, ну да это проблемы Ведова.

— А остальные? Уже три минуты как все должны быть на местах. Иди и выясни. ты не позволительно медлителен и беспечен. Я жду, — повторил он и уставился на секретаря.

На грани истерики лепрекон схватился за серебряное блюдечко. Золотое яблочко, размером с небольшую сливу, никак не хотело катиться. С третьего раза наконец получилось, и лепрекон потребовал показать сотрудников.



Отредактировано: 13.04.2020