"Лето" Эдит Уортон

I

Девушка вышла из дома адвоката Роялла на конце одной из улиц Северного Дормера и стояла на пороге.

Было начало июня, близился вечер. С ясного неба лились серебристые лучи солнца, падающие на крыши деревни, ближайшие пастбища и леса. Слабый ветер веял среди белых облаков и вершин холмов, неся их тени через поля и затем вниз в протоптанную дорогу, которая, проходя через Северный Дормер, имела свое название. Местность лежит высоко и открыто, сильно нуждается в тенях в сравнении с другими деревнями Новой Англии. Лесок из плакучей ивы у местного пруда и северные ели перед Хэткардскими вратами создавали почти единственную придорожную тень между адвокатским домом и этим местом; на другом конце деревни дорога пролегала рядом с местной церковью и тени от стены из черной тсуги огораживали кладбище.

Слабый июньский ветер резвился на улицах деревни, раскачивал ветви Хэткардскиих елей, поймал соломенную шляпу юноши просто проходящего под ними, и унес ее через всю дорогу точно в пруд.

Пока он бежал к пруду за шляпой, девушка, стоящая на пороге, заметила, что он был бродягой, носил городскую одежду, и смеялся во все 33 зуба молодым и беззаботным смехом во время этой забавной ситуации.

Её сердце забилось, и тревога прошла по всему ее телу, когда она видела подобных людей; это ее заставляло первым делом ощупывать карманы в поисках ключей, которые она заведомо положила внутрь. Узкое зеленоватое зеркало с золоченым орлом сверху висело на стене коридора, и она самокритично смотрела на свое отражение, желая в тысячный раз голубые глаза как у Анабель Балтш, девочки, которая порой приезжает на недельку из Спрингфлида к старушке Хэткард. Надев шляпу, она вышла на улицу: ее смуглое лицо снова обдало лучами солнца.

“Как же я все ненавижу!” – пробормотала она.                   

Юноша прошел через ворота, и ей самой пришлось идти вдоль улицы. Северный Дормер почти все время пуст, в три часа дня можно еще встретить парочку рабочих, возвращающихся с полей или лесов, или домохозяек, утомленных домашней рутиной.

Девушка шла вперед, крутя свои ключи на пальце, и осматривалась с повышенным вниманием, вызванным присутствием бродяги в родном ей месте. “Как выглядит Северный Дормер для людей с других частей света?” – думала девушка. Она сама живет здесь с пяти лет, и долго считала это место относительно важным. Но около года назад, миссис Майлз, новый церковный священник в Хепбурне, приезжавшая сюда каждое воскресенье — когда дороги не были вспаханы перевозкой — на службу в церкви Северного Дормера, предложила в миссионерском припадке отправить молодых людей в Нетльтон на лекцию о Священной земле; и множество девушек и юношей, которые грезили будущим Северного Дормера, уселись на повозки, доехали через холмы до Хепбурна, сели в поезд и отправились до Нетльтона.

В течение этого невероятного дня Кэрити Роялл впервые ездила на поезде, заглядывала в магазины со стеклянными витринами, пробовала кокосовый пирог, побывала в театре и слушала джентльмена, рассказывавшего невразумительные вещи о картинах, которые ей нравились ровно столько, сколько оставались без объяснения. После первого знакомства Северный Дормер показался ей маленьким городком, и это выработало у нее жажду знаний, что ее, как сторожа деревенской библиотеки, ранее никак не привлекало. На месяц или даже два она с огромной страстью погрузилась в пыльные строки Хэткардской библиотеки; впечатления от Нетльтона тускнели, поэтому она решила принять Северный Дормер за обычный городок, чтобы больше не читать.

Вид юноши еще раз оживил воспоминания о Нетльтоне, и Северный Дормер предстал перед ней в своем истинном облике. Осмотревшись от исчезающего красного дома адвоката Роялла на одном конце и на белую церковь на другом, она устало шла своей дорогой. Вот какая она, выжженная деревушка среди холмов, оставленная человеком, обделенная железнодорожными путями, трамваями, телеграфами и всеми возможностями, поддерживающими жизнь в современном обществе. Не было ни магазинов, ни театров, ни школ, ни рабочих зон; только церковь, которая была открыта каждое воскресенье и то, если дорога позволяла, и библиотека, в которой нет новых книг уже на протяжении двадцати лет: были только никем не тронутые, беспорядочно лежавшие книги. Еще Кэрити Роялл всегда говорила, что может считать это привилегией: она родилась здесь. Она знала это: по сравнению с местом, откуда она пришла, Северный Дормер давал ей все блага совершенной цивилизации. Каждый житель деревни рассказал ей о здешнем детстве. Даже мисс Хэткард рассказала ей ужасный случай из жизни: ”Дитя мое, ты никогда не должна забывать о том, что мистер Роялл принес тебя сюда с Горы”.

Она  “принесенная с Горы”; с рубцового уступа, угрюмо возвышающегося над  меньшими склонами Орлиного хребта, создавая вечный фон мрака одинокой долины. Гора была порядка пятнадцати миль от нас, но возвышалась она так отвесно, что с нижних холмов казалось, что ее тень покроет весь Северный Дормер. И была она как магнит, притягивающий облака и разбрасывающий их во время бури по всей долине. Даже на чистейшем летнем небе остается след пара, который продвигается к горе словно корабль в водовороте: налетевший на камни, перевернутый и разломанный – чтобы потом вернуться в деревню в виде дождя и тьмы.

Кэрити толком не знала о Горе; но она знала, что это плохое место. И позор нагонял ее, что бы с ней не приключилось; она все думала о том, что была принесена сверху, и никто об этом, кроме мисс Хэткард, не знал. Поэтому ей следовало держать язык за зубами. Она смотрела на Гору, думая об этом, и как обычно пыталась быть благодарной. Но взгляд молодого человека, обернувшегося у ворот мисс Хэткард, вернул ее обратно в реальность, на сверкающие улицы Нетльтона. Она чувствовала себя неловко из-за соломенной шляпы, скучала по Норд Дормеру и завистливо вспоминала Аннабель Балш из Спрингфилда. Теперь она видела своими синими глазами пейзажи красивее, чем в Неттльтоне.