Летопись

Первая

- Эй, ты... как тебя там... Эль! - занят целиком и полностью подпиливанием когтей.

- Уважаемый Леонард, - подчеркнуто артикулирует при произнесении имени. - Я уже неоднократно Вас, - еще более подчеркнуто, - просил, не называть меня так.

- Да буду я еще заморачиваться, - оценивает качество обработки когтя правого мизинца. - Я же не виноват, что у вашего брата никакой фантазии, - пробует кончик когтя и решает, что нужно продолжить обработку, ибо все еще недопустимо остёр. - Все вы, ангелы, какие-то там "Эли".

- И, тем не менее, я бы Вас попросил... - ангелочек решительно супит брови, настроившись, раз и навсегда разрешить наболевший вопрос.

- Потом попросишь, - небрежно перебивает Леонард и возмутительно игнорирует обиженное сопение оппонента. - Ты мне лучше скажи - наш-то болезный, чем занят?

- Опять пишет что-то, - молчаливая акция протеста длится не больше трех секунд, так как на большее, совесть Элику не позволяет решиться.

- Оспидя, - бесёнок нарочно коверкает и долго тянет последний звук, закатывая глаза под самые рожки.

- Я бы попросил! - рефлекторно вспыхивает.

- Вот ты задолбал! Чё такой нудный сегодня?! - Леонард в раздражении испаряет напильник, которым орудовал. - Попрошайничаешь только без конца! То одно он просит, то другое! Определись уже! Я тебе что, опять на крыло наступил?

- Что значит, "опять"?! - ангелочек распахивает глазки до предела допустимого физиологией, оказавшись неожиданно на пороге неприятного для себя открытия.

- А ты в прошлый раз, значит, не заметил... - бормочет себе под нос бесёнок, стреляя глазами по сторонам в поисках чего-нибудь, что могло бы экстренно отвлечь ангелочка от нежелательной темы.

- ... - небесно-голубые глазки Элика наливаются слезками, губки и подбородок начинают жалобно дрожать, выражая меру обиды размером с галактику.

- Ой, вот только морось тут не наводи, я тебя умоляю! - мрачнеет и сконфужен не по-детски Лео.

- Я Вам на хвост не наступаю! - запальчиво и, хлюпая носом, приводит аргумент Элик.

- И правильно делаешь! - кончик хвоста инстинктивно вздергивается вверх.

- Крылышки мои! - дрожащий вздох, переходящий во всхлип - пароксизм жалости к себе.

- Ну, я же не специально!

- Да?! - ангелочек подозрительно всматривается, забыв на секундочку о плаче.

- Ну, я ж тоже летучий! - в подтверждение, над плечами бесёнка расправляются нетопыриные крылышки. - Что я, не понимаю? Спросонья, на самый краешек перышка и наступил. Всего-то один разочек!

- Точно один? - подозрение до конца еще не снято, но слезки уже высохли.

- Точнее не бывает! - в порыве энтузиазма Леончик бьет себя кулаком в грудь, торопясь развить успех. - Да если бы я сам не проболтался, ты бы даже и не узнал! А ты тут развел мокрое дело сразу.

Сопя носом и поглядывая недоверчиво, ангелочек молчит. Но долго обижаться неудобно как-то, и поэтому Элик расправляет крылья и придирчиво их осматривает, время от времени бросая укоризненные взгляды на напарника. Бесёнок усиленно пытается вспомнить, как выглядит на его мордочке честность и раскаяние, в попытке их же тут же максимально достоверно изобразить.

- Впредь...

- Да не вопрос, Элюшка! - Лео облегченно вздыхает, перебивая. - Ты только когда спишь, не растопыривайся уж слишком. В наших бытовых условиях чревато.

- Я же просил! - мгновенно вспыхивает.

- Да, да, да! Ты, главное, не нервничай... - облапив за плечи, бесёнок увлекает ангелочка за собой.

Уходят вместе. У ангелочка на правом крылышке, с краю, ближе к лопатке отчетливо виден свеженький отпечаток копытца.