Летопись Четвёртой Империи. Книга первая.

Глава 1. Инквизитор.

Сумерки. Его Преосвященство Инквизитора Корвуса четвёртого всегда нервировали сумерки. В мире этого человека каждый отрезок суток должен быть понятен и предсказуем. Раннее утро освобождает от оков сна. День полон суеты, приказов и официальных приёмов. Вечер стряхивает дневные заботы и позволяет взять небольшую передышку. Тёмная ночь обостряет и человеческий ум, и животные рефлексы. Именно ночью решаются самые неотложные вопросы и происходят самые важные встречи. Но эти сумерки. Этот час перед тем, как город окончательно погрузится во тьму. Он похож на агонию загнанной подыхающей лошади. Такой же бессмысленный, мерзкий и неотвратимый.

Мужчина сделал глоток вина. Терпкая, душистая патока обволокла горло. Это было вино, привезённое с южных берегов Империи Кесселат. В Нортхансе нет плодов, из которых можно приготовить подобные напитки. Нортханс земля пахарей и скотников. Зерно и картофель, стада коров и отары овец. Крестьяне здешних угодий слишком грубы и заняты выживанием. Нортхансу не нужен медовый виноград и сочащиеся соком гранаты. Ему нужна рожь, пшеница и сено.

В памяти Корвуса вдруг всплыли строчки из заветов Преподобного Иверия. Эти постулаты каждый брат ордена Святой Инквизиции обязан был знать наизусть. "И только лишь глубочайшая аскеза позволяет сохранять душу в чистоте. И только лишь отрекшись от любых мирских благ и утех мы обретаем истинные зрение и слух. Людская плоть грязна и греховна. Но перед богами мы должны предстать в благостной чистоте. Великая цель нашего ордена спасти и очистить заблудшие души!". Народ Кесселата до сих пор не забыл Иверия, хоть тот и покинул этот мир ещё полтора века назад. Ему было меньше пятидесяти лет, но, измождённый веригами, суровыми постами и бессонницей, Преподобный выглядел, как глубокий старик. Иверий не был последователем великой аскезы. Иверий был её святой сутью и родоначалом. И так же свято и слепо он даровал великую аскезу своей пастве. При его правлении за двадцать лет орденом Великой Инквизиции было истреблено почти полтора миллиона человек. Тысячи людских душ отправились из застенок пыточных камер и темниц в царство небесное, смыв свои грехи, мнимые или реальные, муками и кровью. "Лишь умертвив плоть должно мирянину понять, как велика бессмертная душа!". Двадцать лет, день за днём, орден приводил народ к бессмертию и величию. Детей, женщин, мужчин и стариков. Пытками, голодом и страхом. Но как бы изощрённо Иверий не терзал чужие тела, самая страшная боль всегда была уготована для него самого. Практически утративший разум, он истово верил, что сеет благо и защищает этих людей и свою страну от могучих бед.

Правление Преподобного закончилось в сентябре 648-го года, когда он отдал своим солдатам приказ собрать всё население города Вала-Эфбет, столице графства Нортханс, на центральной площади и ещё живых предать огню. "Я так хотел спасти их всех. Каждого…" шептал Иверий, пытаясь удержать стальной клинок, удар за ударом входящий в его грудь. Как многих спас тот легионер, чья рука держала нож, мы не узнаем никогда, как никогда не узнаем и его имени. Имя же Иверия кровавым росчерком сохранилось на страницах летописей Империи и в памяти каждого его жителя.

- О чём ты думаешь?- промурлыкал нежный голос за спиной Корвуса, ненавязчиво выдернув его из липкой паутины минувших, грязных событий, которыми полна история любой страны. Прекрасная обладательница голоса лежала на широкой кровати, обняв шёлковую подушку и провернув свою головку в сторону Инквизитора. Её молодая нагота так резко контрастировала с его старческим, пусть и достаточно крепким телом. Юности нет смысла прятать естество за паутиной полупрозрачных кружев, она пленительна сама по себе. Так же, как и старости нет смысла излишне о себе заботится. И они оба, и мужчина и девушка, были достаточно опытны и раскованы, чтобы не уродовать свои тела лишними ужимками и простынями.

О чём он думает. Они все всегда задавали один и тот же вопрос. Все до единой. Его маленькие перелётные пташки. Там, где не действовали ни грубая сила, ни звон золотых монет, шантаж и угрозы, там всегда находили лазейку женские чары. И каждая из его пташек приносила в своём очаровательном клювике информацию для своего благодетеля. Как неосторожны бывают мужчины в словах, когда рядом женщина. Мимолётно брошенная фраза или слишком эмоционально высказанный комментарий, едва слышно прозвучавшее имя. Девушки, как губки, впитывали всё. Нежные, красивые, сексуальные. Достаточно образованные, чтобы поддержать разговор, достаточно умные, чтобы понимать о чём идёт речь и достаточно мудрые, чтобы выглядеть очаровательными глупышками в обществе властьимущих. А ещё они были внушаемы и податливы по природе своей. Пластичные и послушные, как мягкая глина. Из них лепили фрейлин, служанок, проституток, любовниц знатных вельмож, кухарок и экономок. Милых, аккуратных, осторожных. Безгранично преданных Инквизиции и лично его Преосвященству.

По-настоящему умных женщин Корвус опасался. Если в воспитанницах чувствовался живой ясный ум, от них избавлялись сразу. Образованная, покладистая женщина - это хорошо. Это полезно для науки, семьи и будущих поколений. Умная - уже источает лёгкую опасность. Мудрая, критически мыслящая женщина, в руках которой сосредоточена реальная власть, либо очень опасный враг, либо соратник, с которым придётся слишком серьёзно считаться. А Инквизиция не привыкла считаться ни с кем.

О чём он думает... Наконец-то взошедшая полная луна осветила шахматный стол, стоявший в дальнем углу комнаты. Удивительно тонкая, уникальная работа мастеров-камнерезов с островов пролива Кавды. Чёрные фигуры были выполнены в виде рыцарей, белые - в виде волков. Девушка перехватила взгляд мужчины и покачивая бёдрами подошла к доске. Её молочная кожа практически светилась в полумраке спальни. Она аккуратно взяла одну из белых пешек и сделала ход. Инквизитор сделал последний глоток и встал с кресла, на котором сидел всё это время, смотря в окно. Удивительно, как бесшумно и быстро передвигался этот крупный старик. Чёрный рыцарь встал прямо напротив белого хищника, беспрекословно повинуясь чужой воле.