Левар. Книга 1. Зелёный сон.

Глава 1. Особенное утро в дупле

«Новый день. Новый. Нет, нельзя называть день “новым”, если в нём нет ничего нового…» — скучал Левар на скамье у окошка. Он укутался по самый нос в одеяло и недовольно глядел на лесное утро. Снова серь. Вот-вот пойдёт дождь и дупло напитается влагой. «Придётся прятаться в полутьме и целый день плести верёвки, или точить кости, или что дед придумает на этот раз… — ворчал маленький дуплик. — А если стянуть книжку? Нет. Если мама поймает с книжкой у окна… в дождь! Заставит переписывать. Не хочу…» — думал он лениво, не подозревая, что встречает своё последнее утро в Осиновом Гнезде. Последний «новый день» дома.

Длинные уши дуплика мелко дрожали, волосы торчали во все стороны, а на щеках горел здоровый румянец. Он положил голову на руки и вздохнул. Свежий осенний ветер уже разбудил его и теперь принялся за его маленькую комнатку. Ерошил занавески, мёл из-под кровати пыль.

Холодало. Шумело лесное дыхание и птичьи голоса. Левар посидел ещё. Солнце так и не показалось, не выглянуло из-за серой пелены даже на минутку. Он стал ёжиться и наконец захлопнул ставни — безнадёжно. Лес затих. Комната вновь погрузилась в полумрак. Её хозяин поплотней завернулся в одеяло.

Прислушался.

— Что-то они сегодня рано повставали. Уже в гостиной гремят, — зевнул, обращаясь к Зорьке — своей подзорной трубе. Та подмигнула со стены. — Ты как хочешь, — закопошился Левар, — а я пойду проверю. Может, стряслось чего.

Он освободился и выглянул в тёмный коридор. Со стороны гостиной звучали голоса родных. Обычно это он будил всех, топчась на кухне в поисках еды.

«Как странно, — Левар застегнул рубашку и просочился за дверь, — я слышу отца и даже деда, чего они так рано? О чём спорят?»

Он поплёлся по узкому коридору, потирая на ходу глаза, но через десяток шагов запнулся обо что-то мягкое и повалился плашмя. Обнаружил под собой мешки с вещами. «Это ещё что…» — поднялся: не просто парочка мешков, а целая гора. Мешки и свёртки громоздились друг на друге, загораживая и без того тусклый свет, а вместе с ним и вход в гостиную.

«Что здесь происходит? Для кого все эти вещи?» — удивился Левар. Спину лизнуло неприятное предчувствие. Из-за чёрной горы донеслись причитания матери:

— …если хотят лесу помочь, пусть зовут молодняк, вас-то зачем втягивать? У вас семья, надо думать о детях…

Левар с трудом протискивался вперёд. Послышался голос отца. Тот начинал раздражаться:

— А я что делаю? Думаю о детях, о вас. Нельзя отказываться, Риш. Кладовка почти пустая, — настаивал он. — Вам хватит, но ещё пару ртов не потянем. Объявили, что зима наступит раньше и будет злее прошлых. А тут такая возможность! Насчёт ветра не волнуйся. Это ерунда, если уж совсем нелётная погода захватит, отсидимся в Белой Коре. Там сейчас устроены покои для гостей, и нас ждут. Ну всё, хватит вещей.

Левару удалось выбраться. Вокруг стола собрались все обитатели Осинового Гнезда, не хватало только старшей сестры — Валейки. Мама пыталась завязать мешок. Дрожащие руки её не слушались. Отец и дед уже закончили завтракать, но продолжали сидеть над картой, тихо переговариваясь. Одеты они были по-дорожному: в удлинённые кафтаны на подкладке и зимние плащи.

Левар понял, что наступил день отлёта на Большие Посадки, о котором взрослые шептались и спорили уже с неделю. Он подошёл к матери и предложил помощь. Мама с благодарностью избавилась от вредного мешка и направилась к столу:

— Торвик, может, хоть вы останетесь? — Она уставилась на деда с мольбой. — Пожалейте себя. Пускай молодые разбираются… Деян, скажи…

Но сидящие за столом только отмахнулись.

Из узенькой дверцы кладовки выглянула бабушка:

— Ничего, дорогая, дед у нас крепкий. Не волнуйся. — Она на секунду скрылась, заметив Левара, и снова протиснулась с большой миской его любимых орехов в меду. Тяжеленная миска грохнула об стол. Другие посудины вздрогнули под её натиском.

— Леварчик, садись завтракать, мой хороший. Сегодня особенный день! — добавила бабушка назидательно. — Провожаем мужей на Посадки!

Мама возмущённо оглядела стол, на котором и без орехов не оставалось свободного места, и нахмурилась. Она уже не пыталась возражать, поняв, что у неё нет сторонников в этом споре, только посетовала себе под нос что-то насчёт экономии припасов.

Бабушка пропустила её слова мимо ушей и снова поплыла в кладовку, мурлыча старинную песню:

Воспрянет лес,

Стеной восстав,

И оградит наш мир.

От бед лихих укроет,

От глаз чужих закроет.

Героям — пышный пир!

Когда голос бабушки затих, в гостиную ввалилась Валейка. Она тоже с трудом преодолела преграду из мешков:

— Что тут происходит? — оглядела она взрослых требовательно.

Левар поёрзал на стуле. Ему и самому хотелось бы узнать всё поподробнее, но как-то неудобно было встревать, пока все спорили. Валейка тем временем заняла своё место и ждала ответа, переводя взгляд с озадаченной мамы на отца и деда. Они продолжали тихо беседовать. Ей ответила бабушка. Она появилась снова, с пустыми руками и без передника:

— Особенное утро, моя дорогая! — Она села с дедом и ласково погладила его по спине. — Провожаем наших героев на Посадки.

Отец фыркнул:

— Мам, не называй нас так. Мы просто исполняем свой долг, к тому же это отличный способ пополнить кладовую. Дают хорошо. Другое дело, если придётся от хищников улепётывать… — он запнулся и, бросив взгляд на жену, снова наклонился в карту.

— Ерунда, вернётесь целёхенькие, а как же, — ворковала бабушка, будто и не замечая повисшего в воздухе напряжения. — Вы там не одни будете, приглядят за вами.

Левар с Валеей переглянулись. Взрослые редко при них говорили о Посадках, если и упоминали, то как что-то давнишнее, из прошлого.

«Почему же они снова объявлены?» — хотел спросить Левар.

Сестра, видно, думала о том же:

— Получается, Совет Пяти решил устроить Посадки? Снова? Спустя столько лет? — уточнила она.