Левентик

5

5

Разболелся я на славу. С размахом. Карака от моей печальной участи спасла очень горячая, как у любой птицы, кровь, и температура, с которой теперь валялся я, для него не нормальна, а низковата.

Как добирался назад, я даже рассказывать не буду – ничего интересного в этом нет. Ночевать в Башне не стал, в общих чертах рассказал о результатах Халье и отправился в Генгебагар, свалившись сразу по прибытии. Так и лежу уже два дня. Говорить вообще не рискую: потеряю голос – и привет, лучше писать пожелания грифелем на бумажке.

Приходивший врач счёл меня заразно больным, и не боялся приближаться только Карак. Он, между тем, был даже не ранен – как понимаю, в основном уклонялся от ударов и отвлекал противника на себя. Пара вырванных перьев не в счёт, пусть это и больно.

Болезнь оставила ощущение бешеной непрекращающейся скачки. Среди перепадов температуры, мельтешения предметов и звуков, непонимания, какое сегодня число или день, и сменяющих друг друга симптомов – в зависимости от времени суток, – я запомнил глядящие поверх противоинфекционной повязки глаза: Ниттар по предписанию опрыскивал воздух из какой-то штуки, которой цветы поливают, и интересовался самочувствием. Даже приносил что-нибудь, если я просил.

Несомненно, хозяин иначе себя вёл с каази – я кахини всё-таки, несмотря на теперешнее жалкое положение.

Почему-то я бесконечно вспоминал вереницу призрачных лиц, которая в конце-концов слилась в одно, не живое и не мёртвое. Алиеру, значит, Даэршин…

Как только мне полегчало, Карак и я вернулись к незаконченному. Я спросил, слышал ли друг когда-нибудь это имя.

- Алиеру-рохо Даэршин? Право, удивлён, что ты не слыхал. Однако, чему я удивляюсь? Ты часто плохо учил историю.

- Повтори, что ты сказал.

- Ты плохо учил историю, а на правду не обижаются.

- Нет, перед этим ты сказал, что имя известное.

- Да. Короче…

Даэршин был корабельным карамати, а прежде – пиратом, которого никак не могли поймать. Получив амнистию, был капером, пугавшим теперь суда в нейтральных водах, а затем попал на борт к капитану Гнармаку-кхуно, тёзке моего отца.

Карак помялся, поглядывая на меня – словно пытался определить, помню я, о ком речь, или стоит мне рассказать.

- Гнармак? – наконец переспросил я с сомнением. – Что-то воронидское.

- Что-нибудь значимое – я бы знал, – возразил Карак. – Гм… Лучше вставай и спускайся в библиотеку – в книжке лучше написано.

Решив не спорить, я набросил халат и потопал вниз, надеясь, что не встречу по дороге Эльглота, который отправит меня обратно в постель. Надо же, как маленький мальчик, который боится, что его накажут.

Воздух вокруг казался очень холодным – меня всё ещё лихорадило, стоило лишь принять вертикальное положение, особенная осторожность была нужна на лестнице. Несмотря на это, весь путь успешно преодолел и даже зажёг керосиновую лампу – как и многие другие, хозяин опасался проводить сюда газ, а свечу можно было легко уронить.

Нерешительно обвёл взглядом ряды полок и стеллажей, не зная, с чего начать.

- «Знаменитые женщины». И Колониальная война, – сжалился Карак.

Я добрался до стеллажа с книгами на историческую тематику, не совсем понимая, при чём тут какие-то женщины, и опустился на корточки. В ушах зашумело. Вот первая книга, а про войну легче всего найти в школьном учебнике за… за пятый год обучения, точно.

Обратно я добрёл, почти не чувствуя озноба и головокружения, но пот по телу катился градом. Стоит сказать спасибо, что стены нашей комнаты оклеены бумагой голубого цвета с васильковыми узорами, который не раздражал мои без того утомлённые нервы.

Вернувшись в мягкую тёплую постель, я разлёгся под одеялом на спине, учебник прислонив к согнутым коленям. Карак запрыгнул на кровать и подобрался к страницам вплотную.

Пробежав глазами несколько вводных абзацев главы о Колониальной войне, называемой ещё Сине-красной, я зацепился за имя Даэршина. Так-так… Бывший пират, капер и корабельный карамати. Во время войны не то чтобы храбро бился, но сильно помогал флоту его величества Легариира в целом и судну капитана Гнармака-кхуно в частности. Благодаря талантам Алиеру вражьи снаряды летели шетани знают как и редко попадали в цель – расчёты попросту не видели, куда целиться. Гнармак выиграл несколько боёв благодаря этому карамати, пока тот не сошёлся на узкой дорожке с Талвар-рахо Индой. Свои-то свои, но служили разным монархам.

Даэршин вертелся, как рыбёшка на сковороде, и довёл Инду до белого каления. Дрались они также с применением оружия, но, отчаявшись достать им противника, карамати обрушила всю мощь на все сразу Даэршиновы копии. Грохнуло так, что сила заклинания и отдача проделали дыру в палубе флагмана, брига «Летящая стрела», и остаётся только диву даваться, почему не разнесли в щепки весь корабль и не утопили его вместе с командой. От всех четверых, включая воронидов, не нашли даже пепла, лишь несколько перьев кружилось в воздухе, как погребальный салют.

Именно так было в тексте – «как погребальный салют».

- Тебя пока ничего не смущает? – спросил Карак.

- Пока нет, но, видимо, должно, – отозвался я, протягивая руку за монографией, потому что в школьном учебнике больше ничего по теме не было.

Книга была современной, с полями и оглавлением, поэтому поиски нужной персоны облегчались. Где же это… Ага.

Так вот, оказывается, Гнармак-кхуно Реллан на самом деле Реллана, то есть оурат, а не набу. Первую минуту я никак не мог в это поверить. Ладно ещё женщина-врач, это можно понять, но женщина-моряк, да ещё и военный моряк? Командовала людьми, держала оружие? Как она вообще ухитрилась скрыть?…