lie-de-vin

I

Если бы существовали в этом мире магия и исполнение желаний, Феликс определённо попросил бы недельной тишины. Однозначно. Всех вдруг резко одолела острая потребность в танцах, сплетнях и выгуле лучшего платья. «Что ещё за весеннее обострение?» – подумал он с характерной недовольной гримасой. Князь долго отказывался приниматься за подготовку к вечернему мероприятию, ссылаясь на усталость и излишнюю занятость. Слуги успели не на шутку перепугаться, но, к счастью, данный каприз хозяина исчез так же быстро, как и появился.

Все вздохнули с облегчением, когда Юсупов, ближе к обеду, по обыкновению закрутился у зеркала. Поначалу, подбирая себе наряд, проклинал, на чём свет стоит, тот факт, что подходящего одеяния даже найти не может, но по итогу становился на строгой классике: лакированные туфли, чёрный фрак, белые рубашка и жилетка. И вот тогда весь двор встрепенулся и забегал по дворцу в привычной суете перед пышным приёмом.

***

— Вы сегодня особенно задумчивы, – подметила с французским акцентом служанка Саманта, пока её госпожа, по-прежнему стоя в ночной сорочке, вертела в руках очередное платье из шкафа.

Княжна подходила к выбору каждого платья скрупулёзно, а потому добрые полдня проводила в составлении своего нынешнего образа. И когда выбор, казалось бы, уже был сделан в пользу итальянского бального платья светло-зелёного цвета, в спальню явилась Маргарита Михайловна. Матушка торжественно протянула пару лакированных чёрных лодочек с весьма высоким каблуком, на что получила от дочери недовольный вздох с искореженным личиком. Означало это лишь одно: Эстель воочию увидела один из своих самых жутких кошмаров.

— Я же уже после второго вальса без ног останусь, маменька, сжальтесь! – запротестовала девушка, обидчиво сжимая губы и бросая платье на кровать. – Зачем?

— Зато они выглядят намного лучше твоих нынешних, милая, не капризничай, – женщина кивком указала в угол, на пару лодочек из салатового бархата, привезённых прошлым летом из польского бутика. Спорить с той было бесполезно, и Эстель, наученная горьким жизненным опытом, это прекрасно знала, потому лишь махнула рукой и не глядя сдёрнула с перекладины в шкафу вешалку с первым попавшимся платьем. «Жаль, не получилось перевезти с собой весь гардероб», – тоскливая и одновременно саркастичная мысль пронеслась в голове девушки, и та, смирившись, продолжила выбирать из того, что предложено ей здесь и сейчас.

К этим неудобствам весьма некстати добавлялось и то, что жить в их особняке было достаточно непривычно. Он был громоздкий, при этом не особо большой, а местами ещё и тесный. В начале июня начиналась пора разъездов, и о родном Лионе на время можно было благополучно забыть. Первым таким событием стал званый вечер у князя Юсупова в его дворце на Мойке. За границей княжна много слышала о нём, но вживую увидит ещё только сегодня. В её воображении он представал статным, умным и хитрым, точно лис. Впрочем, многие так говорили, и ей в это охотно верилось.

Дорога заняла около получаса езды. Проехавши вдоль Мойки, уже издалека новоприбывшие гости узрели виднеющийся дворец, походивший буквально на огромную люстру с множеством драгоценных камней внутри и снаружи, переливающихся на свету.

— Столько лет прошло, а у Юсуповых, как всегда, всё с шиком! – подметил Роберт, крутя в руке свою трость белого цвета с позолотой на узорах и шарообразной ручкой. В Россию родители ездили частенько, чтобы навещать бабушку по маминой линии, Лидию Александровну. Занудная женщина, не любящая подобные сборища. Оно и к лучшему. Эстель не так хорошо ту помнила, похоже, оттого что брали её в такие поездки весьма редко и благодаря трёх- или четырёхлетнему возрасту на тот момент. Зато бабушка Жюли была частым гостем и, что главное, на родине, девушка безмерно любила её, как и ворчливого дедушку Вильгельма.

— Как всегда стены по швам трещат от гостей, – поддержала мужа Маргарита, когда они сошло на крыльцо. Эстель ступила за ними несмело – туфли ожидаемо болезненно сжали ногу, но виду они не подала, разве что с лёгкой улыбкой про себя осыпала обувь проклятиями. Не успела юная княжна войти в главную залу, как тут же, словно готовился заранее, её приметил один молодой человек и, приблизившись, с волнением в голосе пригласил княжну на танец. Та лишь выдохнула, но отказывать не стала. «Скоро это закончится. Наверное».

Полонез шёл плавно и бодро, как тому и полагалось, и наблюдающие за танцем могли только завороженно хлопать глазками. Степенно время дошло до расхождения партнёров, и Эстель стала мягко подавать руки встречным кавалерам, среди которых оказался и её отец.

«Вот так сразу: с корабля – и на бал!» В буквальном смысле, о чём успевала в поворотах задуматься Эстель и тому же едва заметно усмехаться, при этом ничуть не сбиваясь с ритма танца.

***

Карусель из множества пышных юбок и самых надушенных костюмов приводила Юсупова в восторг. Столько драгоценностей, и все в его дворце! Как же сложно во всё это поверить! Он ведь не считал себя успешным в организации таких мероприятий, коими чаще занимались родители, но всё когда-то бывает в первый раз. И этот первый раз нужно пережить с достоинством.

Больше всех из ныне присутствующих ему запомнилась юная княжна Витковская в безупречном наряде. Изящно сшитое платье одновременно подчёркивало точёную фигуру и эстетично обнажало девичьи плечи и ключицы. Подол, не слишком пышный, струился, а рукава-фонарики с манжетами не сковывали движения тонких рук. Она держала веер, иногда помахивала им, раскрывая ажурную ткань, расшитую серебряными нитями. Княжну было трудно спутать с кем-либо ещё, ибо каждое её платье на подобных приёмах было краше другого. В конце концов, что греха таить, отец её – Роберт Ноллет, а уж он вместе с супругой одел добрую половину французов, если не весь мир.

Феликс был не особо хорошим танцором, но, что странно, ему захотелось непременно пригласить её на танец. Сделав вполне себе уверенные шаги в направлении особы, он протянул руку, но не без бешеного волнения, однако, на удивление, Эстель, кротко кивнув головой, приняла приглашение сразу, ничуть не раздумывая даже из приличия. Губы её растянулись в улыбке, а вот сам князь нервно усмехнулся, впрочем, неспециально. Миниатюрная, но в то же время с очень властным, немного холодным изумрудным взглядом, француженка по характеру пошла в отца, а вот внешнюю красоту взяла от матери. Смольные, немного вьющиеся волосы, бордовая помада и небольшая аристократичная бледность. Вот если бы Феликс не знал совсем, кто эта особа, подумал, что вампир. «Странно... почему именно эта ассоциация? Ты выдаёшь себя собственными мыслями с потрохами, многоуважаемый князь».