Лифт в преисподнюю

Кляп

Засунув топор за пояс, Саша подошел к тумбочке и снял с нее телевизор. Он слегка подбросил его в руках, проверяя вес, и недовольно качнув головой, поставил на пол. Поднял саму тумбочку, вытряхнул из нее барахло и, подбросив, оценил ее тяжесть.

«Подходит».

Саша перевел взгляд на кучу тряпья и неизвестное существо снова задергалось под своими одеялами. Не могло же оно чувствовать его намерения?

«Или могло»?

Он встал на кровать, и та слегка скрипнула под его весом. Простыни, измазанные чем-то волокнистым и кровавым, засохли и превратились в сплошную корку, которую уже успела покрыть пыль. Он, словно, ступал по насту из каких-то перемолотых, но насыщенных мелкими кусочками внутренностей.

«Мерзость», — подумал Саша, хотя, несмотря на это, его даже не тошнило.

Оставляя следы-проломы на корке, он подошел к окну, под которым находилась беспокоившая его куча. Саша стукнул ногой по стене и, тварь, дернувшись в ответ, указала точное место, куда нужно бить, и он со всей силы швырнул туда тумбочку. Послышался удар обо что-то твердое. Стараясь не упустить удобный момент, Саша быстро поднял свое орудие и снова со всей силы бросил его.

Для уверенности он повторил это и в третий раз.

От такой «работы» Саша не должен был устать, но отсутствие нормальных условий для жизни, сказывалось на его силах. И он все чаще ловил себя на мысли, что недоедания и стрессы однажды подведут его тело. Когда-нибудь у него не хватит сил на серьезную схватку с одним из «бывших». А это обязательно должно произойти, если он собирается жить дальше. Собственно, ради нормальной пищи и собственной безопасности, и была устроена сегодняшняя вылазка. Саша хотел заполучить в свое владение целый подъезд и все, что можно забрать из квартир. Пока улов был, можно сказать, не очень.

После трех ударов тумбочкой под одеялами никто не шевелился.

«Просто затих или убит?»

Саша подумал, что подождал достаточно, и решил посмотреть кто скрывался в куче тряпья. Когда он поднимал тумбочку, она скрипнула и развалилась в его руках.

«Подобные вещи не предназначаются для убийств, — согласился он, — Но люди умудряются все, что угодно приспособить под эти нужды».

Саша положил обломки на кровать. Взял в правую руку топор, а свободной начал разгребать кучу тряпья.

Сверху лежали два толстых ватных одеяла, прорванных в нескольких местах и вымазанных тем же, чем и простыни. Они не были вдеты в пододеяльники, либо те совсем износились и разорвавшись, превратились в то мелкое тряпье, что всюду лежало здесь на полу.

Под одеялами он увидел большие куски от плотных картонных коробок. В таких перевозят мелкую бытовую технику, они скрепляются специальным степлером толстыми скрепками. Здесь были именно такие, разорванные на куски и тоже перепачканные какой-то засохшей дрянью. Попутно попадались склянки от лекарств, шприцы с согнутыми иглами, куски бинта, видимо, от сорванной перевязки.

В итоге, убрав в сторону все одеяла, простыни и мусор, Саша увидел привязанного к батарее ребенка.

«Бывшего» ребенка.

Абсолютно голый мальчик, с коричневой кожей, покрытой синими пятнами.

Видимо, перед смертью мальчик выгнулся — как будто старался встать на мостик. Макушкой ребенок почти касался пола, но привязанные руки не позволяли ему завершить движение.

Из его рта лезли наружу кривые камнеобразные зубы, но челюсти разделял почти перегрызенный кожаный ремень, державший в его рту кляп. От удара ремень немного соскочил и обнажил нижнюю губу мальчика. Она практически исчезла, словно, втянулась внутрь, оставив после себя лишь синюю полоску.

Руки были связаны вместе, и привязаны к батарее. С ногами поступили по такой же схеме. Ребенок не мог разорвать эти путы, пока не перегрыз бы ремень-кляп. Ситуация у парня была безвыходная, но неестественные силы, приобретенные после «обращения», помогли ему протянуть так долго.

Пока Саша не прикончил его.

Странное совпадение. «Бывший» ведь мог освободиться. Ремень-то почти перегрызен, а это самое сложное. Дальше оставалось только отвязать руки и ноги. И можно выйти пошляться по подъезду. 

Но тут появился Саша и проломил ему череп над левым глазом.

На всех конечностях у ребенка имелись следы от уколов. Предплечья исколоты зубами, уши рваные, левая нога от бедра была немного вывернута в право. Словом, ничего хорошего с мальчиком не произошло.

Саше стало противно от того, что он убил это… существо, такое похожее, и одновременно не похожее, на ребенка. День определенно должен будет закончиться выпивкой… и какой-то горячей едой. Ради нее-то все и начиналось. И, если уж эта квартирка последняя, значит, скоро можно будет разжигать мангал и готовить еду.

«Что ж, — сказал про себя Саша, — пора перевернуть здесь все».

Он накрыл мальчугана его же тряпьем и отошел в сторону.

На полу валялись диски, какие-то бумажки. Ничего, что бы пригодилось. Саша обратил внимание на полки, висевшие на стене. На фотографиях, что стояли в стеклянных рамках, видимо, и был изображен, ныне «обретший» себя мальчуган. Обычный ребенок, на по привычному невзрачной, семейной фотографии. Такие находки Сашу не интересовали. Он смахнул их в сторону и начал снимать с полки книги и выносить в подъезд.