Ликаон

Пролог

  И произнес Зевс громовым голосом: "Отныне ты навеки превратишься в волка. Волка среди волков. Это будет твоей карой. Смерть была бы слишком незначительным наказанием для тебя"

 Пепельная луна рассыпала свой свет на деревья молоденького леса, что с каждым годом становился все выше, приближаясь к небу. Быстро щеголяя меж стволов, юный парень стремился к свету лампы, наскоро приделанной к стене ветхого домишки, спрятанного в самой чаще леска. Сердце у парня с каждым шагом ускоряло ритм, так и норовя выпрыгнуть из груди.

Он боялся, видя, как мало времени у него осталось, чтобы все продумать. 
Но я обязан рассказать, размышлял он, обязан.

Дорожка, вытоптанная не одной парой ног, вела прямо на верную смерть и была немыслимо короткой.

Она должна быть длиньше. Должна.

Дважды ударив рукой по старой, покрытой у низа мягким мхом двери, он отшатнулся на пару шагов назад. Будто бы это его спасло.

Скрипучий звук просверлил тишину, показав юноше стоявшего за дверью мужчину.
Седой, спрятавший некогда красивое лицо за паутиной мелких морщин, которые в свете лампы казались глубже, он устало взглянул на юношу.

—Проходи, раз уж пришел,—шепнул он, сразу уйдя в глубь дома и оставив за парнем право закрыть дверь.

Они должны простить меня, думал он, должны.

Здесь, внутри, запах риса и сливочного масла смешался с запахом пота и затхлого воздуха. Окна были накриво и наскоро заколоченны деревянными досками. Заставляя пол скрипеть и прогинаться под своим весом, парень шел за старичком.

Они оказались на кухне, где его жена —Хельга— что-то готовила, повернувшись к ним спиной.

—Что привело тебя к нам, в такую даль, Хью?

Парень осмотрелся: на просторной кухне вместе с ними находилось еще несколько человек, которых он видел впервые. Никто не обращал на него внимания. Хельга держала одну из свеч, служащих источником света в доме, над банкой с травами, очевидно, пытаясь разглядеть их название. На столешнице таких банок было огромное множество: большие, маленькие, широкие, с накинутым на горлышко куском материала и перевязанные веревкой, длинные и узенькие с пластмассовыми крышками. И на всех — бумажка с названием, поверх закрепленная скотчем. Шафран, мускатный орех, калган, асафетида, ажгон... Хью и половины из всех этих наименований в жизни не слышал.

Если произнести все названия бысто, наверняка можно вызвать Сатану, думал Хью.

Старик уселся за широкий дубовый стол, вдоль разрезанный здоровенной трещиной. Он смотрел на свечу в центре стола, плавящуюся и медленно умирающую.

—Я проклял одного человека. —Наконец отважился Хью. —Укусил.

Хельга, что-то сыпавшая из баночки в казан с едой, немного вздрогнула, но быстро взяла себя в руки.

Все зашептались.

  Они убьют меня.
Накормят отравленной кашей, а потом расчленят на этом столе, запасутся мясом на зиму, думал Хью, моим мясом.

Старик —Клаус— смотрел на него равнодушно, спокойно, и от этого парню делалось только страшнее.

—Понимаете, этот человек... Он просто оказался не в нужном месте. Он меня видел, —начал оправдываться Хью. —А вы знаете, что в кодексе написано,— и он принялся цитировать: «Если выбор стоит перед смертью и проклятьем, укуси того, кто познал секрет твой. Соединись с ним проклятием, лишив возможности раскрыть твою тайну». У меня не было выбора. Не было. —Он замотал головой и устремил свой взгляд прямо в глаза Клауса, выискивая в них сочуствия.

  Его жена, добросердечная и почти не тронутая старостью, встала в полоборота, и слушала, замерев с деревянной ложкой в руке. Когда же Хью закончил, ложка полетела на пол, ударивщись с глухим стуком. Тяжело нагнувшись, она подняла и вытерла ее о подол своего хлопчатобумажного грязно-белого платья.

—Ты сделал все правильно, —неожиданно для всех говорил Клаус. —Ни одна тайна, даже такая страшная и масштабная, как наша, не стоит человеческой жизни.

—А как же плата?—Задал юноша наконец свой самый главный вопрос.

  Хельга раскладывала кашу по тарелкам той же ложкой. Она опускала руку в широкую прямоугольную банку и, заключая в трех пальцах щепотку специй, сыпала их в тарелки, прежде чем ставить их на стол.

Отрава или просто какой-нибудь там кардамон?

—Не волнуйся на этот счет, Хью. Лучше присядь и потрапезничай с нами.

И парень послушался. Он не имел права поступать иначе.

  Ставя доверху наполненную кашей тарелку перед Хью, Хельга на секунду заглянула в его глаза.

Бедный паренек. Он даже не догадывается, что наделал.

—За мной скоро придут, да? —Не выдержал юноша. —Вы всегда так спокойны, когда все очень плохо! В последний раз вы выглядели так, когда забрали моего отца! —Он ударил ладонью по столу, и кожу сотнями маленьких искорок пронзила боль.

—Уж кого-кого, а тебя я им не отдам, —заверил Клаус. —Я обещал твоему отцу. Ты знаешь, чего стоят мои обещания, Хью.

  Парень перевел взгляд на людей (или не совсем людей), пожирающих его взглядами. Осуждающими взглядами. 
«Доигрался», —вот что читалось в их глазах.