Лиля

Лиля

  Лиля шла в ванную, проходя мимо дивана Веры. Та уставилась на экран телефона и упивалась бытовыми проблемами на Мужское/Женское. Она говорила, что смотрит подобные передачки, чтобы познать глубину юридической системы РФ. Но Лиля в это не верила. Тоскливый взгляд в сторону Веры, и Лиля схватилась за ручку двери. Та осталась в её руке. На внутренней стороне гибкими сосульками висели ошмётки старого клея. Вера недовольно зыркнула на Лилю, но крики Гордона её отвлекли. Повезло.

  В ванной Лиля как всегда вертелась голой перед зеркалом, с сожалением отмечая пополневшие руки. И живот. И ляжки. Она ненавидела слово «ляжки». Она ненавидела зиму. И спорт. Поэтому толстела

  Раньше сожаление о располневшем теле занимало в голове Лили первое место, но сейчас это чувство было приглушено, словно ушло на второй план. В последнее время с ней что-то творилось. Она не знала, что именно, но понимала, скоро сжимавшаяся все выходные пружина вот-вот разожмётся и будет коллапс.

  В ванной она как всегда начала анализировать. Лиля обожала анализ - это было её даром и проклятьем. В голове возникло начало: пятница, вечер, мама скидывает ей в мэссенджере ссылку на статью с пометкой: «Прочитай. Мне кажется это очень важно». И Лиля прочитала. Вербальный абьюз. Невооружённым глазом видно, что намёк на Веру. Та не могла себя сдерживать в порыве гнева. Или раздражения. Или просто, если ей захотелось.

- Бред,- сказала про себя Лиля, - Но зерно рациональности тут есть.

  Напечатала в ответ

- С какой целью ты мне это прислала?

«Ольга печатает…»

- Для общей информации.

- Спасибо. Приняла к сведению.

  Дальше последовала мамина шутка, призванная сгладить углы, но она не сработала.

  Лиля часто слышала от мамы подобное. Когда она была на её стороне, так вообще, чуть ли не каждый день. Но в этот раз что-то изменилось. Мысль плотно засела в её голове и не хотела выходить.

  Отношения с Верой начали портиться сравнительно недавно. Лиля просто почувствовала, что раздражает Веру. Сначала она хотела изменить себя, потом своё отношение к этой ситуации, а потом посмела убедиться, что всё это глупость. У всех же так, верно? У некоторый даже намного хуже! Это не проблема, отношения и должны быть такими.

  Все выходные Лиля провела в странном состоянии. Она вроде и разговорила с Верой, отстаивала её честь перед мамой, но внутренне отдалялась. Из головы всё не выходила та статья. И воспоминания. В голове всплыла картина, как она, будучи десятилетним ребёнком, слышит:

- Знаешь, почему ты любишь кукол монстров? Потому что ты сама монстр!

  Вера очень злилась. Лиля, зайдя в магазин игрушек, увидела куклу, мыслью о которой жила месяц. Она сказала Вере, что не уйдёт оттуда без неё. Сначала всё было нормально, но когда Лиля несла в руках пакеты с новой куклой и из продуктового магазина, услышала, как Вера начала распылятся. Так Лиле в первый раз сказали, что она в точности, как её мать. Потом она слышала это намного чаще.

  Вера была единственной поддержкой Лили. С мамой отношения были непростыми - сначала её алкоголь, потом характер, а затем время сделали своё дело и приблизиться к друг другу Лиля и она не могли. С Верой у мамы отношения были ещё хуже: женщина воспринимала Ольгу, как квинтэссенцию всего самого мерзкого в нашем мире. Мама на Веру была обижена, мол, не любишь, была плохой матерью, заняла моё место с Лилей, и дальше по списку.

  В воскресенье вечером Лиля посмотрела вместе с мамой фильм. Одиночество, а именно его она чувствовала в последнее время, отступило. Удивительно, как живя в одном доме с человеком, которого считаешь по-настоящему близким и верным, вдруг понимаешь, что всё это время нуждался в заботе, любви. А тебя уверяли, что всё это уже есть. И ты верил. Обидно.

  В понедельник Лиля поймала себя на мысли, что хочет обнять костлявую спину учителя по математики. Никакого сексуального подтекста, просто хочется немного тепла. Она осознала, что всё это время не чувствовала искренной любви в объятиях и разговорах с Верой.

«Не трогай меня за ногу, мне неприятно, брр». «Ты ещё долго здесь стоять будешь?». «Тихо! У меня фантастический сериал. Вы мне мешаете. Вечно здесь ходите». «Ну, ты закончила говорить? Нет, просто я не люблю говорить не о чём, а мы уже по кругу пошли. Что? Нееет, о литературе я говорить не хочу. И о кино. И вообще у меня голова болит. Берите кошку и уходиииите».

  Весь день Лиля жалобно смотрела на Веру, словно умоляя развеять то, что в ней накапливалось. Но Вера молчала. А вечером Лиля пошла в ванную.

  Она чувствовала, как слёзы собирались в глазах и стекали вместе с каплями душа. Истерика набирала обороты. Плачь перерос в рыдания, сопровождающиеся громкими всхлипываниями, бульканьем гортани и тихим воем. Лиля потеряла Веру. Она поняла, что её уже давно не было рядом. Она одна. Её, как Лилю, никто никогда не любил. Близкие любили то, как её можно использовать, что из неё можно сделать. Вера обожала чувство безграничного контроля над Лилей. При этом, она хотела внушить ей чувство внутренней силы. Но как может быть сильным человек, которого постоянно подавляют?

  Но Лиля стала сильной. Она признала, что всё это время ею манипулировали, прогибали, использовали, не любили так, как она того хотела. Она не могла пойти к отцу - тот желает от неё лишь денег. И мама не вариант- с ней тоже подавление, но другого рода. Лиля будто задыхалась наедине с ней. Теперь ушла Вера - единственная её поддержка за время всей жизни. Друзей у неё нет. Она одна. Её не любят