Лимит испытаний, или в моде зеленоглазые брюнеты.

Глава 5

Я опять в темнице под землей. Мне холодно и страшно. Палач пришел за мной. Он открыл люк, спустился по веревочной лестнице и потащил меня, чтобы казнить. Я упиралась, я кусала его зубами, но он был сильнее меня, он тянул меня за руку и говорил женским голосом.
- Жулька, проснись! Да проснись же ты, наконец!
Я открыла глаза, надо мной стояла Маша и трясла меня.
- Тебе приснился кошмар, - пояснила она, - ты кричала и плакала.
- Спасибо, Машуля!
Часы показывали 6 утра. Мы решили больше не ложиться, а сходить  искупнуться в море. После морской прогулки мы возвращались бодрые и, даже не смотря на сложившуюся ситуацию, веселые. Во дворе нас встретила Натэлла и сказала.
- Жульетта, ты видела своего благоверного? Он под тобой поселился.
- Видела. Мы в разводе уже второй год.
- Ой, девки, это вы бросьте, мужик бабе завсегда нужен. Что за мода такая. Мужик с мужиком, баба с бабой. Тьфу! Срамота.
- Ната, мы просто подруги.
- Мужиков надо беречь,  – припечатала Ната.
А я подумала, поэтому она ежедневно и еженочно возлежит в гамаке, а ее мужик, который ниже ее на целую голову и вдвое тоньше ее, делает по дому почти всю работу, начиная от мытья посуды, заканчивая выкапыванием зачем-то котлована за домом.
Ната продолжала беседу со мной, Машу она по каким-то своим мотивам игнорировала.
- Жульетта, я вот что хотела сказать. Все равно вы с этой, -Ната кивнула головой в сторону Маши, - вместе  живете, пусть она свою комнату освободит.
Какое, вообще, ее дело, возмутилась я, до чужих комнат, и, не выдержав, грубо ответила Нате.
- Натэлла, я тебе сразу предлагала деньги, ты отказалась, я думала, по доброте душевной. Оказывается, нет. Говори, сколько мы должны?
- Да что это такое, в самом деле! Я хотела как лучше для вас, а вы… - она махнула рукой и, укладываясь поудобнее в гамаке, обозвала нас дурами.
Мы в испорченном настроении поднялись на свой этаж и увидели Вадима, он стоял опять с глупой улыбкой и букетом красных роз, штук 35, не меньше. Когда мы сравнялись с ним, он встал на одно колено и преподнес мне этот букет со словами.
- Лапонька! Я всю жизнь буду дарить тебе цветы и носить на руках, только бы ты простила меня!
С этими словами он схватил мою неподъемную тушу на руки и еле-еле понес по коридору. Я вырвалась из его цепких рук и произнесла
- Идиот! Я ненавижу розы!
- Но ты всегда любила розы, Жуленька. Не кокетничай.
- Я люблю гвоздики, - сказала я и показала язык.
- Лапонька! Ты пошутила или серьезно предпочитаешь гвоздики? – выкрикивал Вадим, когда мы с Машей уже скрылись в комнате.
- Если это серьезно, то беда. Лапонька, тебе надо менять работу. Кладбище – не место для красивой женщины.
Маша округлила глаза, не понимая, о чем идет речь. Я объяснила, что работаю на кладбище, продаю цветы и венки, и мне очень нравится моя работа, и еще добавила.
- И гвоздики, действительно, мои любимые цветы. Я сегодня же уеду, - сетовала я, - я не могу спокойно ходить и дышать, когда этот козел рядом. Он теперь шага не даст ступить без него.
- Жуленька, милая, а как же я, Инна? Нам нужна твоя помощь! – Маша пустила слезу.
- Машенька, что я могу сделать? Полиции теперь придется работать, ведь в Инну стреляли. Так что найдут ваших мужей.
- Жулька, не верю я что они будут что-то делать. А, может, это они и стреляли в Инну, хотели убить, чтобы не совала свой нос, куда не надо.
Я задумалась минут на 5, потом сказала.
- Ладно! Будем сами искать мужчин и того, кто стрелял в Беленькую. А Вадима мы будем использовать в своих целях. Ведь он  неплохой  юрист, я тебе скажу, и опять же мужчина, все равно таскается за нами, пусть таскается с пользой.
Я отправила Машу к Вадиму, чтобы пригласить его на завтрак в кафе, недалеко от кинотеатра. Он, конечно, согласился. В кафе Маша заказала себе яичницу с беконом и помидорами, хлеб с маслом и сыром и сладкий чай. Вадим заказал шашлык, несмотря на утро, я хотела тоже что-нибудь этакое, но язык мой сам по себе сказал.
- Овсяную кашу, пожалуйста, и черный кофе.
- Это что-то новенькое, - съязвил Вадим, - лапонька, ты села на диету? Тебе не идет худоба.
- Откуда ты знаешь? Я никогда не была  худой.
Я готова была провалиться вместе со стулом, на котором сидела. Ну, почему, что бы  я не заказала, всегда найдется человек, который обгадит все на свете. Разрядил обстановку официант, который как бы невзначай сунул мне в руку что-то типа клочка бумаги. Он дал мне понять, что это большой секрет. Я не стерпела и тут же понеслась в туалет смотреть, что это такое. Там  я закрылась в кабинке, осмотрелась со всех сторон, нет ли за мной слежки, даже вверх голову задрала. Когда убедилась, что все чисто, открыла ладонь, там была записка: « В 14-00 приходи одна в парк около кинотеатра»  Ну и ну! И как быть? С одной стороны страшно, с другой – жутко интересно. И как избавиться от компаньонов.
За завтраком я была очень рассеянной, ковыряла ложкой в каше. Отвечала невпопад. Маша решила, что я нервничаю из-за Вадима, а Вадим сказал, что диета – это глупость, и чтобы я немедленно заказала себе что-нибудь вкусненькое. И сразу настроение поднимется.
- Отстань! – грубо сказала я бывшему.
А Маше более ласково – пойдем  домой. На что она ответила недоуменно,
- Жулька, как домой? Мы же только что решили пойти в кинотеатр на разведку.
Я подумала, что до двух часов уйма времени, почему бы не провести его с пользой. Мы подошли к кинотеатру и, не сговариваясь, остановились на том месте, где стреляли в Инну.
- Интересно, - произнес Вадим, - они нашли гильзу? И добавил – придумал. Кому-нибудь из вас, дамы, надо соблазнить следователя и все у него узнавать.
- Если уж Инке не удалось, где уж нам, - грустно сказала Маша. А я добавила.
- Идиот!
- Лапонька, мы партнеры! Попрошу относиться ко мне прилично.
- Думаю, я смогу вести себя прилично, - съязвила я, - по-другому не умею. Не то, что твоя Вероничка.
Вадим промолчал, но было видно,  как у него екнуло в груди, видно, рана от расставания с ней еще болела. И мне от этого стало неприятно. Ведь я не люблю его. Не хочу быть с ним. Почему тогда так больно?  И вдвойне больнее от мысли, что Вадим любит Веронику, а клеится ко мне. Зачем? Чтобы приручить,а потом  опять бросить? Ой, лучше бы он жил с этой разлучницей. Так, по крайней мере, все  ясно – кто где и кто с кем. Но не  язвить я не могла, поэтому сказала.
- Вадим! Не переживай.  Натрахается и поймет, что лучше тебя нет и вернется к тебе под крылышко.
- Лапонька, ох ты и язва стала. Раньше ты была другой. Но такая ты мне нравишься еще больше.
Он шлепнул меня по пятой точке, я взвизгнула, а Маша сказала.
- Ребята, держите себя в руках! Вы не одни.
В кассу решено было отправить Вадима, он должен был рассмотреть, нет ли где потайной двери, точнее, служебной, через которую, возможно, были похищены все мужчины.
- А вы не боитесь, девочки, что останетесь без единственного мужчины? Вдруг меня тоже умыкнут? – с иронией спросил Вадим.
- Не обольщайся, - опустила я его с небес на землю, - ты не во вкусе маньяка. Он или она предпочитает высоких брюнетов с зелеными глазами, а ты у нас, извини, - бесцветный альбинос. Я, конечно, погорячилась. Вадим, как не крути, был хорош собой, хоть и не попадал в круг пропавших мужчин. Он был выше среднего роста, широкоплеч, большие руки, белые вьющееся волосы, голубые глаза, этакий Иванушка из русских сказок.
Нам с Марией велено было ждать на одной из лавочек, минут через 15 Вадим пришел возбужденный то ли от страха, то ли от какой-то новости. Он сел на лавочку и никак не мог отдышаться.
- Ну? – в голос взревели мы с Машей.
И Вадим начал,
- Значит, так! В кассовом зале 5 дверей. Слева – 2. Одна директора, другая – туалет, справа – одна, назовем ее дверь икс, следующая – касса, и последняя – кабинет бухгалтера. Прямо – коридор. Нас интересовала дверь икс. Я подергал, она закрыта. Я сделал вид, что ищу директора, чтобы устроиться на работу кем-нибудь, будто у меня все деньги украли. Уборщица сказала, что эта дверь – запасный выход, а директора сейчас нет и не будет, так что я не смог там больше находиться. Но, девоньки, как может это быть запасный выход, если он находится рядом метрах в двух от основного входа. Девчонки, нам надо ходить в кино на все сеансы, чтобы облазить этот кинотеатр сверху донизу. Ну, как моя идея?
Мы слушали, затаив дыхание. Я ощущала себя разведчиком в тылу врага. Ближайший сеанс начинался в 14-00. Я сказала, что пойду к Инне в больницу. Часы приема с трех до шести. Но я хочу зайти к доктору все выспросить о здоровье подруги. Вот так, само собой, я отделалась от своих партнеров, чтобы незаметно сходить на встречу.
До назначенного часа мы решили  сходить на пляж искупаться. Вода помогла нам расслабиться и раскрепоститься. Мы втроем надурачились и наржались до одури. Я в юности так не балдела, как сейчас. Вадим ловил нас за пятки, подбрасывал, прокручивал, подныривал под нами, мы топили его в шутку. Когда обсыхали на берегу, Маша взгрустнула, я ее хорошо понимала, муж неизвестно где, а она развлекается, чувство вины  не давало Маше покоя, она решила пройтись немного по пляжу. Я ей строго-настрого наказала, чтобы она шла только вдоль моря, никуда не сворачивая. Если все-таки потеряется, пусть не паникует, а стоит на одном месте, мы ее сами найдем. Когда Маша ушла, Вадим обнял меня и сказал мне на ушко.
- Лапонька! Я так соскучился! Прости меня, дурака! И поверь!
Я хотела что-то ответить, что-то типа – «Уже все позади. Ничего нельзя вернуть. Я переболела!»  Но язык, словно каменный, лежал во рту и не хотел повернуться. Я хотела оттолкнуть его от себя, но лишь вскользь мазнула рукой по его телу. Нет, только не это! Все прошло! Зачем опять мучение? Он мне не нужен, говорила я себе, но не могла, не хотела отрываться от него. От него, такого родного, такого далекого и близкого. Это просто море и  солнце делают свое дело. Наваждение слетело с меня, когда мужской голос  совсем рядом крикнул.
- Рыбонька, я отойду подальше, супруга звонит.
Меня, как током ударило. Ведь также все начиналось у Вадима с Вероникой. Говорят, женщина всегда чувствует, когда муж начинает ей изменять. Я не чувствовала ни грамма. Все было, как всегда. Или, может, я  чурка деревянная. Но так или иначе развод для меня был, как гром среди  ясного неба. Я оттолкнула бывшего со словами.
- Иди, Вероничке это скажи.
Вадим еще пытался что-то возразить, но наваждение прошло, и  я опять я, а он козел.