Линии снов

Часть 5.

Какой-то клочок реальности. Запах металла, огня, ржавчины, бензина и керосина. Под ногами – песок, перемешанный с пеплом, что придает ему неповторимого цвета. Осматриваюсь: повсюду покореженные стальные листы, разбитые корпусы автомобилей, спутанные провода и остатки труб. Изучаю мое убежище; оно возведено из дверей машин, цепей и проводов, но на вид – очень неустойчивое, способное завалиться кучей мусора от одного моего прикосновения. Переступая провода-змеи, я выхожу в самый эпицентр, откуда открывается великолепный вид индустриального кладбища некогда могучих механизмов. Я чувствую себя как дома. Даже сердце невольно сжалось в груди; непроизвольно ощущаю его тяжесть, будто оно было отлито на одной из фабрик. Там, где есть металл, часто есть и огонь. Этот безжалостный жар внутри меня, сметающий на своем пути абсолютно все чувства и принципы... Я чувствую, как догорает моя душа, и я думаю о том, что, вероятно, перестаю быть человеком, и становлюсь чем-то кардинально ДРУГИМ. Я брожу по этому месту, замечаю забитый-заколоченный сарай, на двери которого красуется испорченное влагой надтреснутое зеркало. В его мутной поверхности вижу свое отражение, рассеченное напополам молнией трещины. Вид  у меня впечатляющий: взъерошенные волосы, две горящие пропасти глаз, будто повидавшие вечность, напряженная алая полоска рта и черное кожаное одеяние с цепями и заклепками. Направляясь в подобные места, нужно и выглядеть соответствующе – и я отдаленно напоминаю своего индустриального идола внешним видом.

Еще чуть-чуть походив среди металла и резины, я нахожу ворота. Вычурные кованые ворота из черного металла, украшенные флористическим орнаментом – мои ожидания увидеть нечто другое рухнули. С неохотой покидаю это место, так как мне предстоит разобраться, где нахожусь.

Темные неосвещенные улочки, полные людей без лиц. Вернее, они все настолько похожи друг на друга, что мне кажется, будто мне проецируют с помощью современных технологий одного и того же человека, затуманивая разум. На кварталах становится теснее и теснее. Меня окружают люди. Они образовали кольцо, и теперь оно смыкается вокруг меня; меня принимают за кого-то другого, и, кажется, хотят разорвать на сувениры, протягивая ко мне руки в попытках что-то ухватить. Ошалелые морды, клыкастые пасти, острые когти лап, тянущиеся ко мне со всех сторон, возбужденный рык отовсюду – кажется, я нахожусь в каком-то городе зверей. Не время размышлять о том, где я нахожусь, подумалось мне, и из моей глотки доносится вопль какого-то другого, несуществующего животного, который по громкости и силе превосходит остальные. От меня больше не пытаются оторвать кусок. Все умолкли и смотрят на меня со страхом, чем я пользуюсь и сбегаю, пока они не пришли в себя.

Миновав несколько пустых и темных кварталов, мне удается беспрепятственно добраться до лестницы. До лестницы, которую мне уже доводилось видеть. Неужели?.. Становлюсь на первую, мягкую, словно губка, ступеньку, пружинящую под моими ногами. Меня это озадачивает, и мне приходится буквально ползти по перилам. Что не так с этим местом? Добравшись до верха лестницы, облегченно вздыхаю – проделан такой огромный путь. Верхняя ступенька привычно твердая – было весьма досадно узнать, что лестница вновь приобрела естественную и привычную твердую форму.

Смахиваю со лба липкую испарину. Если мне не изменяет память, то нужно пройти еще несколько кварталов к следующей лестнице, чтобы подняться на третий уровень, но что-то задерживает меня на этом уровне Шенгейта. А именно – неоновая вывеска с какими-то кракозябрами вместо букв, приковавшая мое внимание – или меня подводит зрение? Под дверями здания – длинная змея очереди, вновь эти безликие прохожие, которых мне доводилось видеть раньше. Наверное, мелькнуло в моей голове, это какой-то клуб, и эти тусовщики ждут, когда же смогут прикоснуться к бархатистому однообразному электронному ритму, припыленному наркотиками, позволяя ему утащить себя в какое-то совершенно потустороннее место без пространства и времени. Я решаю поприсутствовать в этом заведении какое-то время, наверное, чтобы понять, что это – совершенно не мое.

Человек, стоявший около двери, так же, как и несколько мгновений (или все-таки часов?) назад беснующаяся толпа, принял меня за какую-то другую персону. Я прохожу без очереди. Меня тут же подхватывает музыка – микс из композиций Боуи и Ино, воспроизводимых одновременно – как же СТРАННО. Посреди зала – дергающееся под мелодии мясо, сдается, весьма удовлетворенное таким положением вещей. Я с отвращением смотрю в ту сторону – ведь ему абсолютно все равно, под что дергаться, и занимаю диванчик в самом дальнем и, на мой взгляд, укромном уголке.

Обычной водой пытаюсь заглушить тот пожар внутри себя. Меня охватывает панический страх – что, если это будет последнее приключение в моей жизни? Как может существовать человек без души? Или... я не человек? Я не человек, я – мелодия... В настоящий отрезок времени я – частичка синтезаторов Ино, вот та черная клавиша, что отмечена белым пятнышком краски. Отгоняю от себя это наваждение. Флюоресценция, музыка и весь этот синий неон просто таки созданы, чтобы сводить с ума, и когда мне удается высвободиться из цепких щупалец этой атмосферы, я надеваю зеркальные солнцезащитные очки и направляюсь к выходу. Неон моментально меркнет, он перестает воздействовать на меня.

Не помню, как ноги донесли меня домой. Беспамятство заглушило собой все. Все, кроме единственной мысли: есть вещи, что не горят, а есть такие, которым нужно гореть – ведь пламя есть жизнь, его динамичность, его энергия приводят в движение всю планету. Мое пребывание в бункере на индустриальном кладбище слишком затянулось, мой организм даже пытался отрастить несколько проводов, чтобы закрепиться в том укромном месте – но я знаю, что нужно идти дальше, и неважно, в каком направлении. Движение само подсказывает истинный путь.