Линия

Линия

«Нет ничего тягостней мучительной неизвестности,» — как-то раз сказал некто. Но пройдя короткий путь своего существования, я спрошу: насколько это мучительно — знать, когда наступит окончание твоей жизни? Знать наперед, когда судьба наставит на тебя свой черный, блестящий пистолет и выстрелит, несмотря на все твои слезы и мольбы, торги и принятие действительности. Она просто сделает это, предварительно прислав письмо, где ровным почерком будет написано, что она скоро постучится в твою дверь. «Твоя жизнь скоро окончится,» — каждый день напоминает она мне.

Мое имя Альма, и, кажется, мое время подходит к концу.

***

Я снова просыпаюсь в холодном поту. Вижу один и тот же сон: комната окутанная мраком, люди нависающие надо мной. Лежу в той комнате, в кровати, напоминая беспомощную куклу, которую бросили на произвол судьбы. Не могу пошевелиться, даже вздохнуть. Хочу кричать, плакать, звать на помощь, но не могу. Мои холодные губы словно окаменели, как и все остальное тело. Лишь глаза могут хаотично следить за мрачными гостями, что безмолвно смотрят на меня. Их лица… их просто нет — размазанное пятно белесой кожи. Они одеты в темные одежды, будто пришли на похороны, и, скорее всего — на мои.

Когда я увидела этот сон впервые, то была дико напугана. Мое сердце разрывалось после пробуждения, а иголочки страха проникали под кожу. После я боялась снова засыпать, ожидая увидеть ту самую комнату и молчаливые фигуры. Принимала снотворное, надеясь на крепкий, здоровый сон, но кошмар каким-то неведомым образом пробирался по ночам, снова и снова подвергая меня пытке. Я мысленно плакала, умоляла и даже угрожала, но фигуры лишь стояли и слушали, не проронив и слова. И с каждым разом, когда кошмар переносил меня в темную комнату, я чувствовала кипящую ненависть в теле. «Что вы хотите?! Что вам нужно?! Оставьте меня в покое!» — мысленно кричала я и одновременно ненавидела их и свою беспомощность.

И вот я снова лежу в своей промокшей от пота постели, устало глядя на потолок. Ранее утро пробивалось сероватым светом сквозь грязно-желтые занавески. Шесть утра — мир начинал оживать, и за это я его ненавижу. Точнее, ненавидела раньше, когда только поняла, какое будущее меня ждет. Теперь я просто смирилась в ожидании неизбежного. Сегодня тот день, когда судьба заряжает свой пистолет.

Проведя рукой по своим мокрым светлым волосам, я встаю с кровати. Иду совершать будничный утренний ритуал, который теперь не имеет никакого смысла, но я все равно захожу в ванную. Это напоминает привычку, хотя весь последний год состоит из бесконечных повторов одного и того же. Рутина — скажут многие, понимающе улыбаясь и хлопая по плечу.

— Альма, тебе просто надо расслабиться. Возьми отпуск, — говорили коллеги по работе.

В первое время я мило улыбалась, кивая в знак согласия. Потом хмуро помалкивала, ненавидя каждое слово и каждый вздох со стороны этих людей. Совсем не понимают, насколько они удачливы — их жизнь не обрывается в самом начале пути.

Откуда я все это знаю? Откуда во мне это ядовитое чувство зависти, что с каждым днем перерастает в безразличие? Кажется, все началось год назад, в мое двадцатипятилетие. В тот день я очень спешила в кафе, где собрались близкие друзья отметить эту важную дату — мой день рождение. Я была на седьмом небе от счастья, лелея это щекотливое чувство тепла в своей груди. Признаюсь, я была очень невнимательна, за что полностью беру вину на себя. Если бы смотрела по сторонам, то инцидента можно было бы избежать.

Я не заметила приближающуюся машину из-за поворота, а водитель слишком поздно начал тормозить. Собственный крик застрял в горле, а визг тормозов — это последнее, что я помню. Очнулась уже в больнице: в чистой светлой палате, на твердой койке, укрытая белым одеялом. Руки были перебинтованы — тяжелые, они словно были налиты свинцом. Врач нагнулся и сказал, что мне крупно повезло и что все это похоже на чудо. Я смогла избежать смертельных травм, хотя удар был серьезным, даже сотрясения не было.

А я смотрела на его спокойное приветливое лицо, пытаясь уложить неожиданную информацию в тяжелой голове. Мысли напоминали тягучий кисель, но все же одно слово горело яркими буквами в моем сознании: нить. Красная, тонкая, длинная нить на белом халате врача. Она отвлекала, притягивала свое внимание, мой взгляд скользил по хрупкой красной линии. Длинная, очень длинная нить, что уходила за пределы палаты куда-то в коридор. Но врач совсем не заметил ее и продолжал говорить, что-то проверять в документах, которые он держал в широких ладонях. Я так и не рассказала ему.

Когда меня выписали, я поняла, что эти нити везде. Каждый человек имеет по одной тонкой веревочке, что тянется от того места, где находится сердце. И я была не исключением. Единственное, что меня сильно беспокоило — моя нить была другой. Короткой, оборванной, всего с метр в длину, пока у остальных она тянулась километры, а может даже дальше.

Казалось, что я сплю или переживаю последствия аварии. Я ходила по врачам, сдавала анализы, и все как один показывали мои неотличимые от нормы результаты. «Вы абсолютно здоровы,» — улыбаясь, кивали они. Но от их слов сердце сжималось в тревоге.

«Я ненормальная?» — часто задавала себе этот вопрос и тут же пыталась найти этому логическое объяснение. Успокаивала себя словами: «Это временно», вот только моя способность видеть то, чего нет, не покидала меня ни через неделю, ни через две, и даже месяц спустя я все еще видела эти запутанные, переплетающиеся между собой линии. Я жила в мире, полным красных нитей, что увешивали здания, тянулись отовсюду, оборачивали текстилем людей. И все как один не замечали этого.