Линия жизни.Книга первая.

Дело. Если друг оказался вдруг. 1981 год

Ранним утром мая восемьдесят первого года, после планёрки, на которой ночная смена отчитывается за выпуск, а дневная принимает эстафету, последовал звонок. Мужской голос предельно вежливо, назвав меня по имени-отчеству, поинтересовался, есть ли в возглавляемом мною подразделении сотрудник Евгений Шевяков, на что я ответил: да, есть такой, работает сварщиком. Тут звонивший, весь рассыпавшись в любезностях, попросил, чтобы я послал гражданина Шевякова в районный отдел милиции в кабинет такой-то, к товарищу такому-то, так как на него поступила жалоба, и нужно разобраться, имело ли место нарушение, в этой жалобе изложенное.

Внутри ёкнуло: что-то показалось мне в этом разговоре странным. Тем не менее, спокойно ответив, что пошлю непременно, я положил трубку и задумался.

На память пришло событие годичной давности, когда я, решив купить автомобиль, стал готовиться к реализации этой идеи. Первое, что я сделал – сварил на территории тяговой подстанции гараж. Именно тогда я впервые столкнулся с представителями ОБХСС.

Вот этот-то инцидент я сейчас и вспомнил.

Открыв записную книжку, увидел, что номер кабинета, куда должен явиться Шевяков, находится рядом с тем, куда дважды приглашали меня. А я помнил, что вся эта группа кабинетов занята работниками ОБХСС.

Неужели забор? Хотя со времени его строительства прошло уже больше полугода, но чем чёрт не шутит…

С точки зрения социалистической законности там не всё было чисто.

Не было заплачено государству за механизмы, а если и было, то не государству.

Не был оплачен бетон, использованный на фундаменты: его выменяли на забор, который как списанный должен был уйти в металлолом. Вот металлолом я, правда, сдал, благо, этого добра у нас в стране навалом, было бы желание. У меня же было не просто желание, а насущная необходимость.

Зарплату за выполненные работы получал не я, потому что справку-разрешение на совместительство мне как руководителю давать не имели права по закону. Зарплату получали мои друзья, которые не работали начальниками и могли взять эту справку у себя по месту работы.

Вызвав Женю, я пересказал ему содержание телефонного разговора и поделился своими сомнениями. Кроме того, предупредил: если моё предположение окажется верным, пусть всё валит на меня. Типа, он ничего не знает: всем заправлял я, и зарплату за забор он получал лично из моих рук. Сумму мы оговорили тоже.

После этого я прыгнул в машину и в течение двух часов объехал всех тех, кто получал за нас зарплату, с предупреждением: на вопросы «компетентных органов» отвечать, что в строительстве не участвовали, а потому все деньги за работу до копейки отдали мне. Даже ту небольшую сумму, которую я оставлял им в качестве вознаграждения за услугу.

Вернувшись на работу, узнал, что в милиции уже побывал Толик, который, как и Женя, всё спёр на меня. Надо отдать должное ОБХСС: за один день они перетрясли всех действующих лиц, оставив меня на десерт. Но я их всё же опередил, и теперь всё замыкалось на мне.

В течение этого тревожного и напряжённого дня выяснилась ещё одна очень важная деталь. Получилось это так. С утра Слава Пахомов, который на тот момент замещал отсутствующего Сычёва, уехал в Управление на планёрку и, естественно, при начале событий не присутствовал. К моменту его возвращения я уже оповестил всех, кого нужно, и ждал только Славу, чтоб сообщить и ему эту «радостную» новость.

Для него она оказалась «радостной» вдвойне. Узнав обо всём происходящем, Славик вдруг резко изменился в лице, побледнел и сдавленным голосом, стараясь не смотреть мне в глаза, признался, что при подписании процентовок часть объёмов закрывал на своего приятеля Сашу Мирмовича, а тот, в свою очередь, передавал эти деньги ему.

– Сколько? – внутри у меня всё клокотало.

– Тысячу двести, – понурил голову Пахомов.

– Ско-олько?! – это сумма была больше той, что заработал я, пластаясь на стройке ночи напролёт! Оказалось, что те бетонные работы по заливке фундамента, которые частично выполнялись ремонтными бригадами депо, Пахомов закрывал на себя. А ведь он в своё время тоже получил долю от строительства забора.

– Сука, что же ты наделал! Ты же меня посадил!

Я шлёпнул на стол чистый лист бумаги:

– Садись, пиши расписку!

– Что писать? – Славик покорно взял ручку.

– Пиши: обязуюсь выплатить Погадаевой Надежде Викторовне тысячу двести рублей. Это на случай, если меня посадят, – я сглотнул, – а потом звони Мирмовичу и предупреди, чтоб, если спросят, отвечал, что эти деньги он передавал мне. И поторопись…

Славке повезло – он успел связаться с Мирмовичем раньше, чем того вызвали в ОБХСС.

Вечер накануне встречи с подполковником Насибулиным, который вёл дело, я посвятил консультации с адвокатом. Бейлин Михаил Романович, который много лет назад защищал моего друга Вальку Рудакова и уже в то время считался одним из самых опытных адвокатов Свердловска, теперь работал юрист-консультом в НИИ «Химмаш».

Внимательно выслушав меня, Бейлин спросил, имеются ли у меня расписки на те суммы, которые я выплачивал на зарплату, а также за механизмы и материалы. Узнав, что расписок нет, пожурил, с досадой покачав седой головой: