Лиса и морской Демон

Глава 7. Синий и зелёный III. Реверс цвета

«Что за!?..» 
Резкий удар сшиб его с ног, отправив на каменную мостовую прежде, чем Сларк успел сообразить, что произошло. Впрочем, требовались лишь доли секунды, чтобы успеть сориентироваться, увернувшись от следующей атаки, гарантированно способной проломить половину костей. 
Вскочив на ноги и резво отпрыгнув в сторону, бандит, наконец, увидел своего противника. Чёрный силуэт резко выделялся посреди ночного мрака, чужеродный для сухого мира монстр – с не менее страшным, чем у Сларка, оскалом, чуть озаренным светом уса-приманки. 
«Да чтоб его, откуда ты взялся?!» 
Амфибия осклабился, сжимая нож в сведенных от напряжения пальцах. Он мог поклясться, что ещё миг назад позади него никого не было. 
Шаг назад – спина уперлась в стену. 
Слардар двигался слишком быстро для вылезшего на сушу, в мгновение оказавшись рядом. Наболдашник трезубца с неожиданной скоростью ударил прямо в плечо, пробивая кости, прибив к стене. Поднырнуть под удар амфибия уже не успел, но к атаке был готов… 
Когда кровь хлестнула из пробитого плеча, противника ждал неприятный сюрприз: фиолетово-чёрная волна, пульсом в несколько ударов сердца, плеснула во все стороны, смешиваясь с кровью. 
«Тени меня прикроют!» - резкий рывок вниз, разрывающий мясо и кости. Он привык к боли, главное вовремя захлопнуть челюсть и не выть, как малек, как бы больно ни было. 
Можно лишиться руки, но выкроить себе несколько лишних секунд. 
Несколько лишних ударов сердца, когда свободная рука, успевает в одно движение перехватить нож – и нанести ответный удар, пролив кровь в ответ. Я смотрю, ты быстрый, Слардар. Но твои недостатки мне видны отчетливо – столь же хорошо, как я вижу во тьме. 
А вижу я гораздо лучше тебя. 
Думаешь, ты знаешь, что такое глубина? Хех! Я покажу тебе глубину… Она внутри. Можно выбраться на сушу, сражаясь в чужой для нас стихии, но здесь я быстрее и маневреннее тебя. Иногда мелкие сжирают таких больших, как ты. 
Удар, другой удар, просто не обращать внимание на боль – и хлещущую из плеча кровь. Просто вовремя ускользнуть прочь, чтобы появиться за твоей спиной – ещё более внезапно, чем ты минуту назад. Обернись, Слардар – моя рука снова цела – и ты уже не успеешь остановить её удар! 
Мы молимся разным богам. 
Одни живут глубоко, другие – ещё глубже, в самых кошмарных тенях, что тебе могут присниться. И пусть сейчас мы оба на суше, я по-прежнему среди своей стихии. Я по-прежнему, – ха! – как рыба в воде. 
Ты не знаешь, что такое настоящая глубина. Та бездна, в которой обитают тени. Та, где прячутся худшие наши демоны. 
Скольких ты отправил на Тёмный Риф? Мне не важно, за что. Может, за дело. Может, по недоразумению. Одного из отправленных тобой… а, ну ты знаешь, со мной в одной клетке ещё никто не выживал. 
Наказание порой не соответствует преступлению. Поэтому завали пасть – и не говори мне ни слова о справедливости!!! 
С каждым ударом ты становишься слабее, я – сильнее. Иногда побеждает не тот, на чьей стороне правда или закон. 
Иногда побеждает не тот, кто был сильным – а тот, кто им стал. 
Ты думаешь, эти твои фокусы сделают меня слабее?! Что эта скользкая вода, разъедающая чешую, на мне надолго задержится? Хаха! Неужели, ещё не понял, с кем имеешь дело? Капли моей крови на моем же ноже. Ты думал, всё так просто, охотник? Ты и правда думал, у тебя есть шансы против меня? 
Охранники Тёмного Рифа тебя не предупредили, видимо… 
Добро пожаловать на землю!!! Я всё хочу спросить – что такое лежать, опрокинутым в один прыжок, когда над тобой нависает чёрная тень с окровавленной пастью? Хотя, какая разница? 
Я никогда не допускал, чтобы со мной сделали то же самое. Меня можно победить – но я никогда не дам себя сожрать. 
Плевать на ваши законы! У меня он один: хочешь жить – умей вертеться! 
Иногда я просто хочу, чтобы вы заплатили за всё, через что пришлось пройти мне. Скажешь, я сам виноват? Возможно. Не спорю… ведь проще было просто сдохнуть в тюрьме, чем стать тем, кем я стал. 
Я не жалею о своем выборе. 
Я жалею только о том, что вы не оставили мне другого выбора. 
Сюда идут – я слышу. Ты ухмыляешься. Что, думаешь, я намерен играть по правилам? Ха-ха! Знаю я ваши правила. Сирена, да? Думаешь, я дождусь, пока придется услышать её голос… снова? Ха! 
Я не гордый – я убегу. Спрячусь в чернильных тенях, чтобы в следующий раз вернуться уже сильнее – и пробить твоё сердце. 
Давай поиграем в прятки, Слардар. И я буду твоей первой непойманной жертвой, удильщик. Твоим худшим кошмаром. Твоей смертью. 
Я всего лишь пляшу со смертью – и тени идут со мной. 

- …но ты ранен! 
Слардар был зол. Очень зол. Залитый собственной кровью, с несколькими глубокими ранами и следами челюстей на боку. Хорошо, толстая шкура не дала Сларку дотянуться до артерий, однако выдрал он нехилый клок мяса – и сейчас только мало контролируемая ярость мешала Стражу почувствовать боль… 
Да, он ожидал, что противник не так хлипок, как кажется на первый взгляд. Да, его предупреждали, что эта тварь может преподнести внезапные сюрпризы. Но чего он не ожидал, так это того, что темнота обернется против него. И чего он не видел ещё никогда в глазах жертв – это такой кошмарной и глубокой тьмы, на грани с безумием. 
- Не гонись ты за ним один, - голос Сирены немного успокоил, охладил его первый порыв ярости. - Не делай глупостей, прошу. Я не хочу тебя потерять. 
Тонкие, но крепкие пальцы стражницы уже быстро обрабатывали раны заживляющей мазью. 
Ах, Слитис. Спасибо. Всё ж, ты умеешь остудить пыл вовремя, мой голос разума. Хорошо, я послушаю тебя в этот раз. Мы не на своей территории – и будет разумнее последовать твоему совету, и пойти на поиски вместе с этими мартышками. Вряд ли он рискнет напасть на нескольких противников сразу. Всего пару минут передышки – мы его не потеряем, слишком много на нем крови, слишком четкий след. 
Ты права, темнота, привычная мне, играет со мной злую шутку сейчас. Мы молимся разным богам. И я знать не хочу, к кому он взывал. 

Хочешь, я расскажу тебе сказку? 
Она грустная, предупреждаю сразу. Она есть у нас – она есть у них. Она звучит по-разному, суть остается одной. Это ни в коем случае не рассказ о том, что правильно, а что нет. 
Решать это лишь тебе. Я расскажу сказку так, как звучит она у нас. 
Их было двое. Она была прекрасна как огонь и смертоносна как лесной пожар. Лисица, каких поискать, красивая и хитрая воровка, дурачившая людей, со звонким смехом веселящаяся над неудачниками. Из любого капкана выберется, из любой западни выскользнет. Свободный и вольный зверь с горящим бесстрашным взором – и постоянной погоней на искристо-рыжем хвосте. Лишь портили её два глубоких шрама, оставшиеся после побега из лап охотников. Один пересекал её глаз, навсегда закрыв его, другой пролегал глубже, в самой душе. Да, порой, чтоб выбраться из капкана, приходится жертвовать чем-то более дорогим, чем всего лишь один глаз. 
Но она забыла о шраме, ведь зачем вспоминать неудачи, когда можно жить, наслаждаясь воздухом и чужой кровью – жить здесь и сейчас? Она чем-то похожа на твоего друга была, вырывающая свою жизнь жестокой ценой. 
Как-то раз, гуляя по лезвию ножа, насмехаясь над теми, кто безуспешно пытался поймать её, вышла лисица к озеру посреди леса. Оттуда рукой до моря подать было, и ветер нес с собой запах соли. Глубокая ночь была. Тихо плакал затихающий дождь, сметая запутанные следы. 
Хотела воровка выпить воды из озера, но когда склонилась над рябящей от капель дождя гладью, увидела кровь. Много крови, растекающейся в воде. Несколько неуверенных шагов, и лапы её наткнулись на что-то живое под водой… Кого-то ещё живого, но уже умирающего с распоротыми жабрами, захлебываясь своей кровью. 
Он был кошмарен – и состояние его было не лучше его вида. Говорят, он был единственным, кто настолько долго плясал со смертью, что сам стал ею. Спроси своего спутника, Лиралей, и, быть может, он расскажет тебе, что много веков назад был единственный преступник, кого, в отличие от твоего друга, так и не смогли поймать. Избежавший кошмаров заключения, но вместо этого всю жизнь дурачивший смерть. 
Но тогда этот морской демон был беспомощен. Истекающий кровью, выкинутый на берег и доползший в чужой стихии до озера, где готов был уже просто умереть. Умереть, но не сдаться тем, кто шел за ним. 
Увидев над собой стоящую по колено в воде лисицу, он решил, что смерть пришла-таки за ним. 
За двумя молча наблюдал Страж Мертвых, Некро’Лик. Он просто ждал, не имея права вмешаться, но готовый забрать эту жизнь. 
Эту рыбку можно было съесть, но лисице стало жалко существо. Ведь как бы кошмарно он ни выглядел, смотря сквозь водную гладь, разрезающую два мира, сквозь кровавую пелену, лисица видела в глазах умирающего свое, пусть и искаженное, но отражение. 
Она помогла ему, не зная ещё, какую ошибку допускает… 

Дыхание сбивалось. 
Это несложно лишь на первый взгляд – бегать, запутывая следы погони. Казалось бы, в чем проблема? Город огромен, аки лабиринт, на дворе ночь, везде есть, где скрыться, а ты видишь куда лучше противника. На деле было всё гораздо менее жизнерадостно. 
Противников было много – и неизвестно было, откуда они появятся на этот раз. Одного-двух ещё можно снять, но придется заплатить лишними минутами и риском быть замеченным. 
Это лишь кажется простым – уйти из обзора всего на несколько секунд, чтобы за время в тенях восстановить раны и потом внезапно вогнать нож в спину очередного противника. Вы пробовали с ранами двигаться так быстро, чтобы успеть ускользнуть? Попробуйте – и вы обнаружите, как тяжело даже просто дышать, когда вы истекаете кровью! 
Противник знал город гораздо лучше него, знал все переходы, все тупики, всё, где можно было спрятаться. Быть может, стража была плоха – и впервые имела дело с таким монстром, чувствующим себя в тенях как дома, – но, увы, она не раз и не два ловила других преступников, и уж точно была у себя дома, в своей стихии. 
Плоскостность пространства тоже раздражала – не вода, знаете ли, где ты можешь двигаться во всех направлениях. Можно забраться на крышу, но это не так уж и удобно, не везде даже есть шанс пробраться, а уж с крыши тебя снять не составит проблем – и не таких акробатов ловили. 
Слишком много «но»… Чему побег из Тёмного Рифа научил Сларка, так это тому, что в подобных лабиринтах погоня никогда не приходит с одной стороны – и можно оказаться зажатым с двух… или загнанным в тупик. 
Самым последним, о чем обычно вспоминают – это просто нервы. Какими бы крепкими они ни были, но слишком много адреналина в крови, слишком много раз сердце замирает – и вновь начинает колотиться как сумасшедшее, слишком долгая пляска по лезвию ножа – это изматывает. 
Рано или поздно ты сделаешь ошибку просто потому, что что-то не заметил, чего-то не учел, просто не успел сообразить… 
А где-то далеко уже отсюда Сирена смотрела, сложив руки, как два мага изучают труп. Неприятное зрелище. Паталогоанатомия – она, увы, такая. Да, всё было ясно, но что-то хотелось им узнать более подробно, прежде чем его кремировать. Атмосфера давила. Здесь слишком сильный запах смерти – прямо как от того, кого она помнила ещё чистым от крови. 
Полуприкрыв глаза, Нага прислушивалась к тишине за пределами здания мертвых. Она беспокоилась за Слардара. Поймать беглеца они поймают – это без сомнений, рано или поздно. У них нет выбора. Но так не хотелось, чтобы Страж пострадал от рук этого монстра. 
Ты споешь мне ещё раз? Последний раз… 

…Двое существ сидели на берегу, разговаривая. Она умела плавать, он умел ходить по земле; хоть и были они выходцами каждый своей стихии, но они нашли общий язык. 
Совсем как вы – только чуть-чуть наоборот. 
За лисой шли по пятам люди, несущие огонь – и мечтавшие сжечь за все её грехи, делавшие её хуже самых страшных ведьм. Говорят, в их сказке она была дьяволом из сухого мира, протянувшим лапу тому, кто потерял всё. 
У каждого своя история. 
Лиса ещё не знала, что он убивал так же легко и быстро, как и она сама. Он был дьяволом из воды – она же была воплощенным дьяволом на суше. Они оба танцевали со смертью. Два хищника, ходящих кругами друг вокруг друга – кто нападет первый? 
Говорят, если долго смотреть в воду, можно увидеть своё отражение – и неважно, по какую ты сторону. 
Отражения притягивают друг друга. 
Они не замечали, как подбираются всё ближе друг к другу, к зеркальной глади, к черте, которую нельзя переступать. Они не замечали, что только ещё больше втягивают друг друга в круговорот ошибок. Быть может – шел каждый бы своей дорогой дальше, и рано или поздно они бы ушли каждый от своей погони, не пролив столько крови по пути, не замаравшись ещё больше? Кто знает. 
На них висело слишком много грехов, чтобы их можно было искупить. 
И не сказать, кто из них виноват был в этом – ведь и до встречи своей они оба убивали. И не сказать, кто из них кого тянул на дно – в какой-то момент это стало неважным. 
Только в глупых книжках это романтично – в реальности грязи и крови остается столько, что её уже и не отмоешь. 
Они были двумя существами из миров по разные стороны зеркала воды, подобравшимися вплотную к точке невозврата. 
Кто ударит первым? В какой-то миг удар бы стал равносилен тому, чтобы убить со своим отражением и себя. В какой-то миг они подошли слишком близко друг к другу, переступив черту. 
Для них обоих это была первая любовь, тепло, полыхавшее посреди того моря крови, грязи, тьмы и холода, в котором они жили. 
Тепло нужно всем. Без него даже самые сильные и стойкие – мертвы. 
Тепло нужно всем. И последняя искра есть в каждом.  
Ты можешь зажечь искру вновь – но ты рискуешь сгореть в пожаре. Ты можешь метнуться прочь – но ты рискуешь навсегда остаться холодным угольком. 
Там, где любовь – там и страсть. Это – та грязь, от которой никуда не деться. Это – то пламя, которое может сжечь дотла. Это – тот грех, который многие идеализируют, скрашивают. 
Я смотрю, ты опускаешь глаза. Подними взгляд – иногда пламени стоит смотреть прямо в лицо… 

Тело всего лишь клетка… проваливай из неё, я тебя освобожу. Хех… 
Сводящий с ума сильный запах крови бил в нос. Ещё один труп на его руках – медленно осевший на мостовую, залитую тёмной жидкостью, всё ещё хлещущую из распоротого тела вместе с вывернутыми наизнанку кишками. Извини, парень, но ты подошел ко мне слишком близко – и мне совершенно не понравилось твоё копье. Как и выстрелы стрел – и металлическая дробь, завязшая в теле и сейчас причиняющая немалую мне боль. 
Стрелы ещё можно выдернуть сразу, а вот пули… 
Ну, давайте, подходите. 
Сларк вскинул голову, смотря на двух приближающихся охранников. На морде плясала кровавая усмешка, жёлтые глаза полыхали во тьме. 
Ну что, кто следующий? 
Как много лет назад на Тёмном Рифе, когда он, ещё подростком, но уже повидавшим достаточно, стоял посреди арены, куда его бросили первый раз – со страшным оскалом, забрызганным кровью и ошметками плоти; готовый сражаться до последнего за свою жизнь – и на потеху другим. Вашу мать, вы понимаете, что вы прете на вашу же смерть?! Хотите поймать меня? А теперь подумайте о цене этого… вы готовы её заплатить? 
Вот она, та грань, когда неважно, кто становится мишенью. 
Вопрос лишь: ради чего ты убиваешь… 
Кто следующий?! 
Очереди схваток, перемежающихся с бегом по теням. Всё больше боли и крови, всё больше грязи, всё тяжелее дышать. Ты снова кидаешься в бой – на этот раз ты убиваешь только чтобы прорваться, рассчитывая каждый удар, каждое движение. Тебе всё равно, сколько ты убьешь – для тебя уже давно не видно глаз, всё как бездушные марионетки. Удар на излом! Прыжок! – и нож чертит очередную кровавую полосу в груди нового нападающего. Нет, этот останется жив… лишь потому, что у тебя нет времени его добить… 
Прочь отсюда… быстрее, ещё быстрее! 
Он наверняка помнил лишь троих убитых и четырех покалеченных, на драку с которыми попросту не оставалось времени. Не так много… 
Вот она, та грань, когда неважно, скольких ты убил. 
Каждая жизнь такая же, как твоя собственная… 
Мощный удар по решетке вышиб её напрочь. Впервые за последние дни на суше Сларк радовался своим небольшим габаритам – пролезть в эту дыру было не так сложно, хотя плечи всё равно мешали. Обдирая чешую в кровь, но уже не обращая внимания на боль, амфибия пробрался в тоннель. Куда-то вниз ведет. Из разговоров охранников ещё на городских воротах он понял, что здесь обширные полузатопленные подвалы под городом, куда ни один человек в здравом уме не полезет, боясь заблудиться в кромешной тьме – и боясь ещё чего-то. 
По крайней мере, там я смогу переждать… 
Из воды на сушу, из воздуха в пламя, из огня в дым. Из одного лабиринта в другой. До последнего. Хаха… да, до последнего Лабиринта – думаете, не найду способ выбраться даже оттуда? Ха! 
Так и будешь бегать всю жизнь?.. 
Ради чего стоило так жить? Когда-то всё казалось простым. Когда-то он всего лишь мечтал вырваться на свободу, глотнуть свежего воздуха, увидеть забытый уже рассвет над поверхностью моря. Он как-то не задумывался ещё о том, что будет вынужден бегать всю жизнь, наматывая и наматывая себе всё больше и больше клубок грехов. Как хотелось скинуть этот груз с плеч – но он всё больше тонул в этом водовороте. Дальше от моря! Но теперь ты влип ещё больше – и тебя преследуют и в чужой стихии… 
Здесь очень холодно… или меня просто колотит дрожь изнутри? 
Даже если всё внезапно забудут о твоих преступлениях, они всё равно на твоей душе несмываемым пятном. Когда тебя это беспокоило? Скажи честно – с момента, как ты первый раз убил сокамерника, ты больше не чувствовал жалости лишь потому, что твоими жертвами были такие же выродки как ты сам. Ты никогда не оправдывался… Ты принял всё, как есть – и себя таким, какой ты есть. Или каким хотел себе казаться? 
Я не могу так больше… я устал… 
Теперь же на твоих руках была кровь и тех, у кого вся вина была лишь в том, что они попытались тебя догнать… и ты вновь начал чувствовать сомнения. Или причиной проснувшихся от долгой спячки эмоций стало что-то другое? Ты помнишь тот миг, когда… 
Тепло… стук сердца… 
Всего лишь жар. Слишком много завязших в теле пуль от того, что эти ребята называют ружьями. Раны уже заросли, а пули остались в теле. Сларк, хрипло дыша, привалился к стене, медленно сползая по ней. 
Темнота вокруг, хлюпающая под ногами вода… 
Каждый очаг боли внутри чувствовался достаточно ярко. Ничего, уже не в первый раз, просто придется потерпеть… потерпеть, выковыривая ножом из себя эти проклятые металлические шарики. Это достаточно больно - и всё-таки он не удерживается от слабого вскрика. 
Я сильный. Я всё переживу. Сбежал из Рифа – сбегу откуда угодно! Я не сдамся просто так – иначе всё будет попросту бессмысленно, напрасно… 
Последняя окровавленная пуля падает в воду под ногами. 
Стоит ли оно того? Ему всё тяжелее будет смотреть в глаза той девчонке с рыжими волосами и постоянной улыбкой на лице. И пусть она тоже убивает – и убивала раньше, но она ещё не скатилась настолько глубоко. 
Я тяну её за собой на дно. Я никому не желаю такой же жизни, как моя, а ей – тем более. 
Сларк прикрыл глаза. Дыхание становилось ровнее. Уже не так стучало сердце. Оно просто ныло. Просто тихо ныло, изредка екая, как пропуская то один, то другой удар. 
Она такая смешная… ещё видит во мне что-то хорошее… 
Негромко выругавшись, бандит отлип от стены – и побрел по коридору. Куда ведет? Да какая разница. Из лабиринта в лабиринт. 
По крайней мере, он здесь один. 
Убежал-таки… 
Всплески воды под ногами. Кромешная темнота, непроглядная для других – и столь родная для него. Никогда не бывает слишком темно: разве когда-то было иначе? Разве когда-то свет ещё не резал глаза? 
Он помнил тот день, когда впервые за полтора десятка лет вынырнул из воды. Обжигающий воздух – даже в тех камерах Тёмного Рифа, что были лишены воды, воздух был другим, не таким, и его всегда не хватало. Даже в воде было больше кислорода, пусть и приходилось дышать жабрами, кожей, вполсилы. И он жадно глотал воздух, словно не дышал много лет. 
В каком-то смысле так оно и было. 
Я и забыл, как пахнет ветер. Чувства такие яркие, опьяняющие не хуже крови. Всё было как новое, и пусть память ещё говорила, что когда-то всё это было привычным, сейчас это было словно новая жизнь. 
Ради этого стоило выжить, стоило пройти сквозь многие годы кошмара – ради глотка этого обжигающего воздуха, ради света, полыхнувшего среди теней рассветом на горизонте… 
Это был рассвет. 
Я сижу по пояс в воде, тихо, нервно смеясь, практически не обращая внимания на ещё не содранные с рук обрывки кандал. Практически ничего не видно – и глаза подслеповато щурятся на кроваво-красный рассвет среди тёмно-синего неба. 
Как кровь в воде. 
Неужели я забыл нормальную жизнь настолько, что даже рассвет для меня стал похожим на кровь…? 
Как всё ярко. Неужели, неужели когда-то свет не слепил глаза? 
Я запрокинул голову, хрипло рассмеявшись. 
Я снова живу. И за эту жизнь я буду сражаться до последнего. На этот раз вы не отнимете у меня то единственное, что у меня есть, что я с мясом и кровью вырвал у этой проклятой жизни… 
Сколько он уже тут бродит? 
В воде под лапами хрустнуло что-то. Остановившись и присмотревшись, Сларк обнаружил под водой останки обглоданного до костей трупа. Похоже, несколько дней уже лежит тут. 
Внимание уже плыло, и всё, что мелькнуло в мыслях – здесь есть, на кого охотиться, и есть, кого сожрать. 
Темнота успокаивала, Сларк чувствовал себя в ней спокойно. Иногда одна хищная рыба ест другую. Любой на Тёмном Рифе, кто пытался съесть эту зубастую злую пиранью, быстро обнаруживал, что из него наживо вырывают клочья плоти. 
Хотите убить меня? Я убью вас. Ведь всё, что у меня есть – моя жизнь. Моя жизнь – и ещё один лучик света среди теней, за который я перегрызу любому из вас глотку. 
Легкий отголосок тепла в груди, как от не горячих, но теплых ещё углей. Почти забытое чувство привязанности, глупое, нелепое, опасное, но которого не хотелось избегать. О котором проще было не думать – лишь чувствовать. 
Я надеюсь, она в безопасности… 
Такое облегчение – хоть ненадолго, но отвязаться от погони, что ещё не скоро найдет беглую рыбку, затаившуюся в полузатопленных лабиринтах подвалов под городом. Дышать глубже. Здесь вода по колено и здесь стоит кромешный мрак. Здесь множество поворотов – и пусть он не представляет, куда они ведут, но, в случае чего, запутанность этой раковины сыграет ему на руку, если только эти придурки за ним полезут. 
Прятаться вечно не выйдет, но переждать хоть немного – и выскользнуть из лабиринта за спиной у охотников, – вполне. 
Он ещё не знал, насколько сильно ошибался. 
Тупик походу… 
Сларк устало привалился к стене. Лапы подгибались от усталости. 
Повертев в руках нож, амфибия привычно провел лезвием по руке – боль почти не чувствовалась, рана зарастала следом за скользящим металлом. 
Хах. Ты думаешь, я всегда так умел? Ты знаешь, что было ценой этого? 
Ты знаешь, насколько я на самом деле беззащитен, когда меня видят? Я нанесу несколько ударов – и спрячусь в тенях, чтобы потом ударить вновь. Ты думаешь, почему мне легче одному? Почему я прошу тебя порой хотя бы просто закрыть глаза? Хотя бы на пару секунд… 
Бросив нож на пол рядом с собой, Сларк запрокинул голову. Шея болела – каких-то два десятка минут назад пришлось выковыривать пулю, стараясь не задеть артерии. Для него не смертельно – но крайне болезненно. 
Я тоже умею чувствовать боль… 
В какой-то момент он задремал. Всего на несколько минут, просто чтобы прийти в себя… 
Проснулся Сларк от кошмарного холодного чувства, что его видят. 

- Он где-то в подземке… сэр, - заляпанный в крови стражник поднял взгляд на Слардара, - Я ви… - тяжелый кашель, отхаркивающий кровь. 
Странный голос… Слизеринец не сразу понял, что еле дышащий человек с глубокими ранами от ножа преступника, сейчас лежащий на мостовой под присмотром мага и другого стражника, – девушка. И действительно, такая же стражница, как и его Слитис, просто человек… просто напуганная девчонка, которую послали практически на верную смерть. Лет двадцать, как и той воровке, что затерялась где-то в этом лабиринте города вместе со Сларком… 
- Помолчи, девочка… - укол сочувствия к сухопутному существу кольнул сердце. - Отведите её куда-нибудь, здесь ей слишком опасно. 
Просто подвернулась под руку… ведь мы тоже порой не смотрим, кого пускаем в расход, в смертельно опасную погоню, кем жертвуем, пусть вместе с собой, но порой так напрасно. Остается надеяться, что её быстро приведут в чувство. Конечно, каждый стражник знает, насколько опасна на самом деле его работа, что каждый день он рискует жизнью даже когда небо безоблачно, на дворе ясный день – и ни за чью голову не назначена награда. 
А уж когда ночь в расцвете, серповидной луной насмешливо смотрящей на спектакль в лабиринте переулков, в театре теней… 
- Что делать-то будем? – другой стражник мрачно покосился на здоровую фигуру морской твари с трезубцем, размышляя, что хуже: зубы Слардара или зубы той твари, что забилась куда-то в подвалы. - Там мы его не найдем. 
- Выходы оттуда есть? 
- Да до черта, все в город ведут. Но прятаться он там вряд ли долго будет, - стражника отчего-то передернуло. 
- Почему так считаешь? 
- Там… тварь одна внизу шастает. Н’айкс – так его назвал один человек, которому оттуда удалось выбраться живым, хоть и без обеих рук. Говорят, когда-то ЭТО было Живым, сбежавшим преступником из другого города. Я не знаю, как он тут оказался, но мы его даже не пытались выловить, после того, как он сожрал нескольких человек… Себе же дороже. Никто не знает даже как его оттуда выманить и… 
Из дальнейшего разговора следовало только то, что этой дряни боятся чуть ли не больше преступника с Рифа, только что устроившего кровавую баню на улицах города, спасая свою жалкую шкуру от погони. 
Вот как. Маленькая рыбка жрет большую, да, Сларк? – Слардар хищно ухмыльнулся. - Что ж… посмотрим, кто из вас кого проглотит. 
- Подождем, значит. 
Что-что, а ждать удильщик умел. 

…Поймали их. Выловили, как рыбу из воды. От одной погони в одиночку ты ещё можешь уйти, запутать следы, спастись. От двух – и вдвоем, пытаясь защитить друг друга и только ещё больше скатывая снежный ком грехов, - уже нет. В одиночку выживать легче. Никто не скажет теперь, кто из них попался первым, кинувшись спасать другого, вместо того, чтобы спасать свою шкуру. Но в итоге поймали обоих из-за ошибки одного. 
Это цена любви. Порой она хуже заключения: ты не сможешь сбежать с той цепи, на которую сам себя садишь. Порвешь её – убьешь себя. Или ты – или я, уж такая игра. Но когда двое живут как одной волной и дышат как одним воздухом – смерть одного равноценна смерти обоих. 
Ты не сбежишь с этой цепи, даже если это утянет тебя следом на дно… 
Ты спрашиваешь, что дальше. 
Я бы рассказал, но прислушайся, девочка. Слышишь – ветер стучится в окно, зовя тебя? Видишь – тени трепещут по углам комнаты, уже не обращая внимания на пламя камина? 
Тебя зовут. 
Ты вскакиваешь, словно разом обо всем забыв. Я лишь улыбаюсь, качая головой. Я вижу это в твоих глазах: страх, не за себя – за него. Ты уже на самой черте. И, поверь мне, он тоже. Ведь ты оказалась единственной, кто увидел за личиной монстра тлеющий огонек жизни, единственной, кто смог вдохнуть в него надежду. Он не скажет об этом прямо – слишком скрытен, не привык доверять никому, прячет правду даже от себя. Но для него ты – всё, что у него есть кроме его жизни. 
Беги, Лиралей. Беги по зову ветра и теней, как когда-то бежал другой дьявол, в тот миг, когда его лисица попала в капкан. 
Это твой выбор. А я лишь улыбнусь – и рассыплюсь в прах, вновь уснув в тлеющих огнях камина. Я всего лишь Дух, не имеющий права вмешиваться в дела смертных, не имеющий права влиять на их выбор. 
Иди той дорогой, что выбрала сама. 
Я лишь скажу, что они плохо закончили – и вы двое сейчас идете по тем же следам… 

Каково это – оказаться зажатым в угол не-мёртвой тварью, раза в два крупнее тебя? Даже крепкие нервы Сларка, привычного к тому, что его кто-то да пытался съесть в здоровом «аквариуме» Тёмного Рифа, начали сдавать. С нежитью он ещё не сталкивался, но даже это было не самым худшим. 
Это существо, звенящее кандалами, и поначалу не показавшееся опасным, оказалось куда сильнее, чем он мог предположить. 
Потолок, слишком низкий, чтобы перепрыгнуть противника, оказавшись за его спиной. Коридоры, слишком узкие для маневров. Впервые мешалась вода под ногами – уж что-то одно, либо везде, либо нигде, но не по колено! И уже пятый раз попытка сбежать от невнятно что-то бормочущей нежити, - уже прочертившей на нем несколько глубоких ран, - заканчивалась тупиком. Вот только в прошлый раз он где-то обронил выбитый из руки нож, а на этот раз тоннель и правда оказался слишком узким, чтобы у амфибии были хоть какие-то шансы проскользнуть мимо Н’айкса. 
- Эй, потише… 
Нет, эта тварь даже слов не понимает – и даже не выкроишь себе секунды, пытаясь отвлечь его. 
Сердце колотится так, словно готово проломить грудную клетку. 
Сларк продолжил пятиться, понимая, что на этот раз ему уже не удастся так просто выскользнуть, пожертвовав очередной кровавой полосой на спине и плечах. Он помнил, как точно так же пятились его жертвы – за пару-другую секунд до неизбежной смерти. Некоторые безрассудно кидались в атаку, словно это что-то решало, лишь оттягивая свой конец. Иногда, когда он ещё мог соображать, когда голод и сухость в горле не застилали сознание, он различал в глазах этих неудачников кошмарный силуэт с окровавленной пастью – и горящими безумием глазами… 
И сейчас он, безоружный, оказался один на один с таким же противником. 
Бесспорно – его и самого не раз и не два пытались сожрать. Но все, кому приходило в голову кинуться на него, даже когда он был ещё подростком с первой кровью на клыках, заканчивали очень плохо. 
- Парень, я несъедобный! - последняя попытка. 
Вместо ответа этот ходячий кошмар анатома, распахнув пасть, кинулся в атаку, в один миг сшибив слишком легкого Сларка с ног… 

- А как всё было на самом деле, Визаж? 
Акаша скучающе разглядывала город внизу. Где-то в этом лабиринте эти двое – лиса в человеческом обличье, и монстр из воды. Какие же глупые они. Мало того, что боятся своих чувств, так ещё и до последнего будут отрицать влечение друг к другу. Это так глупо. 
- Да почти так же, - вздохнул горгулья, подбирая крылья. - Просто чуть больше крови и грязи. Оба те ещё кадры были. И оба закончили свою жизнь каждый в чужой стихии. Девчонку казнили, утопив в пруду с камнем у ног. Другой погиб при попытке её спасти, так и не добравшись до берега. Убил по пути нескольких стражников, но в последний миг меч одного из них разорвал ему сердце. Я забрал их обоих… 
Некро’Лик тихо рассмеялся каким-то отстраненным, загробным смехом. 
- Они умудрились даже в Андерскейпе найти друг друга. Несколько раз сбежать пытались, вместе. 
- Одного беглеца ты уже полвека ловишь, - не удержалась от поддевки Акаша. - Профессионал… 
Визаж пожал плечами. 
- Так и дальше? – суккуба лениво облокотилась на парапет, обмахиваясь крылом. 
- Они прошли Лабиринт до самого конца. Вместе. Хотя другого и ждать не приходилось, ведь жить с тем грузом на плечах, с которым они жили, и при этом ещё сражаться – это железная воля нужна. 
- Как… мило, - фыркнула Акаша. 
Горгулья молча смотрел на ночной город, прислушиваясь к ходу часового механизма. В мыслях Некро’Лика ровно текла лишь одна нить сейчас. 
«Некоторых смерть ничему не учит». 

Где же ты…? 
Опять проклятый дождь, когда он только успел начаться… Скользко – уж слишком скользко, чтобы без проблем удерживаться на покатых крышах, на ветках деревьев, перескакивая со здания на здание, пусть и близко стоящие. Но вниз спускаться было опасно – могли легко заметить. Лиралей скользила во тьме, приглядываясь к силуэтам стражников внизу. А вот и место первого побоища – кровь и двое ещё не убранных трупов, у которых возилась стража. На этот раз человеческие трупы. 
Лиралей отстраненно улыбнулась. 
Хах, интересно, о чем ты думаешь, когда убиваешь, Сларк? Ни о чем, да? Хочешь, я тебе скажу – я тебя понимаю. Ты, наверное, просто не знаешь, что такое целиться из лука в чужую голову или сердце, зная, что как только ты отпустишь стрелу – дороги назад нет… 
Ты думаешь, на моих руках крови не так много? Да, по большей части, это была кровь зверей, одержимых – и тех, кто заслужил умереть. Я просто не люблю рассказывать о том дне, когда мои стрелы свистели в этом городе… Да, просто калечили – ничего, маги вылечат ваши раны. Я смеялась весело и беспечно, – как же потом ругалась Аюшта! – но одного стражника я тогда убила. И убила не стрелой, а его же ножом. И знаешь? Мне было весело – и я почти не чувствовала сожаления. Это была самозащита, ведь ещё секунда – и он бы убил меня. Но мне было в тот момент… просто весело. 
«Кто мертв? О, да! Ты – мёртв! Ха-ха!» 
Никто об этом не знал – но его труп я просто спрятала, скинув в подвалы. Лишь немного грустно ветер потом пел в ушах. 
«Ай, Аюш, не истери! Он всё равно урод, и меня мог прирезать!» 
Мне ли тебе объяснять разницу? убивать из лука или ружья – не то же, что убивать ножом. Нет чувства, что кто-то умирает на твоих руках. Когда же ты убиваешь клинком, нет той отстраненности – и эта кровь целиком на тебе… 
Я знаю, кто я. Я знаю, кто ты. И знаю, насколько больше крови на твоих руках. Мы убиваем по-разному. Но знаешь, в чем действительно разница? 
Лишь в восприятии. 
Ветер и тени звали её. Лиралей не сразу поняла, куда, но когда поняла – внутри сильно похолодело. 
«Ой, дурак, зачем ты туда полез…» 

Если б ты заметил на том трупе несколько коридоров назад засохший стебель искусственной орхидеи – тебе бы это о чем-то сказало? Вспомнил бы ты эти лепестки у ног своей спутницы в тот день, когда нашел её умирающей после встречи с демоном? 
Хотя какая разница – ведь ты сейчас упустил всего лишь одну деталь. 
Ошибки имеют свойство накапливаться… 
Когти твари с легкостью пробили плечо, заставив Сларка громко взвыть от боли. Вопль захлебнулся хрипом, когда сильный удар приложил его об стену, выбив весь воздух из груди. 
Барахтайся, рыбка. Никуда ты не денешься. Это ведь так просто дурачить врагов – удар за ударом находя их слабые места, но вовремя убегая, чтобы вновь вернуться? Забудь. Тебе попросту не дадут шанса. Противник оказался слишком сильным – и явно не намерен давать даже малейшую возможность уйти. Эта тварь куда дольше тебя живет – ещё и не таких неудачников рвала. Пора встретить факт лицом к лицу: есть те, кто способен сожрать тебя, даже не дав возможности сбежать. 
Есть те, кто становятся всё сильнее – с каждой каплей твоей крови. 
Трепыхайся, как попавшаяся на крючок рыбешка, готовая пожертвовать разорванной мордой и перетерпеть боль, лишь бы спасти свою жизнь. 
Куда?! думаешь, выскользнуть на этот раз? Нет, рыбка, никуда ты от меня не денешься – и челюсти бывшего вора вгрызаются в плоть, вырывая кусок мяса… Как громко ты кричишь, это раздражает! 
Потише! обед не должен так орать! 
Из последних сил амфибия попытался ускользнуть в тени, гораздо более густые, чем та непроглядная тьма, что царила в этом лабиринте подвалов. Не бывает слишком темно! Но что-то идет не так. И, прежде чем удается понять, что случилось, прежде чем чернильное марево успевает лишь возникнуть, он уже трепыхается, пытаясь хотя бы вскрикнуть – но не в силах издать и звука. Как будто всё разом заглохло вокруг, и выворачивающий связки вопль тут же затихает – одновременно с резким ударом, попросту выламывающим руку. 
Только краем глаза удается заметить торчащий из развороченного плеча засохший стебель… 
Когти Найкса сомкнулись на шее Сларка, резко отправляя того под воду, прижав к полу. Не захлебнется – что с рыбы взять, но и вякать не будет. Еда не должна сопротивляться так. 
Почему он ещё не сдох от болевого шока, почему ещё дергается? 
Как много крови, ещё, больше крови, больше мяса – Н’айкс был очень голоден. 
Кошмарная боль попросту застилала всё. Ещё отчаянные попытки рывком выбраться, но когтистые пальцы нежити попросту вырывают ему конечность окончательно, натянутые мышцы лопаются, вода раскрашивается кровью. Не бывает слишком темно – и даже сквозь практически полный мрак видно эти алые потеки. Сквозь шум в ушах слышно лишь противный чавкающий звук челюстей, выдирающих мясо с костей. 
Терять руки не впервой, но что ты будешь делать, если не сможешь даже убежать? 
А ты испугался, да? Думал, не найдется тот, кто съест тебя? 
Когти разрывают плечо, медленно и мучительно выдирая суставы. Новый взрыв боли – это челюсти твари вгрызаются в бок, выдирая целый шмат мяса. Разорвана артерия. Уже ничего нет, кроме агонии, и попыток выкарабкаться, цепляться за жизнь, пытаться ударить в ответ, извернуться, выскользнуть… 
Бесполезных попыток. 
Даже если удастся вырваться сейчас, он не сможет уйти с такими ранами, не успеет скрыться из виду – и кровопотеря скорее всего добьет его прежде, чем удастся уползти. 
Хочется позвать на помощь, но крик захлебывается в воде и собственной крови, заполнившей горло. Впервые ты проклинаешь свою выносливость – ведь до последнего сопротивляешься, пытаясь сбросить с себя хищника, хотя уже практически не чувствуешь ничего, кроме кошмарной боли и… 
Страха. 
Умереть здесь? Умереть так, просто от рук твари, оказавшейся сильнее? 
Последнее, что он слышит, прежде чем провалиться в кромешный мрак, в котором не видно ничего даже ему, это странный звук, рассекающий воздух над водой. 
Хотя, может, это всего лишь предсмертная иллюзия… 

- Акаша, - медленно, но внятно произнес Некро’Лик. - Твоих рук дело? 
- Что? Где? А, это… - суккуба беспечно отмахнулась. - Я и не думала, что Н’айкс поймет, как пользоваться этой штукой. Он вообще, похоже, сначала её за игрушку принял. Ну что ты так на меня смотришь? 
Визаж покачал головой, но ничего не сказал. 
- Но я всего лишь хотела облегчить тебе работу, милый! Ну, - состроив невинную рожицу заявила Акаша, толкая крылом горгулью в бок. - Ну ты же ждешь, пока он сдохнет, почему бы не ускорить процесс? 
Некро’Лик лишь вздохнул – и отстранился, перебравшись подальше от навязчивой демонессы. 
«И чего ей в Бездне не сидится?» 

Ты пугающе легкий. Сильный, но очень, очень легкий. 
Если бы сейчас Лиралей не приходилось тащить полу-разорванного товарища на плечах, она бы так и не узнала, быть может, насколько же бандит, казавшийся крепким на первый взгляд, легонький. Он был еле жив, едва дышал, лишь чудом удерживаясь на грани жизни и смерти, безвольно обмякнув. Держать его не составляло труда даже при худенькой комплекции Лиралей: казалось, Сларк почти ничего не весил. 
Дурак… просто дурак… 
На глаза лучницы наворачивались слезы. Ноги увязали в воде, в темноте практически ничего видно не было, она то и дело запиналась, порой падая в доходящую до колена воду. Поначалу шок – от столкновения с Н’айксом, от вида разорванного почти до смерти Сларка… проклятая нежить! Надо как можно быстрее убираться отсюда – вряд ли стрела, пригвоздившая башку Крадущего Жизнь к полу, долго его удержит. Надо найти в этом лабиринте тот выход на поверхность, где их не встретят стражники с распростертыми объятиями – и, кстати, один из них лежит со стрелой в груди, попытавшийся задержать её. Прости, парень, но рыжей лисе с тобой не по дороге – и на этот раз у неё не было времени даже смеяться. 
Просто продержись, пожалуйста, просто продержись, ты можешь, я в тебя верю, ты же ещё не из такого выбирался, ты просто не был готов… 
Как же она испугалась, когда поднимала его из воды: лишь еле слышное дыхание и дрожащие рядом тени говорили, что он ещё жив, пусть и с такими травмами, что не то, что человек – тролли, и те не перенесут. 
Грязно, холодно, темно – и пахнет кровью. И черт его знает, куда идти, черт его знает, где не закончится путь тупиком или стражей, где не найдет их смерть, сейчас молча смотрящая с высоты сквозь стены и камень на тех двух глупцов, что не первый раз уже спасали друг другу шкуру… 
Связанных одной цепью. 

Тяжело дышать. Очень больно, и сил практически нет. Болит буквально всё, даже кости. Даже кровь, кажется, болит, хотя этого физически не может быть. Во рту острый привкус металла, несколько зубов выбито, разорвана местами челюсть. Не заживают раны – и тёмная горячая жидкость медленно стекает на сухой пол. 
Это невыносимое мучение, просто марево, кровавый туман, тошнота… 
Боль становится чуть тише. 
Он чувствовал тепло – и кто-то осторожно гладил его по окровавленной, местами содранной чешуе. Раны заживали так медленно и мучительно, что, казалось, можно было умереть просто от боли и потери крови. Но нет, пусть потихоньку, не очень быстро, но они зарастали: и чье-то сердце билось рядом во тьме. Кто-то обнимал его, крепко прижав к себе – и еле-еле слышно что-то успокаивающе шепча. 
«Лиралей? Но… откуда ты тут…» 
Да, это её голос пробивается сквозь мутную кровавую завесу боли. Тихий извиняющийся голос. Она просит прощения? За что? А… так поздно пришла. Хех. Я на тебя даже не рассчитывал. Я почти поверил, что умру тут, один – и от рук другого хищника, оказавшегося немного сильнее меня, загнавшего в тупик, откуда я не смог выбраться. 
Мысли путались, сбивались. 
«Я не смог… выбраться. Я не смог выжить один…» 
Взрыв боли – это пальцы девушки случайно скользнули по открытому мясу. Выдох, только не кричать снова от боли… нет, всё-таки слабо жалобно взвыл. Этот собственный крик, сейчас похожий на хриплый стон, насколько же жалко он звучит. Столько лет выбираться из самых страшных кошмаров, чтобы сейчас просто скулить мальком, задыхаясь от боли… 
«Как же это глупо…» 
- Не говори больше, что ты выживешь в одиночку. 
Кап. Кап… стоп. Откуда… о боги. Она плачет? 
Сларк с трудом приоткрыл глаза. Всё двоилось, плыло, таяло в пелене. 
- Не реви, - пробормотал он, увидев над собой заплаканное лицо лучницы. - Я живой же… наверное. 
Как же больно… и так не хочется, так противно вспоминать, как из тебя вырывали куски мяса, наживо рвали, как беспомощную игрушку, а ты ничего не мог сделать, даже вырваться, вырвать свою жизнь. 
Унизительно? Страшно? 
- Сларк… 
- Кха… - он подавился кровью в горле. - Да я… ща… заживет… закрой глаза, сюрпр… - он зашелся громким кашлем. 
Шутка не удалась. 
Лиралей мягко уткнулась лицом в залитую кровью грудь, крепче обняв спутника. И, судя по тому, как стало легче, как быстрее стала отступать боль, закрыла всё же глаза. 
Лишь в темноте раздаются тихие всхлипы. 
- Успокойся, - слабо прошептал амфибия, осторожно проведя только что восстановившимися, хотя ещё онемевшими пальцами по волосам лучницы. - Я живой. И… спасибо. 
- Дурак, - буркнула Лиралей, крепче обнимая его. - Просто дурак. 
Тихий хриплый смех. 
- К слову, - уже чуть радостнее заметила девчонка. - У этой твари очень смешные мозги. Синюшные такие. 
- Что? – ошалело переспросил Сларк. 
- Ну, классно разлетаются так! Жалко, это его не убило. Но задержало! 
«Полный… финиш…» 
- А я… а я нож где-то потерял, - растерянно пробормотал бандит, лишь бы было что сказать в ответ на эту внезапную счастливую тираду. 
- Да тут он, я нашла по пути, - хохотнула Лиралей. - Чуть ногу себе о него не порезала, темно ж, хоть глаз выколи. 
- Брр… чем тебе так темнота не нравится… А, кстати, где мы? 
- В убежище. Кое-как сообразила, как сюда добраться. Там из подвала в заброшенный склад вел проход. Сюда всё равно никто не полезет, там дверь заело. Выбить, конечно, можно, но вряд ли нас будут именно здесь искать – город-то большой. Несколько часов у нас есть, до утра где-то точно, а днем они тем более искать не будут. Вот. А люк из подвала я закрыла. Да. И… 
Её голос успокаивал, хотя Сларк уже не вслушивался в то, что она говорит: сейчас главным казалось лишь слушать этот голос, сливающийся с теплом её тела, с тихим смехом – и звуком её уже успокоившегося сердца. Потихоньку он приходил в себя, возвращалась чувствительность, зарастали раны. Как-то не сразу дошло, что они лежат на деревянном полу, в луже его крови, и что Лиралей уже совершенно безбоязненно и тепло его обнимает. 
Мало того, что его спасли, в последний момент, так ещё вдобавок и… 
Вот теперь он чувствовал себя по-настоящему неловко. Открыв глаза, он посмотрел на замолчавшую, но уже вновь улыбающуюся Лиралей. Хмыкнул. Перепончатая лапа мягко скользнула по волосам девчонки, та лишь тихонько хихикнула в ответ – и абсолютно без страха провела пальцем по его клыкам. 
Сларк лишь вяло и очень осторожно клацнул зубами, заставляя отдернуть руку – и Бегущая по Ветру опять лишь смеется. 
Ты не представляешь, наверное, что я сейчас чувствую… 
Несколько минут полной тишины закончились тихим напевом – Сларк и сам не заметил, как, с трудом вспоминая почти незнакомые слова, засевшие где-то глубоко-глубоко в памяти полтора десятка лет назад, хриплым тихим шёпотом запел… и почти сразу замолк, рассмеявшись. Фальшь в голосе – он никогда не сможет повторить напев даже отдаленно. 
- Что это? – Лиралей приоткрыла один глаз. - Ты на каком языке вообще ща только что говорил? 
Сларк неловко пожал ещё ноющими плечами. 
- Я сам его не знаю. Так, перевод примерно помню. 
- Хм? 
- Там… - он закашлялся в очередной раз, - «И сквозь воду на него смотрело существо земное, с глазами яркими, как солнце, что убить должно было, но в живых оставило». Ну, или как-то так. Смысл такой, слов я практически не помню. 
Похоже, я переврал большую часть… 
Лиралей лишь хихикнула. 
- Ну, извини, Сларк, но поешь ты очень плохо. 
- Ну что поделать… - амфибия закрыл глаза снова. 
Я не хочу отпускать тебя… 
Мы оба в крови, которую не отмыть. Мне кажется, я втянул тебя во всё это, сам того не желая. Или ты меня втянула. 
Или мы оба подложили друг другу того ещё карася… 
Ещё немного, и я смогу встать на ноги. И пусть мне ещё холодно, больно и страшно, пусть мы в грязи и крови, я прислушиваюсь к твоему теплу, к ощущению твоего тела. 
Нет, это должно быть просто привязанность, просто дружба – и просто я впервые за много лет кому-то доверился настолько, чтобы называть другом, но… Это сводящее с ума тепло, перекрывающее боль и страх, успокаивающее. Эти пальцы, гладящие заляпанную в крови чешую. Боги, ты хоть понимаешь, что ты делаешь? Ты хоть понимаешь, насколько ты близко? 
Сколько мне лет – а я мнусь, как малек… Может, просто нервы… 
Глубоко вдохнув, он открыл глаза, поднимая взгляд на Лиралей. В глазах лучницы отражался он сам – усталый, вымотанный, ослабший. 
Ему хотелось сейчас просто скрыться, лишь бы никто не видел, остаться наедине со своими мыслями, проглотить это чувство… 
У нас глаза одного цвета, – проскользнула дурацкая мысль, заставившая глупо улыбнуться. - Лишь оттенок разный… 
- Лир… 
Пальцы перепончатых лап мягко скользнули по щекам лучницы. Как она забавно улыбается – у людей такая странная мимика… 
- Я… 
Люди странные, другие, порой кажущиеся нелепыми – но разве мы в их глазах не выглядим так же? 
- Я люблю тебя, - совсем глухо произнес он, зажмурившись. 
Тишина раскалывалась громкими ударами сердца, колотящегося словно безумное. 
Пошути. Отстранись. Скажи, что мы просто друзья - пусть я даже практически забыл, что значит это слово. Что угодно, но только не отталкивай… 
Тепло на скулах. Тонкие длинные пальцы, мягкое касание, от которого на секунду словно замерло в груди. Что-то легонько коснулось носа, как сквозь воду раздался тихий смешок. 
Сларк едва заставил себя открыть глаза – чтобы увидеть лицо Лиралей так близко, уткнувшейся носом в его нос. 
- Рыбка, - прошептала она еле слышно. - Я тоже тебя люблю. 
Не называй меня р… что? 
Сердце пропустило пару ударов, а потом застучало снова, с новой силой. Облегченный вздох – как в тот момент, вынырнул на поверхность, впервые за многие годы увидев свет. Все карты были раскрыты – и это была ничья. 
Я… даже не надеялся… 
Ещё не уверенный, поймут ли его, поймут ли его правильно – кто знает, какие жесты у людей правильные? – он наклонился и, стараясь не задеть её зубами, осторожно коснулся кончиком языка её губ. 
- Щекотно, - хихикнула Лиралей… 
И осторожно поцеловала его в скулу. 
У людей такие необычные жесты. Увы, повторить так он не сможет. 
Насколько же мы отличаемся… 
Аккуратно притянув девушку к себе, он крепко обнял её. Всё ещё чувство неловкости, неуверенности, всё ещё легкий страх, но дышать уже легче – и его перепончатые ладони уже мягко скользят по спине лучницы. Её тихий смех, её тепло. 
Это так непривычно… 
Просто лежать, обняв доверчиво прижавшуюся подругу, - и слушать, как стучит её сердце. В одном ритме. Синхронно. Забыть обо всём, о том, как от них близко сейчас смерть, как опасно даже просто находиться рядом… 
Мне кажется, я всю жизнь провел в холоде и темноте… 
- Ты знаешь, - прошептала Лиралей тихо. - Я боялась говорить это. 
- Понимаю, - хмыкнул Сларк, осторожно ероша её волосы. - Ведь я такой страшный, вдруг съем… 
Оба расслабленно засмеялись. 
- Бука, - хохотнула лучница. 
Спустя несколько минут тишины она сонно пробормотала: 
- До рассвета часа четыре. Я уже никакая… ты хоть восстанавливаешься, как чертик, а я так не могу… - дальше шепот был едва различимый, уходящий на совсем неразборчивые слова, в конце-концов затихший. 
Она быстро задремала, обмякнув в его руках. Сердце уже билось ровнее и тише, дыхание стало спокойнее. Лишь согревающее тепло. 
Я никогда не думал, что заслуживаю этого… 
Тихонько хмыкнув, Сларк закрыл глаза, стараясь не шевелиться, чтобы не разбудить Лиралей. 
Я чувствую себя счастливым. Впервые за эту проклятую жизнь ощущаю себя действительно живым. А ведь знаю, что мы в смертельной опасности – и у нас хорошо если есть несколько часов… 
Здесь… 
Он начал медленно засыпать. Хотя бы пару часов, но надо было поспать. 
Ты помнишь мои слова? 
Если вопрос станет ребром, ты или я, ты знаешь, кого я выберу? 
Ты, наверное, до сих пор думаешь, что я выберу себя? 
А я вот не знаю. Потому что без тебя я уже не могу. 
Где-то вдали, сквозь сон, показалось, он услышал эхо знакомого, до боли знакомого голоса, пробивающегося сквозь стены и камень. 
Захотелось зажмуриться – и закрыть уши, лишь бы только не слышать его. Лишь только не вспоминать. 
Может, просто кажется? 

- Тревогу будем поднимать? – вяло спросил Слардар, разглядывая, как в клетке, похожей на птичью, вытаскивают злого и связанного Н’айкса. 
Сирена, вытирая кровь с лезвия клинка, и неприязненно кося в сторону нежити, покачала головой. Успокоить эту тварь оказалось не так уж и легко, а стражники её боялись, как чумы. Что ж, по крайней мере наверняка Нага сказать могла сейчас лишь одно – эти две рыбки опять выскользнули у них прямо из-под носа. Живыми. 
Пора было принимать более кардинальные меры. 
И почему я всё равно рада, что ты остался живой? – пора уже наконец загнать в дальний угол все свои воспоминания и принять реальность такой, какая она есть. Пора окончательно поставить крест на всём, что ты помнишь, иначе ты провалишь и это задание. 
Сирена сощурилась на башенные часы, показывавшие четвертый час ночи. Ей показалось на миг, что она видит там крылатый силуэт. Что ж, надо признать, вне воды её зрение порой её подводит. Или она просто устала, не спав несколько дней и ночей кряду. 
- Будем искать. Днем их выловить будет легче.