Лиса и морской Демон

Глава 11. Игра в Блиц

Солнце клонилось к далекому горизонту, прячась за лесом, окружающим город, раскрашивая небо в полыхающие красные оттенки зари, тающей среди облаков. Медленно этот кровавый цвет таял, уступая тёмной синеве, посреди которой чернильным пятном расцветала ночь. 
Живые прятались по домам – и лишь немногие из них оставались сейчас на улице. Ночной отряд стражи, работающие ночью городские чистильщики, сторожа, малозаметный сброд, бездомные… 
Холодные туманные сумерки вечера разрезал тонкий посвист ветра – то неприкаянный вихорек скользнул по пустующим улицам, ища кого-то. Порыв ветра тронул пламя факела – и огонек затрепетал под невидимыми бессильными пальцами. По каменной кладке заплясали золотистые тени. 
Как будто тихий шелестящий смешок раздался в тишине. 
- Ночь добрая, Ксин, - Визаж чуть склонил голову, заметив, как ветерок, заслышав его голос, метнулся прочь. 
Пламя полыхнуло чуть ярче. 
- Смотрю, ты не собираешься вмешиваться? – усмехнулся Некро’Лик. 
- Это не имеет смысла, - прошептало пламя, из которого на мир взглянули два раскаленных золотых уголька глаз, - Это лишь новый круг. 
Горгулья сложил призрачные крылья. 
- А ты изменился, Ксин. Живой, которого я помню, вмешался бы. 
- Смерть – лишь новый урок, - бесшумно откликнулось пламя. 
- Что ж, некоторых и она ничему не учит. 
Шелест огня прошуршал созвучно с холодным смешком Визажа – это два невидимых взору смертных собеседника тихо рассмеялись, словно над какой-то им лишь одним понятной шуткой. 
- Огонек страсти блуждает там, - внезапно заметил Эмбер. - Не будешь её останавливать? 
- Да что она изменит? – Страж Мертвых чуть качнул головой, на которой навсегда застыло одно и то же выражение, одна и та же маска, лик смерти. - Она, сама того не подозревая, лишь подыгрывает, подливая масла в огонь. Пусть… развлекается. 
Дух воплотился рядом – с резким порывом пламени, вспыхнув огненной статуей подле Визажа. Присел на краю. 
- Они все чем-то похожи, - заметил Эмбер. - Они все как звери. 
Некро’Лик молча усмехнулся. Сравнение было как нельзя точным. Живые в этом смертельном спектакле действительно напоминали животных: вот она во всей красе охота на охотников, когда на первое место выходят инстинкты. Чувство мести, кровавая вендетта. Инстинкт самосохранения. Обнаженные и накаленные до предела нервы, практически животная ярость, с которой обе стороны играли в одну и ту же игру… 
Даже сторонние наблюдатели… 
Та стражница, пытавшаяся отомстить за смерть товарища. Тот командир, в ярости избивавший преступника, прежде чем стрела оборвала его жизнь. 
Месть. 
Тот тип из стражи, схвативший рыжую, стоило Сирене выскользнуть из комнаты допроса. Та суккуба, что просто развлекается, смотря за спектаклем – началом которого она когда-то стала, кинув недобитую жертву в сторожке в лесу… 
Похоть. 
Прохожие зеваки, наблюдавшие жадными глазами за поимкой… 
Жажда крови. 
…но боящиеся вмешаться, боящиеся умереть…. 
Страх смерти. 
…но наутро они придут смотреть на казнь… 
Как стая голодных собак… 
Тот некрупный монстр, сейчас беспомощно пытающийся хотя бы просто разломать кандалы – но, раз за разом, бессильно провисая на оковах. Пытаясь отдышаться после очередного – и такого бесполезного рывка. Никогда особо не заморачивавшийся, сколько жизней придется обрубить, лишь бы выжить самому. Давно не верящий ни во что… 
Инстинкт самосохранения. 
…лишь однажды ощутив тепло – и безрассудно потянувшийся навстречу, зная, что оно может его спалить, но сознательно допустив свою критическую ошибку… 
Инстинкт любви. 
Та рыжая охотница, когда-то просто пошедшая за этим существом, лишь бы был кто-то рядом, лишь бы снова не встретиться со своим худшим кошмаром… 
Страх перед темнотой… 
…в итоге привязавшаяся к тому, в ком смогла разглядеть нечто большее, чем просто Живого, опустившегося на самое дно… 
- Скажи, Ксин, в чем была мораль той сказки? – поинтересовался Визаж негромко. 
- Общей морали там нет, - хмуро отозвался Эмбер. - Каждый для себя решает: что он там увидит. 
Хех. 
Возможно, что для кого-то – вроде Слитис, что тихо дремлет сейчас в объятиях Слардара, - эта сказка так и останется всего лишь историей о двух глупых зверьках, увидевших свои отражения за той зеркальной гладью, что разрезает два совершенно чуждых мира. 
Рассказчик должен быть непредвзятым. 
Каждый для себя решает, что он увидит в той перепутанной книге, где не найти ни полстрочки без крови… 

Сколько прошло времени? 
Сил почти нет. Рывок – и вновь, тяжело дыша, Сларк бессильно обвис на оковах. Всё тело ноет. Из последних сил он делает ещё один рывок – такой бесполезный! - но края железных наручей лишь обдирают чешую у плеч и запястий, оставляя уродливые кровоточащие порезы. Нет, никак не выдрать их – не хватает сил. Можно, конечно, мало по малу, расшатать это крепление, но на это потребуется не один день – нет столько времени. Других выходов он не видел. Хотя, что уж тут сказать – он вообще ничего не видел, сколько не пытался вывернуться, чтобы хотя бы сорвать с морды раздражающую повязку. Несколько раз он пробовал вывернуть запястье, чтобы ощупать, найти слабое место на оковах, но ничего из этого не выходило. Да и вряд ли бы это что-то дало – скорее всего, нужны человеческие руки: с их пятью длинными тонкими пальцами… 
Надо же, он запомнил, как выглядят человеческие руки. 
Пение за стеной давно смолкло – и по-прежнему ничего не сделать… 
Помнишь, как когда-то, только-только попав на Риф, ты убеждал своего сокамерника, что найдешь способ выкарабкаться, в крайнем случае в течение года – и вдвоем? Хех. Прошло полтора десятка лет. И из тюрьмы сбежал ты один – уже не тот взмыленный испуганный подросток, но жесткая тварь с глазами монстра. 
Стражники за пределами камеры смеются, что-то обсуждают. Те обрывки их разговоров, что доносятся до слуха, заставляют трястись от бессильной ярости… 
- Эй, рыба, - это кто-то подошел к камере. 
Сларк еле заметно осклабился – даже не видя стражника, он чувствовал его запах. И этот запах раздражал. 
- А та девчонка ничего так… - начал охранник под смешки сотоварищей. - Я бы её… 
Он уже знал, куда пойдет разговор: это повторялось второй уже раз. Его планомерно пытались вывести из себя, пользуясь тем, что бандит не может ответить. Когда-то ещё на Тёмном Рифе амфибия достаточно наслушался о себе – что от других заключенных, что от нередко издевающейся охраны, – чтобы просто игнорировать насмешки. 
Но сейчас эти сухопутные твари били по больному, били хлестко, били жестко… и он не мог даже издать звука, лишь зло скалиться. 
- Да что с этим животным говорить? – раздался голос другого стражника, прерывая поток издевок первого. - Ты думаешь, эта рыба тебя понимает? 
Давай, проваливай отсюда… хоть как меня назови, только замолчи же ты уже. Давай, вали… 
- Понимает, ты на его морду посмотри… как его перекосило-то, хехе… 
Ты ничего не можешь изменить. Ничего. Вообще… 
Как в первый день своего заключения на Рифе – такой же растерянный и такой же беспомощный. И от собственной беспомощности впервые за долгие годы хочется просто выть… 

Тонкий язык Акаши мягко коснулся кинжала, вылизывая кромку лезвия от свежей крови – и вместе с тем добавляя к ней своей. Что ей, демону, такие мелкие помехи – пусть от боли воют смертные, а она будет наслаждаться их плачем. Каждой крупицей боли – физической и душевной. Возможно, для тех существ, что были много старше суккубы, она казалась ребенком, ломающим свои живые куклы, неспособным понять чужую боль, но не ей ли было на всё это наплевать! Театр маленьких марионеток – кто-то забьется в ужасе в угол, кто-то попытается безуспешно ответить… 
Кто-то, как всего пару дней назад, кинется на неё в ярости. 
Акаша хмыкнула, пройдясь мимо очередной случайной жертвы – кому-то посчастливилось этой ночью немного… закалить характер. Человек – или кто это был – беспомощно валялся на кладбищенской земле, истекая кровью, ещё дыша: игрушка быстро наскучила суккубе. 
Всё это было скучно, это было пресно… 
Демон тихо напела какой-то мотив – и радостно заулыбалась, вспомнив, с каким восхищением и, с тем, насмешкой слушала голос морской стражницы. 
О, милая Сирена, мне так понравилось твоё пение! Я бы хотела услышать его ещё раз – но твой сон охраняет Страж Глубин. Как печально… возможно, когда этот спектакль закончится, я найду тебя снова – и попрошу мне спеть. Мне нравятся существа, что сами причиняют себе боль! И их песни, полные боли, я готова слушать вечно – они сами складывают истории, один только звук которых коготками рвет струны души. 
Я бы хотела спеть с тобой дуэтом, когда закончится антракт! 
У тебя была хорошая ночь, Слитис? Только не говори, что ты не думала в этот миг совсем о другом… 
Суккуба плясала под туманными тёмными небесами, улыбаясь кровавой луне – и что-то негромко напевая. 
Споешь со мной, Сирена…? 

…Свет, падавший из-за зарешеченного окна, уже давно померк – и через прутья решетки виднелось тёмное небо. Изредка сквозь эти прутья кое-как проскальзывал, вливаясь в затхлую камеру, слабый ветерок. Он утешающе трепал по лицу, словно безуспешно пытаясь успокоить. 
Но Бегущая по Ветру лишь улыбалась: всё нормально, не беспокойся за меня, мой милый страж. Я в порядке, не печалься: ты всё равно ничем не можешь помочь мне сейчас. Я всё понимаю, тебе жалко будет терять меня… но что поделаешь, мы ведь оба знали, на что идем. 
Прости, Ветер… 
Невидимые пальцы ветра скользнули по закованным запястьям Лиралей. Лучница слабо усмехнулась: ну что ты сделаешь? Вызовешь бурю, как в тот день, когда разразившийся шторм унес жизни моих родителей? Можешь не стараться – мне ли не знать, что ты не осмелишься сделать это в городе лишь ради меня одной! Можешь не пытаться, тебе этого не позволят другие силы, что держат Природу в равновесии… 
Скажи мне, Ветер… почему ты прикоснулся к ребенку, что лежала на руинах разрушенного дома? 
За спиной притихли уже звуки, похожие на звон оков о камень. Звук едва доносился до сюда, а тихие разговоры охраны так и глохли в стенах тюрьмы. Она частенько слышала шаги с коридора её стороны и порой ловила на себе насмешливые взгляды проходящего мимо стражника. Но охранник этот не задерживался у её камеры – он уходил быстро, кинув напряженный взгляд в клетку напротив. Туда, где сидел выловленный прошлой ночью Н’айкс, зло что-то бубнящий о своем Мастере… 
Скажи мне, Ветер… что мне это напоминает…? 
Лиралей протянула сведенные наручниками руки, касаясь решетки. Чуть сощурилась, смотря на нежить, зло шастающую по своей камере и изредка не менее зло посматривающую на неё. 
Скажи мне, Ветер… 
Лиралей сама не заметила, как задремала, так и сжимая прутья решетки, уткнувшись носом в наручники – под тихий перезвон тюрьмы. 
Ей снился лес. Ещё живой лес, залитый ярким закатным солнцем – и она, тихонько скользящая между деревьев, держа лук наизготовку. Улыбающаяся, хищно и весело, когда в поле зрения попадается очередной противник… 
Эти существа пришли в её мир, мир, который она поклялась защищать. Она уже предупредила всех своих – и теперь дело оставалось лишь за ней и ещё несколькими охотниками. 
Теми, кого она больше никогда уже не увидит. 
Выстрел – и подгоняемая ветром стрела врезается в голову одного из пришедших, проливая первую кровь. Битва началась – и уже через несколько часов этот лес будет пылать в огне. Схватка за жизнь началась – и вскоре посреди полыхающей ночи на горящем пепелище будет плясать Королева, явившись из самой Бездны по души тех, кто выживет в адском пламени. 
Последний рывок – и ты испуганным зверьком прячешься в тёмном углу, в полусожженной сторожке, когда начинается дождь… 
Ты помнишь, что было дальше? 
Но сейчас твоя стрела просто летит, обрубая чью-то жизнь… 
Ты помнишь, что было дальше? 
Почему воспоминания неуловимо меняются – и твой смех звучит словно бы немного старше? Почему один глаз не видит ничего? Но тебе и не нужно – и вот новая стрела ложится на тетиву, чтобы рассечь ветер – рассечь чью-то жизнь в осколки! И уже не солнечный предзакатный лес, но черные сумерки ведут тебя, под смех ветра… дальше и дальше, прочь от погони, что висит на рыжем хвосте! Ха-ха! Вы думали поймать меня, сумевшую сбежать из того капкана, где остался мой глаз? Вы думали выловить меня, ту, кого давно уже прозвали Дьяволом, сумевшим выскользнуть незамеченной из темницы, под шум, наведенный сбежавшей нежитью? 
Вы думаете, я верю в ваши сказки? Ох, какие наивные Живые… Я всего лишь пляшу со смертью – и ветер танцует со мной, под тот смертельный град стрел, что разрубает головы всех, кто сунется следом за мной! 
Ха! Кто мертв? Ты – мертв! Ха-ха! 
Но тьма всё гуще, погоня безнадежно отстала – и я хочу лишь глотнуть немного воды… и рвануться в новый смертельный танец на ветру! И жидкие тени, пляшущие по влажному от дождя лесу, выводят меня к озерцу. 
Я всего лишь хочу есть, я всего лишь хочу пить… 

И когда я склоняюсь над водной гладью, я вижу в воде кровь. 
И когда я склоняюсь над водной гладью, я вижу в воде своё отражение. 
И когда я склоняюсь над водной гладью, я вижу в воде тебя… 

…Чуткий сон Сирены нарушил стук в дверь отведенной им комнатки. Чуть встрепенувшись, Слитис легко выскользнула из объятий дремлющего компаньона – Слардара изрядно вымотала суша, да и спал он неожиданно крепко, не привыкший к такому количеству воздуха. Ничего, когда уже всё будет позади, они вернутся в родную стихию. 
Выглянув из-за двери, Сирена увидела стоящую в коридоре, прислонясь к стене, стражницу, теперь являющуюся новым командиром. Выглядела та уж очень устало – похоже, не спала вовсе. 
- Готовиться пора, - хмуро заметила она. 
- Ясно, - кивнула Нага. 
Выскользнув в коридор и прикрыв дверь, Слитис тихонько спросила, уже не зная, зачем: 
- Мне вот одно интересно… ты действительно будешь довольна? 
- Хм? 
Стражница подняла на неё взгляд. Каштановые волосы выбивались из-под шлема, спадая на пронзительно-голубые глаза. 
- Не проще ли просто отсечь голову? Прости, мы никогда не отличались особой жестокостью в этом плане, и для меня всё это немного дико. Ты ведь делаешь это только из мести? Так будешь ли ты ей действительно довольна? 
- Возможно, - стражница прикрыла глаза. - Но знаете… 
Она косо усмехнулась. 
- «Влечет к воде? – так встреть свою смерть в ней! Тянет дышать? – ну так задохнись же в своей крови!». Да, вы можете назвать нас варварами, факт остается фактом, – и в наших глазах вы выглядите так же. Наши законы и ваши: это небо и, хах, вода. 
Сирена зябко поежилась. Странные, зверские законы… но эти строчки ей были знакомы. До боли знакомы – разве что литературный перевод звучал чуть-чуть иначе. 
- Тем более, - закончила стражница уже сухим тоном, - Я понимаю, что дело официально идет о нашем и вашем преступниках, хоть и работающим в паре. С вашим делайте что угодно, хотя я бы с удовольствием эту рыбу бы лично разделала. Но вот с нашей разбойницей, уж простите, но разберемся мы сами. Это наша территория – и наши законы. 
- Скажи, - вздохнула Сирена. - А то вчера было… это тоже ваши законы? 
Стражница сначала недоуменно посмотрела на Слитис, потом еле заметно усмехнулась. 
- Ах, вы об этом. Ну, иногда случается. Не говорите, - она усмехнулась, - Что у вас таких не бывает. 
- Вообще-то бывают. Но они быстро попадают на Тёмный Риф. 
- Насколько я слышала об этом месте… - начала человек, а потом мягко и чуть насмешливо оскалилась. - Имея такую тюрьму, вы смеете осуждать нас за зверские законы? 
На это Слитис ничего ответить не могла. 

…Стража уже замолкла – или они просто отошли в сторону? Или просто им надоело кидать редкие издевки, наблюдая за заключенным? 
Если б он только мог видеть… но изменило бы это хоть что-нибудь? Да навряд ли поймавшие были столь глупы, чтобы оставить хоть какой-то шанс выбраться быстро. А времени оставалось всё меньше и меньше. Думать надо было быстро, очень быстро. Размышлять, имея на руках практически ничего. Сохранять спокойствие было очень сложно, давить подступившую к жабрам панику становилось попросту невыносимо. Он никак не мог найти выход из сложившейся ситуации, из капкана, куда они так неосторожно угодили. Даже если удастся разломать оковы – что само по себе достаточно маловероятно, - остается вопрос, как выбраться из клетки. Как сделать это незаметно. И что делать с охраной? Без оружия, с проклятой «тишиной» он фактически был беспомощен, как бы этот факт не выбешивал. Да и даже если удастся обойти всё это… он ведь не представляет свое положение в пространстве – и совсем без понятия, не ждет ли его столкновение с очередным лабиринтом из всех этих коридоров, где так легко заплутать! 
Последняя попытка ощупать оковы, найти брешь в креплениях… но сил не было – и он потихоньку проваливался в глубину сна, как не пытался ему сопротивляться. Сон накатывал тяжелыми волнами усталости. Сказывалось всё: недосып, голод, стресс, давление, беспокойство, страх, взвинченность… допущенные ошибки – такие глупые. 
У него должен был быть запасной план. Должен был быть план Б… 
Вновь снилось небо над морем… и рассвет, впервые увиденный за долгие годы. Сидя на берегу, по пояс в холодной воде, ещё с обрывками кандал на руках и ногах, ты запрокидываешь голову, тихо смеясь: вот она, свобода. Вот оно – то, за что стоило сражаться, то, зачем стоило продолжать жить… 
И ты идешь дальше, всё дальше. Они преследуют тебя по пятам, но им ли с тобой соревноваться? Ты сильнее, ты быстрее, ты выносливее – им ли тебя догнать, а даже догнав – выжить в схватке с тобой? 
Дальше – и ещё дальше: оставляя за собой кровавый шлейф! 
Скользя среди теней, кружась в смертельной схватке. Убей – или же будь убитым! Голод и кровь – и закон, что ничтожно не нужен! Кто встал на моем пути, тот скоро будет лежать у моих ног, трепыхаясь в предсмертной агонии – с распоротыми жабрами, с развороченной кинжалом грудью, а то и вовсе с выдранными наживо кусками мяса: я тоже хочу есть, я тоже хочу жить. 
Чего бы мне это ни стоило. 
Весь этот мир кровоточит как рана. И вспыхнувшие среди теней жёлтые глаза будут последним, что вы увидите. Право на жизнь оправдывается лишь силой. Кто сильнее – тот и выжил. Кто хитрее – тот и выжил. Бей – всегда на поражение! С каждым ударом я становлюсь сильнее – ты слабее! 
«Это лишь вопрос времени, когда они тебя догонят,» - звучит в памяти голос, но ты лишь усмехаешься. 
Быстрее – и ещё быстрее! Я бегу быстрее, пока меня не видят. Мои раны затягиваются, пока меня не видят. Тени мои друзья – я могу им доверять. Им – и никому больше. Я прячусь среди них, чтобы нанести новый удар, когда ты будешь этого меньше всего ожидать! Я стану твоим худшим кошмаром – тем, кого ты никогда не сможешь поймать, но кто придет за тобой! 
Ты помнишь, что было дальше? 
Посмотрите, кто вернулся! Ха! 
И вот новая схватка – новая засада на тебя. Рывок – и кто-то лежит уже на земле, сбитый с ног. Удар – и брызги крови разлетаются шрапнелью, когда кинжал прошибает чей-то череп: спокойной ночи! Лишь где-то над ухом ты слышишь знакомый посвист ветра – и ухмылка раскрашивает заляпанную в свежей крови пасть… 
Ты помнишь, что было дальше? 
И твой голос звучит чуть менее хрипло, и ты только что допустил свою смертельную ошибку. Сил нет, и горло залито кровью, и тени ничем не могут тебе помочь, не могут исцелить твои раны. 
Кое-как, сквозь тьму ты, из последних сил, ползешь по траве к озеру… 
Мутный взгляд смотрит невидящими глазами сквозь поверхность, в небеса, где только что прошел дождь. Я хочу умереть в родной стихии, пусть даже ей будет маленький пруд посреди леса… среди ставших мне родными жидких теней, покинувших меня в последний момент. 
Мне снится море, мне снится ветер, скользящий над волной, вместе со мной, рассекающим воду… попутный ветер… 
Я ощущаю, как вздрагивают тени вокруг. 
«Тени… вы кого-то привели?» 
И, сквозь предсмертный уже бред, я вдруг чувствую, как задрожала вода от порыва ветра, как пошла рябью поверхность. 
«Я, наверное, должен сказать спасибо…?» 
Я чувствую чье-то прикосновение к моим ранам. 

И когда я открываю глаза, я вижу за водной гладью кровь. 
И когда я открываю глаза, я вижу за водной гладью свое отражение. 
И когда я открываю глаза, я вижу за водной гладью тебя… 

…Громкий хлопок металлической двери где-то за стеной – и зашумевшие голоса выдернули из кошмарного бреда, бесцеремонно швырнув его в новый, но уже реальный, пугающе реальный кошмар. Туда, где времени оставалось всё меньше и меньше – и следующий ход могли сделать уже за него. 
Шах и мат. 
Игра была безнадежно проиграна несколько ходов назад, оставив ждать очевидного конца, но он всё ещё хотел верить, что можно что-то сделать, в последний момент переломать ход событий, взять реванш… 
Переписать сказку на свой лад. 

- …Некоторые истории имеют свойство повторяться, да, Ксин? 
Дух Тлеющих Углей чуть заметно усмехнулся. 
- Все шахматы начинаются одинаково…