Лисы едят змей

Пролог. Взгляните на настоящее божество

В тот день все пошло не так с самого начала.

Именно в день смерти младшей дочери старосты. Неизвестной никому за пределами бедной деревушки, госпожи Шан Су Мин. Холодные сумерки укрыли темными облаками небо, возвысившись над десятками голов. Люди столпились у ледяного пруда, где сегодня утром на пожухлой траве расцвел колючий иней, а красные листья, которыми был усыпан весь берег, колыхали ровную водную гладь. Множество глаз смотрели в сторону небольшой лодки, ожидая церемонии, что повторялась из года в год. Сегодняшний день не был исключением. Они ждали. Ждали появления последней дочери старосты Шан. Сегодня высшие силы пророчили окончание ее жизненного пути.

Юная госпожа, на чьей белоснежной коже играли блики догорающего огонька, была готова поклясться, что слышала весь далекий шепот ненавистной ею толпы, сидя в своих покоях. Жители деревни всю ее сознательную жизнь улыбались перед ней самыми искренними улыбками, отражая от своих темных глаз блики зажжённых фонарей и редкого яркого солнца в этих северных краях. Однако, ни один из тех, кто сейчас растирал от мороза свои мозолистые ладони, не осмелился остановить льющиеся в реку тонны крови, что смешивались с прозрачными водами. Никто не шел против воли старосты, собирающегося погубить своего последнего ребенка ради лживых идеалов.
Руки молодой девушки пробила нервная дрожь, когда взглядом она обратилась к своему отражению, что виднелось через старенькое зеркало, причесывая непослушные смольные пряди деревянным гребнем. Ее ненависть покорно струилась по полу, напоминая тени. В одном лишь блике холодных огней она смотрела на белое, как первый снег, лицо, мечтаниями возвращаясь в те дни, когда яркие улыбки старших сестер обволакивали ее изранненую душу, а с их алых губ можно было услышать тихие рассказы. Мысли о возможных бегах мученицы прятали в стихах и сказках, не в силах скрыться в горах. Они всегда твердо стояли на ногах ради младшей сестры, не могли покинуть ее, хотя знали, что придет время попрощаться, облачившись в траурные белоснежные одеяния, которые сейчас подготовили и для нее самой.
Юной госпоже не была предначертана долгая и насыщенная жизнь. Эгоистичный порыв исполнить несбыточные мечты, и надежды старших усопших сбежать, утереть нос старику, называемым отцом, которого покинул рассудок. Это было бы спасением. Но что-то всегда останавливало беглеца от глотка свежего воздуха и ощущения долгожданной свободы. Не могла решиться, тянула и долго думала, надеялась, что есть другой способ. Наблюдала, анализировала, искала лазейку в устоявшемся сценарии, пока не стало поздно. Роковой день наступил слишком быстро. Время неумолимо текло между огрубевших пальцев, порой не давая опомниться от странного транса и кандалов, затянутых на шее. Всем, казалось, было мало крови первых красавиц, которых губили на радость какой-то нечисти, да старику. И пока младшая госпожа Шан металась, на первом снегу расцветали алые узоры девичьей крови.
Предотвратить гибель та была не в силах. По крайней мере раньше.

Едва уловимое дуновение ледяного ветра с концами потушило почти догорающий огонек восковой свечи, оставляя юную девушку в темноте тесного помещения. Потухшее пламя принесло за собой неприятный запах. Оно, как вуаль из полупрозрачного дыма, затянулось на тонкой шее. Наравне с воротом красных одежд, дым давил на горло, заставив рукой потянуться к потертой ткани. Отогнув ту, девушка провела кончиками пальцев по темным следам от толстой веревки, вскоре, возвращая одежду в исходное положение. Отступать от собственного решения было поздно, да и вовсе не хотелось встречать задуманную отцом судьбу. Нужно лишь закончить все правильно.
Стараясь отогнать режущий слух треск, младшая госпожа Шан отложила гребень к зеркалу и медленно обернулась в сторону белоснежного расшитого ханьфу. Его подготовили специально для нее. Какая глупость. Отец отдал увесистый мешочек с деньгами за эти ткани. И только одним небожителям было известно, сколько внутри было потраченных впустую золотых монет. Сжечь часть состояния ради того, чтобы посмотреть на гибель своей последней дочери. Идиот. Как будто она собирается его надевать. В голове проносились давно минувшие события. Казалось, все это было в прошлой жизни. Хотелось вырваться, скрыться в лесу, да охотиться на птиц, с которыми девушка жаждала сравнить себя. Выпустить острую стрелу и попасть точно в глаз. Смотреть, как безвольная тушка упадет на землю, более не в силах бороться с судьбой. Ощутить, что все в твоих руках. Твоя собственная судьба, твоя жизнь. Ты все контролируешь. Поразил стрелой неугодного и смотришь, как тот задыхается в агонии. Об этом по-настоящему мечтала Шан Су Мин. Это было ей необходимо. Лишь один глоток свежего воздуха. Иллюзия безопасности.
Тихо шурша длинными рукавами своего алого одеяния, девушка покидает нагретое место у зеркала, и лишь на долю секунды подходит к светлому наряду, в который должна была облачиться. Изумрудными омутами юная госпожа осматривает вышитые узоры на воротнике и поясе, без какого-либо интереса проходя мимо деревянного сооружения, укрытого тканью. Тихий скрип тяжелой двери остался позади нее, пока родные стены будто давят и душат, не позволяя Шан Су Мин задержать свой потемневший взгляд хоть на чем-то, помимо выхода, у которого ее никто не ждал. На улице оказалось пусто, тихо и одиноко. Конец осени выдался особенно холодным. Никто не собирался сопровождать юную девушку, оставляя ее наедине с попытками окончательно принять свою судьбу. Глупцы. Госпожа считала, что это слишком легкое наказание за страдания погибших.

Пройдя по опустевшим местам, смотря себе под ноги, та не расслышала ни единого шороха. Все сбежались в центр деревни, словно на какое-то представление, что повторялось из года в год. Резким движением одернув подол ханьфу, Шан Су Мин, чуть не споткнувшись, медленно завернула за угол, переводя дыхание. Подняв взгляд, она осмотрела пустошь, что расстилалась за пределами деревни. Казалось бы, свобода, до которой рукой протянуть. Да только лишь пыль в глаза. Жестокая шутка. Юная госпожа отвела взгляд, чуть прищурившись, услышав, как забили крупные барабаны. В центре толпы к небу тянулось огромное дерево, которое пускало корни на клочке земли, что уже длительное время было окружено кольцом глубокого озера. Вокруг берега, усыпанного листьями, столпились люди, перешептываясь между собой. Все ожидали новую церемонию жертвоприношения. По некому приданию, в ночь после окрашивания земли кровью, в толстое дерево должна ударить молния, а корни загореться. Все это символизировало о том, что демон услышал людской зов и принял подношение. И хоть никто никогда не видел этой самой заветной молнии, а корни никогда не загорались, жертвоприношения все равно продолжались. Жители деревни ничего не знали о человечности, пока во главе всех ужасных поступков стоял ее собственный отец.
Мужчина пригрелся среди остальных и выжидал с высоко поднятой головой, обнажив шею, которую так и хотелось обхватить ладонями, сломать пополам и услышать заветный хруст. И ведь это действительно меньшее, что заслужил тот за содеянное. Девушка выдохнула, коснувшись пальцами своей шеи, что была скрыта под несколькими слоями одежд, а после, почувствовав спасительную боль, возвращающую в реальность, опустила ладонь и направилась вперед, стойко смотря перед собой. Все вокруг зашептались, кидая взгляды на подошедшую жертву, поразившись ее образу. Не все жители этой деревни были бесчеловечными выродками, но никто никогда не выступал против подобного обязательства, и даже сейчас простой люд куда больше интересовал наряд Шан Су Мин, чем очередная смерть. Почему она не надела ритуальное одеяние? Это ведь столь важно. Конечно же.
Поздняя осень в действительности выдалась очень уж холодной. Многие жители подрагивали, кутаясь в свои одежды, но продолжали стоять на своем месте, все перешептываясь между собой. Юная госпожа легкой походкой подошла к хлипкому деревянному плоту, возле которого столпились несколько мужчин и бессердечный отец. Встретившись глазами, Су Мин стойко выдержала чужой взгляд, не вздрогнув, пока староста с немым вопросом отвернулся, осматривая дерево, тень от которого падала на воду, пока ветер трепал его крону, разнося сухие ветки по округе. Шан Су Мин протянули руку, но та лишь проигнорировала ее, самостоятельно опускаясь спиной на плот, выдохнув морозный воздух, и смотря на безоблачное небо. Красивое, но бесполезное. Если и есть там небожители о которых пишут в сказаниях, то они ничем ей не помогли. Ведь какое им дело до проблем обычных смертных?