Лисья зима

Глава 6. Лис идет в птичий город

- Осенний Лист!

Она кричала. Кричала на него.

Сперва его дитя, его собственное создание, а теперь вот еще и кошка. Ее творение. Они оба кричали на него, защищая друг друга, и, возможно, только эта защита и не позволяла ему убить их. В другом случае он бы давно выпустил снежинку, оставив ее захлебываться кровью, но его дитя кричало на него, а она кричала, зовя его лиса. И он решил позволить им пожить еще. По крайней мере, ему было интересно на них смотреть.

- Осенний Лист, где ты?

Она была трехцветной. Он представлял ее на четырех лапах – чернота ночи, белизна снега, коричневое дерево. Он представлял ее большой – огромной, как Она, мягкой и теплой. Он представлял ее, исходя из собственной памяти.

Но она, конечно же, была другой. Она не была Ею, лишь Ее дитем. 

У нее были ноги, как у его детей и у него самого сейчас. Ноги и руки, голова с гладкой кожей. Но ее хвост и уши – ее хвост и уши были трехцветными и такими, как у Нее. Именно такими пушистыми. 

Может, еще и поэтому он не убил ее. Она все-таки была похожа на Нее. Как были похожи все Ее дети.

- Ну, где же ты? Попадись мне, пес поганый.

Псов он тоже создавал. Он создавал волков и шакалов, как создавала Она тигров и львов – они играли, и их игры были веселыми. Они счастливы были тогда. 

Затем они дошли до своей вершины. Он создал лисов – плоть от плоти своей. Она создала кошек – Она сама была кошкой. Это был пик их творения. Это было прекрасно.

Они наигрались и ушли. Она уснула и не хотела просыпаться. Он оставил своих детей и потерялся в снегах.

Сначала это не казалось ему печальным. Сначала это было закономерным итогом. Он устал от них, устал от их мельтешения. Он устал от созидания. Он даже немного устал от Нее.

- Так и знала, что на тебя нельзя положиться. 

Он снова взглянул на нее. Она была трехцветной, и он вспомнил Ее слова – о том, что трехцветные дети ее приносят удачу. Кому приносила удачу эта кошка? Ему? Его созданию?

Снежинка крепилась теперь к ее легким. Он видел ее так ясно, словно кошка была прозрачной – все-таки это была его снежинка. Она прошла вниз по горлу и вцепилась в легкое – она медленно, но верно прокладывала себе путь. 

Он мог бы убрать ее. Он мог бы позвать ее обратно, и она сжалась бы и вернулась. 

Он мог бы убить кошку. Он мог бы приказать снежинке распахнуть илы, и кошка упала бы с пробитыми легкими.

Он не стал делать ни то, ни другое. Снежинка торопила их – он надеялся, что они догадаются, что надо спешить. И еще снежинка заставляла его бояться – его непослушное дитя. Снежинка могла контролировать рыжего лиса. Рыжего лиса, которого она так отчаянно звала.

Отец напал на Мур, и это его раздражало. Он никогда не думал, что будет чувствовать именно это к Отцу – раздражение и бессильную злость, желание не колдовать, а попросту врезать посохом. Примитивные порывы.

Он и вовсе никогда ни к кому такого не чувствовал. Даже к тому, за кем гнался – даже к Северному Ветру. Даже к предателю – ни разу. А вот к Отцу, по отношению к которому даже думать о злобе грешно – да.

Потому что Отец напал на Мур? 

Но при чем тут кошка вообще.

Осенний Лист подхватил спутницу одной рукой и, оставив посох стоять самому по себе, опустил ее игольчатый ковер. Юная сова деловито опустилась на колени рядом и положила смуглые пальцы кошке на шею.

- Пульс есть.

Конечно, он есть! 

Он подавился рыком. Этот рык, волной поднявшийся из глубин, оказался таким неожиданным даже для него самого, что лис едва не закашлялся. Он склонился над кошкой, глядя на маленькие смуглые пальчики на ее коже, и бессильная злость волнами билась о берег его сознания. 

На кого он злился?

Сова убрала пальцы, и воздух вырвался сквозь его плотно сжатые зубы. Он перевел дыхание – сейчас не время было злиться и бросаться на тех, кто хотел помочь. Это все Отец и его снежинка. Это все Северный Ветер и его глупая идея вернуть Отца. Это все...

Это все он сам и его нелепое желание повести Мур с собой. 

- Она жива.

Юная сова положила руку ему на плечо. Она не мигала, и сочувствие на ее лице казалось неестественным, но само его наличие, этого сочувствия, отрезвило его. 

- Я знаю.

Это снежинка. Это он. Это кошка, которая не должна была идти с ним, но была слишком любопытной и слишком...ответственной, пусть даже это слово меньше всего подходило ее племени.

- Она и раньше все время теряла сознание?

- Не думаю, что до встречи со мной она вообще знала, что это.

Сова кивнула.

- Похоже, вы много нового друг другу открыли.

Например, чувство ярости. Ведь ему именно этого не хватало всю его жизнь.

- Много.

Просто он пока не может сформулировать, что.

- Полагаю, ее заколдовал не ты. 

- Нет.

Это Отец. Это тот, кого он уважал больше даже, чем родных родителей, и кого теперь ненавидел больше, чем вообще мог себе представить. 

Он не мог сказать ей это. Или мог?

Что совы знают о своем создателе?

- Давай отнесем ее к Учителю.

Сова перевела на него взгляд желтых как мед глаз. 

- К Учителю? Ваш бог... с вами?

Мама-кошка спала. Отец-лис утерян. Ему говорили, что остальные расы сохранили более тесную связь с теми, кто их сотворил, но... Но он умел мерять мир только теми мерилами, что были у него с рождения, и очевидно, что они не подходили, когда имеешь дело с кошками или совами. 

- Конечно.

Осенний Лист задумался. Они шли против бога, и вряд ли создатель сов одобрит их поход – все-таки он тоже бог, а боги скорее понимают друг друга, чем своих детей. С другой стороны, Мур второй раз за день утаскивало во тьму, и если кто-то и мог защитить ее от Отца, то скорее другое божество, чем он сам. Он-то богу не соперник. Пусть даже это и злит так сильно, что он готов наорать на юную сову, схватить Мур и сбежать ото всех.