Лондвисс для Марты

XXII. «Не ходите, леди, по лесу гулять!»

XXII. «Не ходите, леди, по лесу гулять!»

Приятный гость-чаеторговец твердо заявил перед уходом из нашего кукольного домика: «Хотя меня и отвлекают срочные дела в Лондвиссе, но я, милые леди, с вашего позволения, буду навещать вас как можно чаще!..»

Все мы радостно-согласно покивали сударю Томасу, а Миффи – еще и помахала ему хвостом...

Леди Матильда выделила мне – бессрочно – гостевую спаленку.

Я получила от хозяйки дома – на сон грядущий – кучу наставлений по теме дальнейшей жизни в деревушке. Затем – выговор за то, что я «приволокла в дом столь неказистую одежду, что ею впору полы мыть или же – передарить Миффи»; и обещание выписать для меня из столицы то, что «достойно быть на юной хорошенькой леди».

Мыть посуду – после холодного ужина – леди Матильда мне запретила. Оказалось, что всякая грязная работа тут – дело для наемных работниц. Их – две. Одна приходит каждое утро, чтобы слегка прибрать дом. Другая – раз в неделю, чтобы помочь первой сделать генеральную уборку. Зато мне разрешалось ухаживать за Миффи. И еще, при условии, что я надену специальные перчатки, – возиться в саду с цветами.

Наконец, Миффи улеглась спать в гостиной – на низкой широкой тахте, покрытой зеленым шерстяным одеялом. Леди Матильда удалилась в свою спальную. А я, погасив керосиновую лампу, взяла подсвечник с догоравшей в нем свечкой, и отправилась к себе – в личную спальную!..

Днем я лихорадочно решала: остаться ли тут?! И потому не особо рассматривала дом изнутри. Вечером меня от всего на свете отвлекал сударь Томас. А теперь было темно. Робкого света свечки хватало мне лишь на то, чтобы не врезаться в мебель.

Из распахнутого окошка смотреть на небо было трудно, потому что вид был перекрыт высокими кустами малины, притянутыми веревочками к заднему заборчику сада.

Задний глухой заборчик – очень высокий, в отличие от переднего с калиткой, – находился всего в паре метров от окна. Кусты малины заполняли проход между забором и стеной домика.

Пока я вертелась, высунувшись в окно, колючие ветки саданули меня по пальцам.

У меня затекла шея от неловкой позы: я тщетно пыталась высмотреть звезду в небе...

Постель сильно пахла ромашками. Я, раздевшись донага, немного полежала поверх одеяла, чтобы дать роздых всему телу. Летний воздух медленно остывал. Я, наконец, слегка продрогла. Встала, нырнула в ночную рубаху до пят. И заползла под одеяло, заказав себе сон старинным славянским шептанием: «Сплю на новом месте – приснись, жених, невесте!..»

Но не оправдалась во сне моя надежда поцеловать – хотя бы в щеку! – милого сударя Томаса. Увы мне!

Всю ночь подле меня хныкал вампир по имени Фель. Посасывал кровь из очередной зайки, утирал кривые клыки моим носовым платочком. И горько жаловался, что ему совсем-совсем худо в Крове: «У-у-у!.. Вот прям хоть щас: башку б мою – на гильотину! Так вот прям всё – к лешему, подружка!.. А еще и ты – в бегах! И чего там с тобой, маленькой, теперь?.. Кто мне скажет-то?!»

Я пыталась утешить Феля, но он никак не мог меня услышать. И увидеть – тоже.

Проснулась я – злая, вся на нервах от острого чувства вины перед моими психо-спасателями. Они-то мне помогли! А я им – не могу!

Особенно жаль – Феля! Потому что интуиция подсказывала мне: мой вампир не особо жаждет длить свое жалкое существование; того и гляди – покончит с собой!..

Я полежала немного, стараясь убедить себя: «Прежде чем терпение Феля лопнет, я уже найду способ забрать беднягу из логова подонков! Я успею!»

Пытаться упросить леди Матильду приютить моего вампира – никакого смысла! Еще вчера она мельком упомянула, что ее любимого Жоржа сгубил столетний вампир. И высказала мнение: любого пойманного вампира надо казнить – без суда и следствия! «Заразу надо сжигать сходу!» – так она выразилась...

Взбодрила меня Миффи. Она самовольно вторглась ко мне. С широченной белозубой улыбкой, с высунутым алым языком и в соломенной шляпе с шелковыми розочками.

Миффи держала голову так, чтобы шляпа не соскальзывала. И явно – форсила.

Пока я смеялась, любуясь на самовлюбленную собаку, к нам пришла ее хозяйка. И выяснилось, что Миффи как-то стырила шляпу леди Матильды из запертого шкафа.

Допрос показал: Миффи научилась выкрадывать – из ящика письменного стола – ключ, вставлять его в замочную скважину и поворачивать. Леди Матильда сперва долго корила псину – за нахальство. А потом долго хвалила – за способности.

Мирные разборки привели нас всех в хорошее расположение духа.

Завтрак нам подала девочка-уборщица. Невзрачная Стальна была чуточку моложе меня; с широкими веснушками на узком лице; ловкая и молчаливая.

Бекон с глазуньей меня весьма порадовал. Миффи ела, как и мы. То же самое. Только не из фарфоровой тарелки, а из мельхиоровой миски. Ела, тоже – сидя за столом. Правда, стол у Миффи был персональный, стоявший в паре метров от нашего. И сидела Миффи за ним – без стула.

Сгорая от нетерпения узнать, как выглядит вся деревушка, я вскоре отправилась бродить по окрестностям. Напрасно леди Матильда уговаривала меня отложить прогулки до прибытия новых нарядов. Мы с Миффи рвались в широкий деревенский мир – и кое-как уговорили леди Матильду выпустить нас из сада...

Особых чудес да красот я не обнаружила. Зря надеялась!..

Да уж! Деревушка – она и есть: деревушка! Всюду – коровьи лепешки, жуки-вонючки, помойные мухи. Безумные куры, потерявшие ориентацию.

Люди – большей частью – грязны, одеты кое-как. Исключения: чиновники в Доме Скорой Почты, полисмены у Дома Защиты, священник с семьей при Церкви Благословения. Да еще – служители трактира. Да зажиточные горожане, прибывшие на свои летние дачи...