Лондвисс для Марты

XLV. Мечты запоздалые

XLV. Мечты запоздалые

Четыре зловредные недели танками проползли по моим нервам и по моим надеждам на добрые перемены. Ленивое поведение мужа не изменялось. Иллюзия любви рассеялась: прекрасный, загадочный Златокаск оказался скучным, холодным педантом. Ночи были однообразными, тоскливыми. А днем меня выводила из себя манера лорда надменно кривить губы и презрительно хмыкать по каждому поводу – и на сплетню про женатого лакея, пойманного на поцелуях с лудильщиком; и на телеграмму о падении курса национальной валюты...

Первые тринадцать дней брака мы тоскливо протянули в готическом антураже...

Лорд часто пропадал в яхт-клубе, но по вечерам приглашал к нам гостей. В том сезоне в моде у знати были волынки – те звуки выматывали мне душу, и без того недовольную судьбой. Много позже я поняла: впечатление от волынки зависит и от мастерства музыканта, и от настроения слушателя; а постные мины гостей во мрачном интерьере никогда не помогают восприятию музыки – кроме как на похоронах.

Местные леди дружно демонстрировали безразличие ко мне; возможно, затаивши обиду за мою быструю победу – брак с вельможей высшего уровня. А любезности джентльменов неизменно прерывались убийственным возгласом того самого вельможи: «Довольно льстить, господа! Миледи не нуждается в поощрениях!»

Единственным светлым часом в черном доме стал для меня час явления хай-кокки – птички певчей, мистической и опасной. Некогда, в тюрьме, бравый гномкоб мимоходом просветил меня насчет хай-кокки: радужная малютка, всегда норовящая закусить коротышками всех сортов, имеет также пагубную склонность наводить сон на более крупных двуногих – и вырывать языки. То единственное, чем можно было утихомирить пеструю злюку, спасло меня от вечного молчанья: я вовремя навела на хай-кокки серебряное мини-зеркало.

Весьма полезно, милые леди, расчесывать локоны перед сном, если уж ваше открытое окно впускает чары сырой осени! Еще полезнее иметь рядом зеркальце на длинной ручке!

Фьи-фьиканье птички-магички не успело организовать для меня сон-дурман и кровавую трагедию. Помесь павлина-карлика со стремительным зябликом стихла, уставившись на свои красоты. И радужная волна, вырвавшаяся из зазеркалья, ту птичку придушила.

– Работает! – порадовалась я. – Триль был прав: зазеркалье для хай-кокки – как газовая петля!

Я лично сожгла бездыханную тушку в камине. А пепел выгребла совком, всыпала в ведерко, залила водой из кувшина. А потом зарыла в землю, под осинку. Так, на всякий случай. Вдруг магичка отчасти – феникс? Если так, то близость осинки в этом смысле – очень неплохое решение...

Происки волшебного пятна крови меня огорчили – пятно издевалось! Я ни разу не смогла застукать его явление. Впрочем, моя досада на пятно не шла ни в какое сравнение с разочарованием, порожденным безразличием ко мне лорда-мужа.

Пошлая фраза «Хорошее дело браком не назовут!» день и ночь булькала, то и дело подныривая под любые мои мысли; вызывала отчаянье. Мои попытки приласкать Каменного Гостя вызывали у того лишь искреннее недоумение.

Как-то утром я попыталась поговорить начистоту. С трудом подбирая слова, я попробовала описать супругу проблему нашей связи – то, что весь наш постельный холод просто невыносим!

Лорд возмутился:

– Миледи! Такие речи не подобает вести благородной женщине! Любовный жар и какие-то глупые нежности – утеха нищих простолюдинок. Ведь у тех ничего нет. У вас же есть всё – абсолютно все блага жизни! Мое высокое положение при дворе, которое я сложил к вашим ногам, само по себе – высшая оценка ваших прелестей. Что же до супружеского долга... У нас вполне достойные отношения... Утешьтесь тем, миледи, что в скором времени я представлю вас королеве!..

Задрожав от обиды, я возразила:

– Но ведь я говорю о чувствах, Роджер! О чувствах! Вы хоть что-то ко мне испытываете?

Лорд кивнул. И продолжил приседать и кланяться – он стремился сберечь фигуру, он уделял гимнастике в тысячу раз больше времени, чем мне.

– Что же вы ко мне испытываете? – уточнила я.

– Глубочайшее почтение, миледи! На свете не так уж много леди, сочетающих в себе рациональное мышление и подлинную доброту, – ответил супруг. И, выпрямившись, добавил: – Когда у вас появится ребенок, вас перестанет тревожить вопрос о том, куда тратить излишки нежности, моя дорогая!

И тут-то меня озарило: «Лорд сказал: «У вас!» Даже не обобщил: «У нас»!.. О, небеса! Ребенок!.. А Тратор – вервольф! Это – гены! А если у меня родится вервольф? Что тогда? Кому перейдет состояние после нас?..»

Я выложила свои опасения спортсмену, перешедшему к отжиманиям от пола.

– Не волнуйтесь! – На секунды лорд прервал занятие. – Посадим первенца в ваш вольер, а наследство перейдет к младшим. Математика вероятности не допустит серийной мутации... Кстати, я предлагаю урезать расходы на этого вашего бедного, психически больного родственника...

– На Антуана?

– Именно! От него ведь нет ни малейшей пользы! Деньги – на ветер!

– А от вашего психо-тролля – какая польза, Роджер?

Лорд поднялся с пола. И сел на стул.

Глаза лорда загорелись азартом – в серых недрах зарыжели язычки огня.

– О, тролль – отличный козырь в рукаве! Он мне еще пригодится! Я планирую со временем заставить парламент признать за местными троллями общие гражданские права! Когда-нибудь я сделаю из Тумца своего личного телохранителя!

Когда ко мне вернулся дар речи, я выдохнула:

– Наемника? Из людоеда? Это же... Это же...

– Это здравый смысл, – докончил лорд. – Представьте себе власть того сэра, который успешно командует диким троллем! А если – ротой?! Все остальные невольно покорятся такому джентльмену – даже сама королева!..