Лошадь

Лошадь

Сегодня в борделе было на редкость мало народу – пара грабителей могил да уже где-то надравшийся матрос, непонятно каким ветром занесённый из порта в Нижние кварталы. Видать, остальному сброду, обычно приходящему в заведение мамаши Хильды, наконец-то надоела жадность и сварливость старой ведьмы. Вот и решили подыскать местечко получше. Ну и хвала Творцу.

Тьфу! Да какой Творец в этой выгребной яме? Уже сколько времени Ли́са не живёт в монастыре, а дурацкое присловье всё никак не отлипнет. Вдолбленный святошами бред.

Потянувшись, девушка закинула ноги на стол. Разрезанный спереди подол разошёлся по самый пах, но её это ни капли не смущало - на собственную наготу и правила приличия ей было наплевать ещё в монастыре. Да и какие приличия в борделе?

Из погреба вышла хозяйка – выкатила бочонок той лошадиной мочи, которую здесь называли элем. Заметив, что Лиса так откровенно бездельничает (вместо того, чтобы броситься на помощь), старуха немедленно разразилась отборной бранью. Но девушка и ухом не повела – пускай себе орёт. Народу никого, денег мало – вот и бесится, старая сквалыжница.

А вот некоторым всё неймётся. Бросив на Лису осуждающе-испуганный взгляд, Эви кинулась помогать хозяйке. Пф! Она, конечно, девочка хорошая и добрая. Но наивная, прям через край. И глупая. До сих пор не понимает, когда нужно шевелиться, а когда можно и пропустить мимо ушей. Вот уж про кого можно подумать, что она из монастыря! Вроде и жених оказался последним ублюдком - из-за него-то Эви здесь и очутилась. И работа – дерьмо собачье, под всякий сброд ложиться. И хозяйка – мегера, каких поискать. Тут уж любая бы зубы да когти отрастила. Но не Эви. Как была блаженной, так и осталась. То, вот, старой карге поможет, то кошечек-собачек всяких прикормит. И ладно живность – от неё хоть благодарность какая. А Хильда ещё и наорёт, что плохо стараешься.

Ай, демон с ней. С ними обеими. Хотят вкалывать – дело хозяйское. А Лиса, вот, лучше отдохнёт лишний раз.

И впрямь наорав на несчастную Эви (нерасторопная она, видите ли, не сразу подошла) и отвесив звонкую оплеуху, хозяйка всучила девушке кувшин с лошадиной… с элем. И отправила обносить посетителей – надо же хоть как-то из них монеты вытягивать. Эви украдкой всхлипнула, потёрла немедленно раскрасневшуюся щёку. Но пошла.

Лиса хмыкнула. Она, было дело, заступалась за девчонку - но только когда старая карга совсем уж лютовала (сама-то Эви, вестимо, может только лечь и лапки кверху). А так – ну нравится тебе оплеухи, ну кушай на здоровье, не подавись. Лисе, вот, такое угощение не по вкусу, она если бы и стерпела, то потом бы непременно втихаря отомстила. А эта, вон, ходит, сопли растирает. Ну не дура ли?

Ладно, посидели, пора и честь знать (как от шлюхи-то звучит, хех). Всё равно сегодня уже никого не будет. С теми, кто есть, пускай остальные девицы развлекаются. А Лиса пойдёт спать.

Но она успела лишь скинуть ноги со стола и встать – в общий зал вошёл новый посетитель.

Желание уйти спать тут же сняло как рукой. Видать, гость прибыл сюда втихаря – весь из себя таинственный, в просторном плаще с глубоким капюшоном; фигуру почти не разглядеть, лица вообще не видать. Правда, толку с этого – чуть. У Лисы (да и остальных здешних девиц) глаз на посетителей ох как намётан – чтоб знать, с кого можно стрясти побольше, кто попытается уйти, не заплатив, а от кого вообще лучше подальше держаться, иначе ходи потом к лекарю.

Новый явно из богатеньких. И чего прятаться – всё и так видно. Если уж хочешь прикинуться местным, так надо было купить (или отобрать) у какого-нибудь нищего его рубище, а не кутаться в добротный шерстяной плащ. И золотой браслет с камнями не надевать. Да и сапоги тоже - хоть и облепленные грязью, но каши не просят, крепкие, с затейливыми пряжками.

Кто же он? Какой-нибудь сынок разбогатевшего купца захотел острых ощущений? Или даже аристократик? А что, такое тоже бывает. Редко, очень. Но всё-таки. Тут, конечно, смотря на кого нарвёшься, но, если расстараться (и если крупно повезёт), можно хорошенечко так разжиться. У Лисы один раз был такой гость – вроде плешивый тощий старикашка, но зато платил золотом.  

Не снимая капюшона, неизвестный подошёл к стоящей за стойкой хозяйке. Та, разумеется, тоже всё поняла и теперь смотрела на вновь прибывшего, поджав губы, исподлобья – не любила она таких гостей. От этих богатеньких добра не жди – они ж за людей считают только благородных, ну ещё тех, кто на мешках с золотом сидит. А остальные – так, пыль под ногами. Чернь. Да, такие посетители могут раскошелиться так, что можно ещё один бордель купить. А могут уйти, не заплатив. Или девку искалечить, а то и вовсе насмерть замучить. Или погром устроить. Или влезть по пьяни в драку, а потом натравить стражу, чтобы очередную чистку устроили.

Но пришёл, так пришёл, куда уж денешься. Не гнать же – вот тут точно худо будет.

- Вина, - высокомерно бросили из-под капюшона. – Лучшего.

Лиса оживилась. Так, голос высокий, как у девицы – видимо, новенький ещё юнец совсем. Это хорошо, у таких кровь горячая, в голову (и другие места) даёт быстро. Можно даже попытаться охмурить. Ну или на худой конец, разжалобить – авось, ещё приплатит.

Когда на стойку легла серебряная монета, Лиса и вовсе повеселела – значит, действительно при деньгах. Славненько.

Хозяйка же сначала монету придирчиво осмотрела, попробовала на зуб – настоящая. И только после этого махнула Эви, чтобы та сходила в погреб за хорошим вином - ну, за тем, что в этой дыре считает хорошим. Аристократик же наверняка будет под своим капюшоном морду кривить от этой кислятины. Ну ничего, Лиса быстро его утешит. Главное, чтобы никто из товарок её не опередил.

Только девушка об этом подумала, только уже было хотела подойти - а на мальчишке уже висит Сарина. Прижалась к нему, щебечет с зазывной улыбкой, на платье вырез чуть ни до пупа. Лиса сжала кулаки – вот дрянь белобрысая! Опередила! Ладно, поулыбаешься ещё потом, дай срок! В горячке будешь валяться, из нужника не выйдешь – припасено у Лисы несколько травок интересных. Всю седмицу ни единого медяка заработать не сможешь!