Ловчие

Глава 1

Говорят, время лечит. Мол, нужно только подождать годик-другой, оно и пройдёт всё. Болеть перестанет, мир прояснится, запоют соловьи-жихарки, а потом и вообще нагрянет сплошная белая полоса. И пустота внутри, долбаный голодный вакуум, который изо дня в день засасывает тебя по кусочку, исчезнет.
Так говорят идиоты. Или те, кто не оказывался в беспросветном мраке, когда исправить что-то в силах разве что Господь Бог.
— Ещё?
Я поднял мутный взгляд на Митрича и кивнул. Старый бармен с седыми усищами, что у моржа клыки, смотрел на меня с извечной и почти отцовской тревогой. Он искренне, по-настоящему переживал за меня, за что я был ему бесконечно благодарен. Мы с Митричем знакомы с тех самых пор, как я перебрался в Питер из Сибири.
Водка у него была не паршивая, и потому если я где и пил, то только в его баре. Не знаю, где он брал её такую, но сколько б я ни выпил, утром вставал и хромал на работу без особых усилий, разве что с небольшой головной болью.
Правда, в последнее время такое вот до тошноты однообразное утро наступало слишком часто…
— Тебя спрашивали, - засопел в усы Митрич.
— Кто? - поднял брови я, лениво оглядывая сегодняшний контингент. Народу было больше обычного. Надеюсь, посидеть удасться спокойно и без приключений…
— Мужик какой-то... В костюмчике такой. С пробором.
— Сюда приходил? - я несколько оживился.
— Вчера, - кивнул Митрич и поставил на стол полупустой графинчик водки. Вот никогда он мне, моржина эдакая, помногу не наливал! Всё переживал, что могу перебрать. Подумаешь, пара-тройка сломанных чьей-то харей столов! Не я ж драки начинал! Да и заплатил вроде за всё…
— Чего хотел? - без особых надежд спросил я и налил рюмку. Чем чёрт ни шутит? Вдруг следаки, наконец, нарыли что-нибудь, и спустя хренов год я им всё же понадобился не только для дачи свидетельских показаний по третьему кругу?
Ох, сколько бы я отдал, чтобы менты всё-таки нашли этого урода!..
— Да не сказал он, чего хотел, - как бы даже виновато, зная мои надежды, развёл руками Митрич. - Спросил тебя и всё. И ушёл. Сказал бы, что наркоман какой-то, да не одеваются они так… Пальтишко-то дорогое, скажу я тебе. Бренд!
— Почему это - наркоман?
— А взгляд у него… стеклянный. Ещё акцент такой, знаешь… Каркал, а не говорил.
Я покивал и махнул рукой - хрен с ним, мол. Кому надо, тот найдёт меня. Тем более, что странный мужик явно никакой не мент и не следак. Во-первых, я пока не встречал ментов в дорогущих брендовых пальто. Во-вторых, вряд ли на работу в органы начали набирать иностранцев. В-третьих, настоящий следователь бы просто-напросто мне позвонил. Ну и стеклянный взгляд этот...
Я невесело усмехнулся и выпил.
Водка пошла, как домой. Только вот, казалось, не в желудок вовсе, а прямиком в пасть голодной пустоты, из-за которой-то я и пил в последнее время слишком часто. И что-то там внутри знакомо зашевелилось, ожило от разливающегося хмельного тепла. Что-то, что позволяло без особого труда управиться один-на-один с любым, кто со мной нарывался на драку, даже несмотря на то, что я весь переломанный.
Выдохнув, я занюхал раскрытым портсигаром и снова огляделся. Для столь не позднего времени сегодня было особенно многолюдно и шумно. По телевизору транслировали какой-то бой, что не очень-то практиковалось в баре Митрича, и все взгляды устремлялись на него.
Все, кроме одного.
Я даже удивился, что не заметил её сразу: фигуристая, статная, в обтягивающей юбке чуть выше колен и пепельной с рюшками блузе, девушка походила на наследницу знатного итальянского дома какого-нибудь. Вьющиеся волосы её были рыжими, но не агрессивно. Я б сказал, скорее медными. Она смотрела не внаглую, но и не таясь, без какого-то особого интереса, и в то же время становилось предельно ясно, что здесь она не ради разрекламированного боя по телевизору. Обычно мне нет дела до девиц, что бывали в баре. Вот уже год я сторонюсь противоположного пола. Но что-то в этой кудрявой смуглянке не позволяло так вот запросто отвести от неё взгляд.
Чтобы не пялиться, я потянулся закурить и с трудом раскрыл свой портсигар. Внутри белели двадцать свеженьких “верблюдов”, рядом с которыми скромно притулилась двадцать первая сигарета: старая, буро-жёлтая от времени и крови. Её я никогда не трогал, как бы ни хотелось курить.
И едва я затянулся, как сквозь дым показалось аристократически спокойное смуглое лицо.
— Позволите? - от девушки пахнуло не то корицей, не то ещё чем похожим.
Она села не дожидаясь ответа: прямая вся, плечи держит ровно, словно бы все её предки и сейчас стояли за её спиной и назидательно хмурились. Потянулась к лежащему на столе портсигару, и я подумал, что если она коснётся бурой сигареты, то я его просто-напросто отдёрну. Но она вынула беленького “верблюда” и красивым движением поднесла к неброско накрашенным губам.
Грубым движением я положил зажигалку на центр стола, давая понять, что ухаживать не настроен. Затянулся, уже безо всякого стеснения рассматривая красивое смуглое лицо. Через боль в плохо сросшейся ключице забросил руки за голову и откинулся на стуле, неуклюже демонстрируя свою отрешённость. И вдруг понял вот что: ещё минуту назад не было ни малейшего желания знакомиться даже с такой девушкой. Но как только она подсела, как только я ощутил этот странный, сильный запах корицы от неё, внутри вдруг сделалось так жарко, словно бы выпить я успел не одну-единственную стопку, а залпом целый графин. Ох, не к добру это, не к добру… Ничем хорошим день не заканчивался, когда дело начиналось вот так, со вдруг вспыхнувшего внутри огня… Как правило, сломанным столом и чьей-то разбитой мордой.
Но драка дракой, а к другой женщине в своей жизни я был точно не готов. И не нашёл ничего лучше, как уставиться в телевизор на стене.
— Глупо, - пожала плечами девушка и прикурила себе сама.
— Что? - уточнил я хрипло, ощущая себя максимально неуютно. Я уже прямо-таки нервничал из-за собственных ощущений! Даже появились мысли попросить у Митрича свой костыль, встать да уйти от греха подальше…
Она тоже села вполоборота, чтобы увидеть происходящее на экране. И я невольно скользнул взглядом по её груди, запрятанной в пепельную блузу. Движения девушки чем-то походили на кошачьи, но не на пресловутую “кошачью грацию”, нет. Скорее на неторопливость сытой львицы.
— Глупо было выходить против Хабиба, - ответила девушка и доверительно подмигнула, стряхивая пепел: - Второй раунд, удушающий.
Я глянул на экран. Там как раз звякнул гонг, только что завершился первый раунд, и раскрасневшиеся бородатые бойцы разошлись по углам. Поняв, что моя собеседница решила сделать ставку, я поморщился, всем видом давая понять, что мне особо-то не интересны ни бой, ни она.
И едва носик моего графина вновь коснулся стопки, я услышал:
— Позволите и мне тоже?..
Кажется, меня даже передёрнуло. Просить незнакомого мужика налить ей водки?! Это уже перебор. Подобное я всегда презирал в женщинах! Но ни сказать ничего, ни что-либо сделать я не успел: откуда ни возьмись появился Митрич и поставил между нами бутылку вина с высоким бокалом. И уходя, даже пробубнил в усы что-то благожелательное.
Сообразив, что она имела в виду вино, я чертыхнулся, а она вдруг рассмеялась. Да громко так, с какими-то гортанными нотками, и, чтоб меня, сексуально. Видимо поняла, что надумал себе я и теперь никак не могла остановиться, уронив в тонкие ладошки ухоженное лицо. Наблюдая за ней, я неожиданно понял, что больше не хочу уйти. Почему? А хрен знает. Жар внутри просто перестал меня пугать. Будь что будет! В конце концов, прошёл уже целый год и… пора начинать жить?..
— “Изабелла”? - я налил в бокал непростительно больше положенного и повертел бутылку.
— Почти, - повела медной бровью девушка напротив. - Сабэль.
Настала очередь усмехнуться мне.
— Армянка? - зачем-то спросил я.
— Близко, но нет.
Я опять закурил, прищурился и хотел было сказать, что никогда её раньше тут не видел, как вдруг бар взревел. Все повскакивали, замахали руками, заорали не по-человечески почти, тряся друг друга за плечи. Девушка напротив и сейчас смотрела только на меня. Даже не так: сейчас она смотрела на меня особенно пристально.
— Я, с-с-ка, говорил же, а!.. Ну говорил же! - вопил сбоку кто-то ополоумевший. - Задушил же! Задушил! Ха-биб! Ха-биб!
Что-то вдруг шевельнулось внутри - позабытое, давно поросшее мхом. Это был разбуженный интерес. И я даже привстал через боль, чтобы увидеть происходящее на экрана телевизора.
— Второй раунд, - сел я обратно, затягиваясь. - Удушение. Как поняли?
— А я знала, - губы девушки остались неподвижны, она улыбалась только глазами, испытывающе глядя на меня. - Я много чего знаю.
— Например?
— Например, - подалась она вперёд, и вырез блузы оттопырился, - я знаю ваше имя и год рождения.
От следующей мысли стало чуток душно. Казалось, я побагровел от кончиков пальцев до корней волос: я был бы непрочь содрать с армянки эту блузу! Ох как непрочь!
— Называйте! - я спешно, даже не отсалютовав ей, опрокинул рюмку. Но кто ж тушит пожар керосином?!
— Ваше имя… Ваше имя… - прислонив палец к губам, Сабэль посмотрела куда-то в сторону, будто рассчитывала найти его написанным мелом на меню спиртного. - Константин!
— Костя, - слегка удивлённо кивнул я.
— А родились вы…
— В тысяча девятьсот восемьдесят девятом, - я и ткнул недокуренным “верблюдом” в пепельницу и обернулся, но Митрича с написанными крупными буквами подсказками не увидел. А лучше бы…
— На озере Байкал! - вдогонку выдала она.
Сабэль снова коротко рассмеялась, и на миг почудилось, будто глаза её - не карие даже, а какие-то буро-рыжие - застекленели.
— Ваше здоровье, - на этот раз я “отсалютовал” своей собеседнице.
— Ваше здоровье, - ответила она и пригубила вина.
Такие вещи не мерещатся. Армянка отзеркалила захудалый огрызок тоста таким тоном, как если бы наверняка знала, что здоровье моё мягко говоря не в порядке. Что в моём с виду нормальном организме целых костей - по пальцам пересчитать.
— Скажите, Сабэль, и часто вы тут бываете? - спросил я первое, что пришло на ум.
Девушка отрицательно покачала кудрявой шевелюрой, продолжая улыбаться одними глазами.
— Искали кого-то?
— Уже нашла.
— И кого же? - усмехнулся я.
— Вас, - непринуждённо и элегантно пожала плечами она.
— Меня?
— Угу-ум… - слегка томно промычала она в бокал с вином, не отрывая взгляда, словно бы надеялась меня загипнотизировать. - Вас, Костя, вас.
— Интересно, - промямлил, малость растерявшись, я. - И что вам от меня нужно?
— Наоборот, это вам кое-что нужно от меня. Я могу дать вам то, что вы хотите.
— Вот как…
— Этого хотят все без исключения, Костя, - то ли вино было слишком крепкое, то ли ещё чего, но, казалось, в глазах армянки зажигался нехороший огонёк. Поняв, куда она клонит, я встрепенулся. Вот дятел! Купился же спьяну! На вид львица, а сама… кошка драная!
— Не-е, я пас, дорогуша!.. - отвернулся я и нервно махнул рукой Митричу.
Моему разочарованию не было предела. Не настолько я ещё пал, чтобы платить женщинам за секс! Но прежде чем нарваться на грубость, Сабэль успела опять податься вперёд и приковать к себе мой взгляд:
— Разве вы не хотите справедливости, Константин?..
Появившийся сбоку Митрич что-то спросил, но я не слышал. Дыхание моё спёрло, а в ушах возник тонкий-тонкий звон. О чём это она?! О какой такой справедливости эта странная армянка говорит?!
Да, я зна ответ. Но сам же поспешил от него отмахнуться.
Секунду назад я хотел попросить старого друга принести костыль, который всегда отдавал ему, усаживаясь за столик, и всё-таки уйти из бара. Но вместо этого лишь невнятно кивнул.
— Ты поосторожней, ну, - шевельнул Митрич усами и заменил графинчик.
Я смотрел на девушку и молчал. Я много чего мог сказать ей. Ещё больше - спросить. Но ведь так и работают аферисты! Главное в их деле - посадить жертву на крючок, незаметно вытащить из неё что-то, что могло бы впоследствии её ошарашить. Нечто, известное только ей. Я мысленно промотал весь наш с ней недолгий разговор. Каждую фразу прокрутил в голове, каждый взгляд её постарался вспомнить - что она могла увидеть, а чего нет. Но, ничего так и не обнаружив, сдался:
— Хочу.
Её улыбка - снисхождение хищницы. Она глотнула вина и демонстративно поставила бокал на середину стола. Глянула на меня с укоризной, словно бы я что-то упускал. И когда до меня дошло, что бокал пуст, я почти чертыхнулся вслух и спешно налил ей вина. Надо же, как она меня раскочегарила! Ещё недавно мне плевать на неё было, даже танцуй она приват, обвитая цепью! Кто она такая?
— То, что случилось с вами, Константин - большая трагедия.
Я раскрыл портсигар, чтобы опять закурить, и заметил, как она глянула на сигарету в крови. Оно?.. Может, она тащит из меня по крупиночке, единственно основываясь на увиденной реликвии - бурой от крови сигарете? Не, едва ли. Слишком неочевидно, что она для меня очень много значит.
— А что со мной случилось, Сабэль? - решил я продолжить играть в “угадайку”.
Опять эта улыбка. И через секунду взгляд поверх меня - стеклянный. Я с трудом удержался, чтобы снова не обернуться. Чёрт-те что! Проверил водку - вроде та же…
— Вашу семью убили, Константин. А вы выжили чудом.
— Не-е-е, подруга, - зло протянул я, поправляя под собой ставший вдруг неудобным стул. - Вот ты и прокололась! Ты цыганка, да? Денег захотела? Но я-то почему? С меня-то что можно взять, а? Я ж простой работяга! - она было раскрыла красивый рот, чтобы ответить, но я уже разошёлся. - Справедливости, говоришь?! Вот как вы работаете! Размытыми формулировками и общими фразами! Кто ж её, сука, не хочет - справедливости-то! Только это не убийство было, чтоб ты знала! Авария! Грёбаный дятел подрезал нас на Литейном мосту и…
— За рулём был Сергей, ваш брат, тело которого водолазы так и не нашли, - быстро заговорила Сабэль, и я осёкся. - Позади, рядом с вами сидела Лена, в неё-то и пришёлся удар.
На стол посыпалась труха от размятой сигареты. Невысказанная злоба острой костью встала поперёк горла и теперь мешала нормально сглотнуть. И жар изнутри лез всё выше и выше, постепенно охватывая всё моё тело. Сабэль говорила вещи, о которых знать могли лишь единицы.
— Денис Константиныч в тот день впервые получил разрешение сесть на переднее пассажирское. Ещё торговался с вами, Костя, обещав больше не драться в школе!
— Остановитесь.
— Он бы выжил. Выплыл бы. Но…
— Не надо…
— …вы, Костя, настояли, чтобы он пристегнулся. И когда “Опель” вашего брата слетел с моста, он целую минуту под водой пытался отстегнуть этот…
— Заткнись, сука!!!
Бар враз стих, а я, едва не упав от острой боли в тазобедренном, медленно опустился обратно на стул. Митрич махнул кому-то, кого-то особо рьяного вообще за руку поймал, что-то отрывисто втолковывая на ухо. Я не мог отвести взгляда от буро-кровавой сигареты. Я обещал супруге, что она станет последней. Что я брошу и…
— Простите, - сказала Сабэль ласково. - Но вы сами вынудили меня.
Я неуверенно кивнул и машинально потянулся к рюмке, но руки слишком дрожали.
— Да, выпейте, - девушка наполнила её до краёв. - Это поможет. Сейчас это поможет. Ваше здоровье, - повторила она почти издевательски и отпила вина.
Перед глазами плыли воспоминания, где я, вместо того, чтобы искать родных или пытаться делать хоть что-то ещё, стою на мосту рядом полицейскими, мокрый весь и окровавленный, и держу во рту ту самую неподкуренную сигарету. Позже сказали, что это был шок. Что такое бывает.
— Я не знаю, как я выплыл. Я не должен был выплыть. Лёд кругом, полынья… Я переломанный весь… Лучше бы Денис… - в голове вертелось только то, что я жив незаслуженно. И что тот, кто влетел в нас на мосту, так и не найден. Я усмехнулся: - Чудо, как же!
— Чудо-чудо, - заверила Сабэль. - Вмешательство извне.
Я посмотрел на неё. Красивая и грациозная вся. Медная львица. Кто она? Зачем ей я?
— Я хочу справедливости, - будто читала меня Сабэль, буравя огнями светло-карих, почти ржавых глаз.
— Я тоже…
— Я могу показать вам, кто в вас врезался тогда. Вы меня понимаете, Константин? Я могу вам его показать.
В этот момент сбоку кто-то громко засопел. Наверное, добродушный усач Митрич решил убрать со стола пустую бутылку из-под вина. Как не вовремя, черт подери!..
Но это был не Митрич.
— Э, урод! - в лицо понесло кислятиной. - Ты как с дамой говоришь!
Большего случайный “рыцарь” выдать не успел - лицом к лицу встретился с томной Изабеллой, нарисованной на винной этикетке. Толстостенная бутылка бумкнула об его черепную коробку глухо и не разбилась, мужик отшатнулся и, взмахнув ручищами, со смачным хрюканьем сел на задницу посреди бара.
А во мне бушевал голодный огонь. Не будь я инвалидом, забил бы детину донышком бутылки! Ей-ей забил бы!..
И Сабэль, казалось, сейчас тоже загорится. Она дышала возбуждённо, глубоко, и пожирала меня глазами. Она была сущей дьяволицей, истинной африканской кошкой, преисполненной адреналина после удачной охоты! Улыбка её сделалась белоснежным оскалом - настолько ей вдруг понравилось то, что я вытворил.
Не в пример Митричу.
— Кость, тебе пора. Давно пора. Приходи завтра лучше, - бармен не смотрел в глаза, совал мне костыль и одновременно пытался утихомирить дружков “рыцаря”, коих почему-то нашлось с пол-бара.
— Идёмте, - Сабэль взяла меня под руку - горячая! какая же она горячая! - и повела к стойке с верхней одеждой. - Не оборачивайтесь. Они нам ничего не сделают. Я это знаю.