Ловчий

Возвращение блудного

Юг, округ Райя

Лагерь армии Содружества пустил корни на пустыре за восточной стеной Кумкура. Он разрастался, пополняясь новыми добровольцами со всех провинций. Растянулся до побережья выцветшими на солнце шатрами, чадил дымом курилен и костров, над которыми булькали похлебки. Платили — по крайней мере, обещали заплатить — солдатам неплохо, тешили надеждой легкой наживы. «Воины юга» частенько наведывались в бордели, лепившиеся с краю лагеря; сближались за пряным вином и дрались за карточными столами.

Воняющее и галдящее сборище. Следовало отправить их в Долины, и как можно скорее.

Ближе к главным воротам запестрели шатры побогаче — алые и травянисто-зеленые, украшенные символикой магических нопад. Зодчие и Мертвящие наслаждались отдыхом в тени, оставив лица открытыми. Их маски с длинными кольчужными бармицами лежали рядом, на земле. Некоторые послушники прогуливались, шурша плащами в цвет своего храма. Не хватало лишь лазурных оттенков Видящих — маги Бахати не спешили мобилизоваться.

Идир скользнул рядом с алым шатром, на котором был вышит кулак Зодчих. Чиркнул крылом по капюшону одного из послушников и нырнул в небо, не дожидаясь огненной змеи в ответ. На подлете к стенам Кумкура он снизился, упал камнем в расщелину улицы. Трубы с башен протяжно взвыли, их клич разнесся над городом, оглашая самый жаркий час дня. Им вторили медные голоса с северной пустоши и форта на побережье. На время восхваления всевидящих звезд и присланного ими Сабри город цепенел. Улицы пустовали, крыши и террасы плыли в солнечном мареве.

На одной из таких террас Идир и обнаружил своих друзей и подельников — «компаньонов», как они звали себя. Расположились они у портового района, с видом на доки и плывущие в заливе корабли. Младший «компаньон» по имени Вишей сидел на краю, свесив ногу за парапет. В его зубах дымилась самокрутка, коротко остриженные льняные волосы золотились на солнце. Старший, смуглый, крепко-округлый, словно винная бочка, возлежал под дощатым настилом. Прятал лысую голову в тени. Звали его Монах — за спокойный тягучий голос, бороду и длинную юбку, какую обычно повязывали самые рьяные из верующих Южного Содружества. Собственно, эта юбка была единственной связью между Монахом и религией.

— Прохлаждаемся? — Идир накинул протянутый Вишеем халат и встал рядом, спиной к парапету. Даже через ткань он чувствовал жар кирпича.

— Наблюдаем, — поднял палец Вишей и кивнул в пролёт между домами.

В окне напротив виднелся мужчина. Похожий на беспокойную тень, он рваными движениями оправлял пиджак. Зеркало отбрасывало блики на его лицо и худую шею. Мужчина приладил котелок — чёрный, словно с головы республиканского модника. Немного подумав, вернул котелок на вешалку и повязал голову национальным южным платком.

— Глянь, сейчас свалит на обход своих лавчонок. — Вишей ухмыльнулся, бросил взгляд на Идира. — А перед этим проверит тайник под половичком у двери. Каждый день так делает, после молитвы. Неплохо я разнюхал?

Торговец заглянул под половик, расправил его мысом туфли и вышел.

— Вот, говорю же! — Вишей гордо выпятил обожжённую солнцем грудь.

— Сейчас не до игр, — нахмурился Идир, но от него отмахнулись, сморщив нос.

— Спокойно, птица, расслабься. Пока сидим в кумкурском дерьме, можно и развлечься.

— Эй, Вишей-Полна-Голова-Вшей, — Монах подал голос из тени. — Раз птица говорит не связываться, значит, не стоит. Тебе что, платят мало? Жить надоело?

Вишей цыкнул, негодующе покачал головой. Ничего-то, мол, вы не понимаете.

— Руки забывают. — Он пошевелил пальцами перед носом Идира. — Сноровка теряется. Вот грохнут завтра ам-Хашема, а пальцы — как козьи сиськи, и кто мне будет платить?

Порой Вишей не слышал, что нёс, а Идир сильно удивлялся, как до сих пор не оторвал его умелые руки. Всё проклятая сентиментальная привязанность к другу детства.

— Не говори так.

— Чего не говорить? Про козьи сиськи или оплату?

— Его никак не убить, малой, — снова встрял Монах. Он оперся ладонями на колени, поднялся и затянул потуже белое полотно юбки. — Всегда возвращается, как говно на резинке. А щас, может, слыхал твой трёп.

Вишей скривил губы, но промолчал и отвернулся от галдящей, похожей на канаву улицы. Похоже, торговец и его тайник под половиком были спасены. Идир кивнул, наконец получив внимание своей небольшой команды.

— Сабри решил сыграть с нами в прятки.

Вишей усмехнулся, Монах вскинул брови. Ни один из них удивлен не был.

— Собираемся и выезжаем сейчас, — велел Идир и направился к лестнице.

Трубы дали сигнал к окончанию молитвы. Улицы тотчас захлопали ставнями и закричали на разные лады. Из порта донесся лязг крана.

С правителем или нет, жизнь в Кумкуре продолжалась.

***

Наверное, он ни разу не уезжал так далеко от столицы.

Всё было в новинку: приземистые глинобитные дома, тихие улицы, что обрывались, не успев начаться. Тесная комната, в которой он остановился, не желая привлекать к себе лишнее внимание — гостеприимству местных вельмож он не верил. Простая еда. Густой пахучий воздух. Честная жизнь, без золота и прикрас.

Вздрогнув от осторожного стука в дверь, Сабри отодвинул тарелку — всё равно местная честная еда в его горло не лезла, — нырнул в пиджак и надвинул котелок на глаза. Он решил выдать себя за дельца с севера. Не из Петрополиса, конечно, — за республиканца он не сошел бы и в кромешной тьме, — но его вполне могли принять за выходца из Долин. Та же оливковая кожа, те же тёмные вьющиеся волосы, чисто выбритое лицо. Ничего общего с золочёным и бородатым правителем Содружества.