Love Is Madness

Love Is Madness

      Первые чувства, что возвращаются к нему — это ощущение холода и совершенной тишины. Парень лежит с закрытыми глазами и не торопится шевелиться. Ветер проносится над ним ледяным дыханием, но он не чувствует боли от обморожения, только свежесть и мягкость его прикосновений. Пальцы осторожно касаются земли, собирая горсть снега в ладонь, но тот не тает, а лишь собирается в крохкий комок. Первый вдох — и лёгкие заполняются ароматами окружения: морозный воздух, пожухлая трава и сладковатый запах давно пожухлых растений — этот запах был ему знаком, но не может вспомнить откуда. Он всё же открывает глаза…
      Над ним небо восхитительно голубого цвета, такое глубокое и манящее, но парень знает, что как бы его туда не тянуло, он должен быть здесь. Корявые ветки смыкаются запутанным куполом над ним, словно пряча от глаз тот небосвод, что казался его домом, позволяя тучам затянуться и испачкать нежную глубину. Снег… крупные хлопья летят к нему, падают на лицо и слегка щипают кожу. Но это не боль, ему щекотно и приятно. В ушах всё ещё свистит воздух, словно он проносится с такой скоростью, как в свободном падении, но тело совершенно не болит. Парень садится на земле и осматривается. Он в лесу. Где-то в самой чаще. И сейчас зима. Белое покрывало укрыло землю, окрасив пейзаж в цельную картину. Рядом ничего, разве что смущающий и выбивающийся из общей картины котлован, в котором он оказался. Его уже припорошило снегом, но кое-где парень ещё мог видеть обгоревшие края веток, обломанных и валяющихся вокруг. Словно что-то сбило их с напором… парень снова посмотрел на небо. Неужели это был он? Он не совсем помнил… точнее сказать не помнил ничего до момента, как он открыл глаза. Единственное воспоминание, что прояснилось в его спящем сознании — зелёный луч, летящий в его сторону.
      Встав на ноги, парень отряхнул белый снег с не менее белой мантии. Кто он? Ответить на этот вопрос он просто не мог, но, может, ему стоило найти того, кто мог бы дать ответ? Он видит какое-то поселение вдалеке, оказывается, он очутился на возвышенности, поэтому не думая больше и мгновения, парень ступает в ту сторону, где могут оказаться люди.

***

      Надпись «Хогсмид» встречает его на окраине старой табличкой. На ней ещё видны следы пожара, и сосульки кривыми палками висят на краю. Парень проводит пальцами по старому дереву, чувствуя с ним какую-то связь. Но что это было, он знать не мог. Его путь продолжается.
      Узкие улочки, маленькие дома, местами заброшенные, но людей всё равно предостаточно. В отдалении он видит огромный замок, и что-то в душе снова стягивает тугим кольцом. Но почему он это чувствует? Улицы заполнены людьми, и когда кто-то замечает его, то почему-то отшатывается назад, в ужасе смотря в его лицо. Парень не знает, что вызывает у людей такой испуг, но все сразу расступаются, не желая стоять на пути, тычут в него пальцем и перешептываются.
«Это не может быть он. Малфой давно мёртв. Почему он так похож? Малфой».
      Он слышал это со всех сторон и понять не мог, о ком они говорят. Снег хрустел под его босыми ногами, не принося никакого дискомфорта. Тёплый воздух из одного строения привлёк его внимание, заставляя остановиться и, посмотрев на широкую стеклянную витрину, увидеть отражение. Своё собственное отражение. Когда-то он знал этого парня, возможно, даже слишком хорошо, но сейчас в памяти о нём не сохранилось ничего. Серые холодные глаза, словно воплощение уличного мороза, внимательно изучали его: бледная кожа, белые волосы и такой же белоснежный костюм под мантией, расшитый серебряными нитями. Рука медленно поднялась к груди, обводя рисунок нитей длинными пальцами. Что бы это могло значить?
— Ты! Как ты смеешь появляться здесь? Тебе не место в этом мире! Убирайся! — старый мужчина выскочил на улицу из этого самого дома и направил в его сторону палочку.
      Внутри всё сразу взбунтовалось против этого действия, нутро ощущало опасность, и инстинкты заставили его поднять руку, перехватывая тот луч света, что стремительно летел ему в грудь. Сноп искр вылетел из ладони, сжавшейся в кулак. Шокированный мужчина уставился на него, явно не понимая, как такое могло произойти, и попятился к двери дома.
— Вы хотите убить меня? — он впервые слышит свой голос, и он кажется парню стеклянным, таким искусственным, словно собранным из осколков разбитой вазы.
      Незнакомец медленно пятится назад и качает головой.
— Нет… убирайся. Невозможно убить того, кто уже мёртв.
      Парень сглатывает и ощущает солёный привкус крови на языке. Конечно, это лишь старое воспоминание, но почему-то у него нет сомнений, что мужчина говорит правду. Он помнил чувство своей смерти. И это пугало. Растерянный шаг назад, когда в памяти снова видится зелёный луч непростительного заклятья, отчего-то он знает, что это именно заклятье, от которого не спастись. В груди становится невыносимо больно, и он сгибается почти пополам, сжимая хрустящую ткань в длинных пальцах. Надо бежать… он не может умереть снова. Видя, как все направляют на него палочки, его сковывает тревога. Зажмурившись он думает лишь о том месте, где он мог бы быть в покое. Белый вихрь дыма прорезает спину и охватывает тело, и он исчезает в яркой вспышке света, оставляя на своём месте только небольшой выжженный котлован. Люди с шумом начинают разбегаться и переговариваться. Случилось то, чего просто не могло быть: мёртвый Драко Малфой воскрес в день годовщины своей смерти.

***

      Малфой-Мэнор давно стал тихим местом. Ещё в тот момент, когда Тёмный Лорд сделал его своим штабом, звуки жизни покинули это поместье. Нарцисса Малфой медленно шла по заснеженному двору, который хранил в себе склепы и усыпальницы семьи, сломавшей ей жизнь. В том, что Малфои уничтожили её жизнь женщина не сомневалась и секунды. Сначала эта война, где муж слепо следовал вере в чистоту крови одержимого своей идей безумца, маньяка. О, да, Том Реддл был маньяком: ненормальным и совершенно лишённым всяких положительных качеств. Он был могущественным, но в то же время совершенно бессильным. И когда казалось, что кошмар их оставил, ровно через полгода после окончания войны и последней битвы за Хогвартс, эта семья отобрала у неё саму жизнь. Её мальчика. Её Драко.
      Страшащийся Азкабана Люциус предал приспешников Волан-де-Морта, сдал их Министерству с потрохами. Но среди них хоть и было предостаточно безмозглых преступников, но так же в рядах Пожирателей состояли коварные и страшные личности, которые не могли оставить свою судьбу без отмщения.
      Драко лишь хотел закончить школу, он сам вызвался вернуться в Хогвартс, чем удивил всех. Ведь вряд ли там его ждали. Но он просил, и Нарцисса позволила, чувствуя гордость за силу духа своего мальчика. Если бы она знала, какая участь его там ждёт! Если бы могла предчувствовать, что мерзкие Пожиратели вернутся по его душу и убьют. Безжалостно и упиваясь совершаемым, бросив тело в Запретном лесу на окраине Хогсмида. Леди Малфой не могла найти утешения, оплакивая потерю единственного дитя. Драко выжил в войне, а она умудрилась его потерять в мирное время!
      Нарцисса продолжала неторопливо ступать по тропинке, прижимая к груди небольшой букет кроваво-красных георгин. Когда-то давно она сама сажала их в саду Малфой-Мэнора, а Драко непременно находился рядом. Это было их любимое время вместе, лишённое суеты и забот. Только мать и сын, разговаривающие обо всём и ни о чём одновременно. А теперь она несла эти цветы на его могилу. Материнское сердце сжалось в агонии, заставляя солёные слёзы скатываться по щекам тяжелыми каплями. Родители не должны хоронить своих детей и навещать лишь их могилы.
      Сегодня был тяжелый день. Годовщина дня её сломанной жизни, годовщина дня смерти Драко. Нарциссе казалось, что она не сможет дожить до этого дня, но вот она уже недалеко от склепа, и так тяжело сделать последние шаги…
      Она замирает у старого дуба, чьи сухие ветви взмывают к серым небесам, словно поддерживая те от неизбежного падения, потому что видит ту фигуру, которую уже не надеялась узреть когда-либо. Высокий парень в кристально белой одежде стоит к ней спиной, внимательно смотря на склеп. Ветер играет с его волосами, заставляя редкие блики играть на платиновых прядях, но сам парень почти не шевелится, только стоит, едва касаясь холодного камня бледными пальцами. Материнское сердце замирает, а потом начинает бешено стучать, когда в этой фигуре разум невольно узнаёт и признаёт его.
— Драко… — голос Нарциссы срывается на жалобный хрип, и георгины падают на пушистый снег, теряя свои хрупкие лепестки. Словно капли крови те рассыпаются по сторонам, и ветер тут же подхватывает их в свой смертельный танец.
      Парень будто услышав звук, оборачивается, а у леди Малфой пропадают последние сомнения вместе с дыханием. Ноги ослабевают, и она едва успевает опереться о широкий ствол дерева, во все глаза смотря на своего сына. На живого сына! Из плоти и крови! Только почему он смотрит на неё так безразлично? Почему в его глазах только вопрос и совершенное непонимание? Женщина собирает силу воли в кулак и делает первые шаги в сторону Драко. Каждое движение даётся ей с усилием, словно к обеим её ногам прикованы стокилограммовые гири, лишая её возможности к передвижению. Но когда расстояние между ними сокращается, идти становится легче, и вскоре женщина срывается на бег. Она почти бросается в руки сына, сразу позволяя своим рыданиям вырваться наружу. Боль её души и сердца находят свой выход через эту маленькую истерику. На этот раз вызванную невероятным и волшебным счастьем.
— Мальчик мой! Драко! Ты живой! Драко, — причитала она, ощупывая парня: руки, плечи, лицо — он был живой и даже слегка тёплый, совсем чуть-чуть. Заметив босые ноги, женщина ужаснулась: — Ты почему без обуви? Зима же! Пойдём быстрее в дом! Не надо мёрзнуть! — она крепко хватает его за руку и тянет обратно, к Мэнору, к его родному дому, который так опустел без него. Если Мерлин даёт ей второй шанс, она ни в коем случае его не упустит.