Ловушка для королей.6

Ловушка для королей.6

Мы пришли не к открытию конторы, а почти к началу обеда — было бы не гуманно нарушать привычный деловой ритм столь почтенной, столь солидной адвокатской фирмы, «Бычков и партнеры» - она и была «душеприказчиком» покойного Федора Федоровича. Там ведь работали и самые простенькие клерки, из начинающих, и им следовало прилежно обучаться строгому ремеслу говорунов и трудиться на благо юриспруденции и добрых хозяев.

Шура был в чуть искрящемся, строгом черном костюме, хранимом на случай приема «вверху», я был в смокинге темно-синего цвета (королева Елизавета благосклонно разрешила мне надевать его для «встреч», снизойдя до моей привычки курить сигары), но в берете «а-ля» Вагнер (композитор) — утро было прохладным, как аромат шиповника, и я берег голову.

Нас вежливо выслушали и, улыбаясь, попросили пройти к управляющему, самому господину Бычкову — ведь речь шла об очень крупном наследстве. Очень! Наследниками были мы с Шурой.

То, что Федор Федорович жив и просто «смылся» с собственных похорон, было расценено нами, как «несерьезное», как что-то в духе «женских» детективов. Истина была проще и изящней, как любой трюк с миллионами, и хранилась она здесь, у кураторов последней воли покойного.

Господин Бычков, Сергей Степанович, принял нас в удобном для интимных разговоров светло-бежевом кабинете — два кресла, на мой взгляд, чуточку излишне комфортные, чуточку расслабляющие, круглый столик для кофе, стоимостью с маленькую квартиру, письменный стол, просторный, как степь, и пустой, и за ним бесшумно крутящийся, способствующий тонким мыслям, стул, на котором и сидел господин главный юрист.

- Я вас слушаю, - сказал он с таким доброжелательством в голосе, какое слышишь только у людей с зарплатой в разы превышающей среднестатистическую, - я понял, речь пойдет о каком-то наследстве?

Мы — я и Шура, оба застенчиво потупились и улыбнулись. Тихонько, не обнажая зубов.

- Наше дело растолкует вам мой брат, я же уточню детали, - сказал я скромно и, не оборачиваясь к Шуре, продолжил, - братец, приступим.

Шура спокойно, как яблоко, вынул из кармана мощный армейский пистолет (этот муляж он купил по случаю в Измайлово у какого-то студента, предлагавшего еще и матрешек «до кучи»), картинно щелкнул металлом и сказал весьма по-деловому, я бы даже сказал, «по-кондукторски»:

- Расскажите все про завещание …… Нас оно интересует.

Господин Бычков к виду оружия, нацеленного в лоб, был явно привычен. Он даже не переменил позу, только сложил ладони, как католик для молитвы, и спросил:

- Кто вы? И что вы хотите знать о завещании? Наследников двое — госпожа Торбаева и Фонд…

- Кому достанется все, когда ваша контора решит закончить валять дурака с этим вонючим Фондом, который, кроме вонючего законопроекта о запрещении хоздеятельности в районе Байкала российским налоговым резидентам, ничего не изменил в сути, и с этой «козой», не вылезающей из развратной Ниццы, мадам Торбаевой, знать не знающей, что могила покойного дяди просто декорация. Кто реальный наследник?

И главное, когда. Кто или «что» нажмет стартовую кнопку?

- Кто вы? - снова спросил адвокат довольно смело, глядя в дуло пистолета, - кто вас послал?

Последнего вопроса он не должен был задавать.

Вопрос, заданный под дулом, требует ответа. Таково правило.

Я грустно посмотрел на его ноги, обутые в мягкие туфли для офиса, - такие жалкие, такие человеческие! - стараясь не смотреть в лицо адвоката, особенно в глаза ему — Шура уступал право объяснения мне, как обычно.

- Мы просто люди, Сергей Степанович, но, как все люди, мы носим внутри себя ангелов или посланников, так что спрашивать, кто нас послал, несколько опрометчиво. Вы же читали Библию, и должны знать, что ангела или видимый образ Духа обычный человек не может увидеть и не умереть. Разве только этот человек не великий праведник или не закоренелый грешник.

- Анат, - сказал Шура сквозь зубы и проглатывая половину моего имени, - я сейчас этому юристику вышибу из мозга и Фемиду и Дике, мне надоедает держать палец на крючке. Он не желает говорить, так пусть совсем замолкнет.

И Шура поднял пистолет до уровня лба юриста.

- Ради Иисуса Христа! Кто вы?

При звуках этого имени — это был как удар плеткой! - я услышал сбоку, со стороны Шуры, тяжелый, глухой хрип, похожий на звериное ворчание, а внутри меня шевельнулась бездна, и стало невыносимо больно.

- Не смей произносить это имя, - тяжело прошептал я, почти прошипел. Меня трясло от озноба. Меня просто било от злобы и ненависти.

Воры, развратники, Иудушки всех мастей, шлюхи, проповедники - вся дрянь земная — как они любят упоминать его, вставлять его к месту и не к месту. Они ухитряются даже зарабатывать на нем!

Я так же смотрел на ноги адвоката и явственно видел, как под моим взглядом паркет вокруг них начинает парить и покрывается морозной сединой, из которой начинают расти кристаллы льда.

Боковым зрением я заметил, как изменилось при последнем вопросе адвоката лицо Шуры — это была белая маска неминуемой смерти, а из-под опущенных, складчатых век как будто били два зелено-огненных луча, и пол под ними начинал уже чернеть и дымиться.

- Что же, ты действительно просишь показать тебе пославшего нас? - спросил я, чувствуя, что уже не я говорю, а что-то «иное» внутри меня и непостижимо мощное.

Адвокат молчал и по-кроличьи ждал.

- Шур, - сказал я, - посмотри ему в глаза — посмотри прямо в грешную душу этого человека. Он хочет увидать того, кто пришел - Отца лукавых вопросов, противоречия и безграничной свободы. Ему мало видеть нас.

И мой брат поднял свой испепеляющий взор, взор, пришедшего убивать и разрушать, от земли, казалось, прожигая по пути пол, лакированную столешницу и деловой пиджачок господина Бычкова, и занырнул, влился ему в зрачки.