Ловушка для Сверхновой

Глава 5. Смертельный выбор

Олег Громов

 

Я бродил по лестницам странного офисного здания.  Поднимался по широким крутым ступенькам, проходил длинным просторным коридором, сворачивал и видел в окнах одно и то же — на фоне серого неба темнели голые и  беззащитные силуэты деревьев в коконах из голубоватого льда. Искал выход, какую-то дверь, любую, но всё вокруг состояло лишь из коридоров и лестниц. Стены выкрашены грязно-белой краской. И множество больших картин в рамах. Вернее не картин, а фотографий  звёздных скоплений, туманностей, пульсаров, с бьющими из них лучами. И чем больше я ходил, тем больше попадалось картин. И я не выдержал, подошёл к одной, и дыхание перехватило — показалось, это не фотография, а иллюминатор и там, за стеной, бесконечный чёрный бархат с алмазными проколами немигающих ослепительно-ярких точек. Я вздрогнул, оттолкнулся рукой от фотографии в рамке, и меня с силой отбросило в противоположную сторону, словно я был в невесомости. Закружилась голова и окружающая обстановка вдруг посерела, стала таять, сквозь неё начала просачиваться реальность. Тряхнул головой и вдруг понял, что сижу в полутёмной комнате на стуле, руки заведены за спину и скованы наручниками.

— Пришёл в себя? — голос принадлежал тому самому главарю, который встретил меня в липовой клинике Св. Терезы.

Он сидел в кресле, держал в руках белую фарфоровую чашечку и медленно, очень медленно помешивал в ней маленькой ложечкой, которая нежно позвякивала о стенки.

Теперь я мог разглядеть этого ублюдка поближе.  Не думал, что подобные типы могут служить говнюку Макбрайду. Красиво вылепленные скулы будто держали лицо в определённых рамках, черты крупные, но не грубые,  аристократичный нос, высокий лоб в морщинах, благородная седина зачёсанных назад ещё густых волос. В светлых глазах ни ненависти, ни презрения, скорее любопытство.

Оглядевшись по сторонам, я увидел немного. Помещение смахивало  на куб, без окон, без видимых светильников. Стены терялись в полутьме. Из мебели только небольшой стол и пара стульев. Ну и мой стул, к которому я был привязан. Но что удивило меня — едва заметный гул и вибрация.

По левую руку от главаря стоял  плечистый высокий бугай, голый по пояс. Впрочем, поначалу показалось, что одет он в тёмно-синие штаны и цветастую плотно облегающую фуфайку. На самом деле, весь торс парня украшали цветные татуировки. Лицо круглое, плоское,  почти без бровей, глубоко утопленные круглые глазки, короткий нос с толстой спинкой и широкими ноздрями.

Если они не скрывают своих лиц, значит, точно меня убьют, — промелькнула мысль. Засосало под ложечкой, запылали щеки и уши, словно от стыда. И это так разозлило меня, что страх совсем отступил, свернулся в клубочек где-то на самом дне души. Но главное, в голове билась лихорадочно мысль — тянуть время, надо тянуть время. А шанс сбежать всегда может появиться.

Главарь покачался на кресле,  мрачно взглянув на меня, сообщил:

— Значит так, Громов. Слушай внимательно. Нам надо, чтобы ты связался с Никитином и вызвал его в то место, которое мы тебе укажем.

— А не пойти ли вам всем на х… — сказал я просто и, скорее всего, ожидаемо для моего собеседника.

В лице его не дрогнул ни один мускул, глаза также смотрели куда-то вглубь себя. Ритмично заскрипело кресло, когда он покачался на нем. И бросил быстрый взгляд на бугая.

Тот размял кулаки. Сделал шаг, мгновенно оказавшись рядом. Обдало едкой вонью немытого тела, пота, дешёвого курева и мочи. Резкий удар под дых. Прожгла острая боль,  из глаз брызнули слезы. Я согнулся, но верёвки впились в тело, лишь добавив мучений. Я попытался изо всех сил напрячь пресс. Но против сокрушающего кулака это оказалось бесполезно. На мгновение я рухнул во тьму, а когда вынырнул из неё, обнаружил, что рядом стоит главарь  с чашечкой в руках.

Наклонив голову набок, он внимательно изучал меня, спокойно, без ненависти или презрения,  как это бывает на выставке знакомого художника, когда надо сделать вид, что ты реально пытаешься оценить картину, хотя на самом деле тебе плевать.

Протянул руку и вылил содержимое чашечки мне за шиворот. С шеи и спины будто содрали кожу, сделав меня ещё более беззащитным.

— Не сопротивляйся, Громов, — проронил главарь и даже с какой-то жалостью вздохнул. — Твои наноботы не действуют — мы отключили их. Боль ты будешь чувствовать адскую. И тебе здесь никто, поверь, никто не поможет. А приносить себя в жертву не стоит. Это глупо. Подумай и прими мои слова.

— Бараны, — я с силой вытолкнул изо рта слова вместе со сгустками крови. — Вы всё — стадо безмозглых баранов. Следуете за этим мудаком Макбрайдом, как за гребанным пастухом.  А он ведёт вас на убой.

Татуированный амбал расплылся в гнусной ухмылке. А губы главаря едва заметно растянулись, глаза сузились в ироничной усмешке, что взбесило меня ещё сильнее.

— Ах, как же ты ошибаешься, Громов. Мы не служим этому ушлепку Макбрайду. Мы сами по себе. 

— А на кой черт вам нужен Никитин тогда? — бросил я в сердцах. — Он спасти Землю хочет и вас, подонков. А вы чего? Б… уроды.

— Мы не желаем зла твоему другу Никитину, — вкрадчиво, почти ласково проронил главарь. —  Он талантливый учёный. Мы уважаем его. Нам лишь нужна его разработка. Вот и всё. Когда получим её,  отпустим его. И тебя, конечно,  на все четыре стороны. Живых и невредимых. 



Отредактировано: 15.07.2017