Лукоморье. Там в краю далеком. Часть первая

Предисловие

– Тридесятое царство, – высокий худощавый мужчина, с абсолютно лысым черепом, и полным отсутствием растительности на костистом лице, поставил на тщательно прорисованной кате значок рунами, обозначающий число «тридцать» – Роское государство… – начертал он еще несколько рун, обозначая название – исключительное место, благословенное Творцом Миров!

Мужчина посмотрел на стальное перо, которым выводить руны гораздо удобнее, чем гусиным, и продолжил писать на карте обозначения и названия:

– А это у нас, Лу-ко-морье. Край дивный и чудесный. Кромка мира тут очень близко проходит, вот тут, и тут… от того испещрено оно дорожками неведомыми, как хороший сыр дырками… Вот, тут еще один проход… А начертил эти проходы, к слову, как и карты мира разные один метаморф. Разгильдяй и гуляка по сути, но очень талантливый: видит он не только землю и воды, но и то, что под землей скрыто, и под толщей воды находится. И дорожки неведомые, тоже видит, и на картах обозначает, не на тех, что для людей; для людей только то, что в недрах, под водой и на местности. Талантливый чертяга! Дай ему творец долгих лет жизни, не бессмертный он… Так, а где тот проход на кромку? Ага, как раз там, где росичи новую крепость поставили, чтоб против гуяров оборону держать. Хорошее место, ничего не скажешь. Умно, царь батюшка, умно… А еще умно то, что ты, волей своей порядки там не строжишь, старых богов не теснишь… Да и как их притеснишь, коль некоторые из них там обосновались прочно? Тот же Велес. Старый бог, попробуй его потесни? Или Авось бесшабашный. Лада красавица… Даже Перун стал заглядывать да присматриваться, как дружина воеводская там встала. И то верно, где дружина – там Перун. Что? Велес? Велес испокон веку то место облюбовал. Но по сути то, какой он бог? Просто изначальный житель этого мира, один из множества, Творцом Великим поставленных охранять тот мир, учить людей и нелюдей мастерству, наукам… Не все, конечно, в Лукоморье тянуться, Стрибог великий, основатель династии ветров, тот в Лукоморье только гостит, несколько месяцев в году… А вот Фейри, красавица…в дивный край наведывается изредка… Красавица Фейри, даже смешно, если трезво глянуть. Красота в глазах смотрящего. Это точно про неё сказано. Если бы все видели её глазами мужа, затмила бы даже красавиц Олимпа… История? Да простая история: встретила своего принца Гвидона, влюбился он в Фейри без памяти, та взаимностью ответила, он князем на её острове сделался, живут с ним в любви и согласии уж долго, очень долго. Люди, а Гвидон человек чистокровный, не живут по нескольку веков, разве что такие исключения как я. Но я великий волшебник и чародей, маг. Гвидон то? Фейри выпросила, иль ещё как-то уговорила Морену, я с ней тогда ещё не знаком был, создала та волшебный сорт яблони, что делает яблочки молодильными, такими яблонями на острове у Гвидона целый сад высажен.

Мужчина, продолжая отмечать что-то на карте, разговаривал с невысоким человечком, которого сразу и не заметишь. Хотя, какой право, человечек? Первый помощник владыки Медного царства был настоящим лепреконом, то ли живое существо, то ли дух.

– Была ли то задумка творца, или случилось само собой, что люди переплюнув всех прочих, если не живучестью, то плодовитостью, многих вытеснили на кромку, или вынудили прятаться да скрываться? У него не спросишь… Однако вот и наше царство Медное, по сию пору пополняется новыми подданными: орками, гоблинами, остроухими заносчивыми альвами, потомками той самой Фейри и мужа её, трудолюбивыми и хитрыми гномами, и даже людьми. Люди-то, те, кои силу имеют, страшно им жить в том мире становится, вот и уходят… Как и те же ране перечисленные нелюди. Не все конечно. Вот к примеру семейство, которому принадлежит метаморф картограф, или оборотни, как сами они себя называют перевёртыши, и те и другие уходить не хотят, прячутся, маскируются, но живут и далее в том мире, который всё больше захватывают люди без дара магии… хотя нет, семейство метаморфа не маскируется, но у них в роду все сильные волшебники, и с ними просто побаиваются связываться… знаешь, с другой стороны глянуть, и среди бездарных к магии людей, встречаются личности, прямо скажем, не ординарные. Взять того же царя Ивана, того, кто невесту свою из моего дворца «спасал». Лопух лопухом, казалось бы, но в любви своей возмужал, многие трудности прошёл – тут Кощей потёр челюсть – нет, Патрик, ты не подумай, я не злопамятный… И девица та, Настасья, кажется? Хорошая пара была царю Ивану, долго они прожили душа в душу. С помощью братьев Ивана, хваткие мужики были, разбогатело царство, а сам Иван не церемонился соседние княжества присоединять, путём вовсе не мирным. До старости лет всё перед женой выпендривался, какой он завоеватель шибкий. – Кощей усмехнулся – но что есть, то не отнять, крепкую державу потомкам оставил… Так, Патрик, давай-ка ещё морские карты глянем?

Сей муж, единственный и бессменный властитель Медного царства, носил прозвище Кощей, что означало прозвание человека скупого, и склонного к стяжательству. Надо сказать отчасти то было правдой, так как Кощей разбазаривать золотые, серебряные, и даже медные деньги не любил, а любил их пускать в дела разные, тем самым преумножая своё богатство и благосостояние своего народа.

Медное царство и звалось медным потому, что почитай все крыши домов были медью крыты, а вовсе не потому, что возлюбленная Кощея, уж несколько десятков лет жившая с ним во дворце, была хозяйкою Медной горы.

Говорили, правда, шепотом так, как вслух такие вещи говорить просто не прилично, та самая медная гора была подарена красавице Морене, самим тёмным владыкой подземного царства – Царнибу, в знак большой любви.

Ну, мало ли что говорят? Ведь и сама Морена из тех же изначальных, и почитают её, как богиню, темную, правда. Ведает она болезнями, забирает души, что от тех болезней тело покидают, а может и не забирает, а души сами добираются до места своего упокоения, ведь если бы было то так, не было бы времени Морене сидеть в своих покоях, да придумывать новые яды, да зелья от тех ядов. Только бы, что и делала, души собирала.