Лум

Лум

Капли барабанили по крыше. Грибной запах проникал в форточку и заползал в Сашкины ноздри. Он стоял, уткнувшись носом в запылённое стекло, и разглядывал мокрую улицу.

Отряды туч, налетевших с юга, бежали над деревней Никифоровская с раннего утра. Гулять хотелось до жути.

— Чо, Сашок, сильно дожжь молотит?

Дедушка похлопал по спине замечтавшегося мальчика и пошел на кухню. Вскоре оттуда раздалось «доброе утро» и «слава Богу, проснулся». Тихий говорок бабули, хлопочущей на кухне, перемежался односложными ответами и шумными зевками деда.

Сашка вбежал к ним и схватил со стола печенье, но был пойман, Деда обхватил его огромными ручищами с длинными пальцами, усадив напротив. Бабушка уже держала кружку молока наготове.

— Пей, Сашк!

Вкусно. Сашка вытер губы рукавом и, ловко соскочив со скамейки, умчался в коридор. Было слышно, как он тормозит на повороте, утягивая за собой старый палас. Глухой удар в стену. Не больно. Только ойкнул. Не зря он вчера ночью лёг спать одетым, чтобы утром «родиться» в рубашке.

Сашка услышал пение птиц. Будто рядом, будто бы изнутри дома поют, да так переливчато… Выглянул. Никого. Решился выйти, осторожно ступая по скрипучим половицам, но одна вдруг взвизгнула обиженным поросёнком и выдала его.

— Сашк, к тебе, что ли?

Дед, прихрамывая то ли из-за погоды, то ли по привычке, побрёл открывать.

Сашку осенило: птицы пели в дверном звонке. У них дома другой звук: дин-дон-н-н! Как родители приедут, он им загадает загадку про птиц, которые в доме поют, но их там нет. Они любят загадки.

В дверях стоял мокрый Лёха.

— Эхе-хе! — залился смехом Сашок, — Ты чего мокрый такой? Стой, не заходи за порог, капай там пока! Ха-ха!

Лёха скорчил недовольную рожу, а потом тихо заговорил:

— Дело есть. Секретная информация, — и подмигнул деду.

Дед подмигнул в ответ и кивнул ему, а потом, приложив руку к голове на манер воинского приветствия, попятился задом в комнату. Уверившись, что они остались одни, Сашка нетерпеливо вскинул руки:

— Ну, говори, что такое?

Лёха вдохновенно затараторил. Он нашёл в лесу озеро. Рядом. Ну, как рядом… на карте близко. Идти посуху, пожалуй, далеко. А водой идти не на чем. Нужно искать надувную лодку, и Лёха видал такую у соседей.

Сашок заинтересовался. Он выспросил все подробности по второму кругу и принялся предлагать варианты: как добраться, что с собой взять.

— Лёх, пойдём во всём зелёном. Будем как хаки!

— Как кто?

— Ну такие, невидимые в лесу.

— А-а! Лады.

Побежали спросить у бабушки погоду, она всегда знает. Оказалось, ночью дождь совсем закончится, после будет сухо и хорошенько продует. Ветер унесет неглубокие лужи, можно будет гулять. Ребята узнали, что хотели.

Договорились встретиться завтра днём на великах. Плыть на оранжевой лодке соседей опасно, да и не выйдет. Маскировки — ноль. Да и по болоту не поплывешь, разве только утопнешь.

***

Анатолий Исаевич, спрятавший однажды молодость под бороду и очки, встряхнул газету. Поднялось облако серой пыли. Закашлялся, отбежал на время. Спустя минуту вернулся, принявшись читать. Вошёл второй учёный, безбородый, но с кольцом в левом ухе.

— О! Видал, что пишут?

Фёдор Тимофеевич в ответ неопределённо махнул рукой. Анатолий Исаевич в недоумении коснулся бороды и продолжил:

— Кран манипулятора упал на дом, разрушив часть стены. Спасатели и пожарные оцепили место происшествия, усеянное крупными купюрами, выпавшими из образовавшейся дыры.

— Обалдеть! Крановщику повезло! А ты где вообще эту газету взял?

— Да здесь, на полу валялась.

— Вот надо оно тебе? Вдруг заразная?

— Да нет, отчего же? — и подозрительно закашлялся.

Фёдору Тимофеевичу позвонили. Он внимательно слушал, попеременно кивая и отвечая «да». Поблагодарил, попрощался.

— Толя, сворачиваемся. Нам нужно ехать в академию.

— Газету возьму?

— Да кому она кроме тебя… конечно, только пыль ещё раз стряхни, будь добр.

Учёные сели в Ниву, покрытую шагреневой краской цвета «рептилия», и загудели по направлению к центру города.

В академии их уже ждал начальник, профессор Квадратный. Он пожал руки коллегам, предложил выпить воды с дороги и, указав на стулья, принялся объяснять. Выходило, что по данным объективного контроля академической спутниковой группировки практически высохло крупное болото близ озера Лум. Проезд туда по-прежнему есть лишь условно, но появилась возможность пешего передвижения там, где раньше даже болотные роботы тонули от зелёной тоски. Что-то непонятное обнаружено на снимках. Следующие фото профессор получит лишь спустя два дня, ждать нечего, потому уже сегодня нужно съездить на место и проверить. Квадратный встал, чтобы проводить своих сотрудников, напутствуя их фразой в духе русского криминального сериала:

— Как говорится, собираемся, у нас в болоте объект! Возможно, артефакт. По ладьям!

По пути Анатолий Исаевич развлекал Фёдора Тимофеевича новостями десятилетней давности с пожелтевших страниц газеты «Важский край». Проезжая последнюю деревню на пути к озеру, решили зайти в сельский магазин.

Зазвенел дверной колокольчик. Увидав приличного вида горожан, продавщица с алыми губами и причёской певицы Шакиры (плакат за спиной не давал усомниться) на всякий случай вежливо поприветствовала их:

— Хлеб-соль, мальчики! Что желаете?

Мальчики. Анатолий Исаевич удивлённо потрогал бороду, поправил очки. Всё на месте. Фёдор Тимофеевич, как старший научной группы, взялся ответить за двоих:

— Пожалуй, хлеб. У вас есть щелочная минералка?

— Хлеб держите. Щелочную не знаю, есть в бутылках. Полторашка «Липецкой» подойдёт?

— М… две, пожалуйста. И вот этот творог.

Анатолий Исаевич развернул сложенный треугольником пакет из «Пятёрочки». А Фёдор Тимофеевич стал загружать в него покупки. Продавщица заинтересовалась:.

— Куда путь держите?