Лунная дорожка

Глава 3. Открой глаза!

Когда выдавалась хорошая погода, а особенно в Королевский день ученикам позволяли гулять во дворе. Конечно, не всем сразу, а по группам. Порядок прежде всего.

Защищенное высокой стеной пространство вокруг замка когда-то, должно быть, занимали караульные помещения, дома простых жителей и хозяйственные постройки. Теперь же оно то зарастало травой и простенькими полевыми цветами, то превращалось в снежную страну, а деревья, видавшие еще юными ростками строительство крепости, вымахали до гигантских размеров. Под одним из них, древним тисом с небывалой моховой бородой на стволе, Велди очень любила сидеть в теплое время года. С рукоделием или без - неважно.

В небесах в такие моменты проплывали кипенно-белые облака, ветерок чуть касался прохладными пальцами босых ног ученицы, пахло влажной от росы травой. Совсем рядом с визгом и писком бегала взапуски малышня, стучал где-то топор плотника, вытесывающего новые ставни на замену подгнившим...
Было что-то очень светлое, но вместе с тем и печальное в подобных днях. Они словно возвращали в беззаботное детство, в котором еще не было большей беды, чем плохая погода или разорванное платье, найденный в овраге собачий хвост, означающий чью-то скорую смерть или материнский отходчивый гнев.
Хотелось погрустить немного, усадить на колени леди Ганамед с тряпичным лицом и сплетенным из травинок венком, перечитать мысленно последнее письмо из дому. Но уже слышалось:

- Ве-елди! Ты гдерялась? Идем, я бекажу одну штуку...

И грусти вновь не оставалось места в насыщенной событиями школьной жизни.

Письма из Куланя приходили каждый месяц а то и чаще, были очень утешительными и от их строк так и веяло любовью. Именно первое из них окончательно примирило Велди с отъездом. Мама писала, что начала понемногу раздавать долги, подновила, где могла, дом, а хозяин таверны поднял ей, наконец, жалование. И конечно, она очень, очень любит дочку, скучает по ней и ждет. А еще просит не сердиться, что так вышло и скорее посылать ответную весточку. Ведь в школе же есть образованные люди, верно?

Девочка накарябала ответ сама, без помощи более преуспевших в грамоте, и пусть все строчки его состояли из одних заглавных букв, то есть были написаны на тенгиле, смысла письма это не исказило ничуть.
Конечно, про историю с неудачной стрижкой, больницей, а потом и Оладьей Велди не написала и полслова. Как позже не упоминала о крысах, не подвезенной вовремя провизии, нашествии громадных медведок, на несколько дней буквально заполонивших замок, крупных ссорах и других серьезных проблемах. Зачем расстраивать маму...
В письмах были Гвин и Фаркон, устройство замка, ученики и наставники, успехи и неудачи в учебе, радости и грусти новой жизни.

Велди могла чувствовать себя счастливой - ей было, куда писать. У очень и очень многих школяров Даркорской смешанной родных не было вовсе, а те, что все-таки имелись, зачастую видели счастье только на дне кружки дешевого пойла.
Девочка слышала тайком передаваемые слухи, что некоторые из учениц постарше, дабы выручить пропивающих королевскую милость родичей, уходят из школы и занимаются постыдными, но весьма неплохо оплачиваемыми делами.

Впрочем, чего только не начинают болтать, потеряв связь с внешним миром.

За ворота учеников не выпускали, так что до них доходили лишь обрывки сведений: через почтальонов, нечастых родственников, пришедших под стены и допущенных проведать детей, да через обозников, пригоняющих к школе вереницы телег с пищей, дровами и другими необходимыми в быту вещами. Заодно эти люди забирали для продажи в городе то, что сумели сделать ученики свободными от занятий вечерами. Корзины, метлы, резные доски, ткань и вязание - все это охотно брали на даркорском рынке, а школа пополняла свою казну. Караванщики были если и не самыми частыми, то самыми осведомленными из гостей крепости. Однако, под стать лично контролирующему разгрузку Вонгу, рот лишний раз они раскрывать не спешили, так что неудивительно, что обитатели старой крепости знали о происходящем за стенами очень мало.

Еще иногда к Кирину приезжали какие-то вельможи на прекрасных скакунах, но те с простыми учениками и вовсе не собирались заговаривать. Какой там! Один паренек желал хотя бы на чудесных коней поглядеть поближе - и то слуги чуть не отмутузили...

А вот о любом чихе здесь, в пределах замка, вскоре уже толковала вся школа.

Велди нравились посиделки у старого тиса не только потому, что там было спокойно и как-то особенно хорошо, вовсе нет. Из-под сени дерева еще и прекрасно наблюдалось за другими, что, в отсутствие других развлечений, порядочно скрашивало тусклые будни девочки.

Она даже придумала особую игру: угадывать кто куда идет, что задумал..? Для этого нужна была наблюдательность, так что Велди, и раньше державшая глаза и уши открытыми, начала с особенным усердием запоминать привычки и особенности характера, жесты и мимику каждого, с кем ей доводилось познакомиться поближе. Пожалуй, такого тщания не смог бы добиться от девочки ни один наставник.


Вот прохаживается туда-сюда стряпуха с красивым именем Гвендилон. Она так устает на кухне - плачется женщина каждому, кто готов слушать - что ей просто необходимы прогулки на свежем воздухе. Ветерок шевелит темные локоны южанки и Велди с сожалением прикасается к своим так и не отросшим еще до пристойной длины волосам. Хорошо хоть, удалось подровнять немного, а то так бы и ходила чучелом.

А вот сосредоточенно рассматривает то один, то другой невзрачные с виду цветы Фаркон. Седина лекаря, большого знатока целебных трав, серебрится на солнце, щурятся подслеповатые глаза. Не был бы он так занят, девочка могла с ним заговорить. Однако отвлекать Фаркона от дела - себе дороже. В такие моменты добродушный старик бывает резок, может и нагрубить.

В окне украшенной пинаклями башни мелькает, чтобы тут же исчезнуть, загорелое до черноты лицо учителя изящной словесности. Велди знает, что мужчина обитает в замке с женой и здоровенным котом, но плохо помнит, как его зовут. Словесность младшая группа еще не проходила и девочка редко пересекалась с этим наставником.



Отредактировано: 27.01.2017