Лялька

Лялька

Не знаю, кто как, но я с детства мечтала о собаке. О маленьком плюшевом чуде, которое будет преданно смотреть на меня и лежать в ногах, пока я делаю уроки, а потом мы вместе побежим гулять...

Но мама не разрешала заводить щенка. Её аргументы казались мне глупыми и не выдерживающими никакой логики: я-де безответственная, заброшу несчастное животное через месяц, выгуливать и кормить собаку придётся маме, а ей и так некогда. Напрасно я клялась, что буду заботиться о щеночке сама и только сама. Мама была непреклонна. К тому же, она слишком высоко ценила нашу квартиру и сделанный недавно ремонт, чтобы позволить какому-то животному всё изгрызть и перепачкать. В общем, никаких шансов иметь четвероногого друга у меня не было.

Свою мечту я не похоронила, о нет! С подружкой, у которой была толстая такса, мы ходили на выставки собак, изучали породы и их особенности, подолгу гуляли по лесопарку рядом с домом. Дейзи радовалась мне, как лучшему другу, позволяла подолгу чесать её жирное брюшко и так умильно жмурилась при этом, что во мне зарождалась глухая тоска пополам с чувством безграничного счастья.

Такса подружки умерла, когда мы учились в выпускном классе. Варя плакала и торжественно клялась, что больше никогда, никогда в жизни, ни одной собаки… А я чуть не завалила экзамены от горя, но мне, если честно, повезло. Мы поступили в колледжи: я в экономический, Варька — в ветеринарный. По этому случаю родители подарили ей щенка дога, а мама разрешила мне завести попугайчика. Как раз то, что доктор прописал, а главное — вовремя, да! Очень скоро оказалось, что зелёному желтоголовому Петьке необходима подружка, потому что "попка скучает!" А потом сладкую парочку выпустили летать по квартире...

В общем, в тот момент, когда я начала встречаться с первым молодым человеком, мама окончательно потеряла голову от попугайчиков и жила исключительно ими, своими "тотошками", как она их называла ласково. В квартире летало и чирикало уже восемь поганцев: Петька с Чикой обзавелись потомством, и мама не решилась раздать, а тем более продать попугайчат. Когда я переехала к третьему по счёту парню, который вскорости стал моим мужем, попугайчики взяли контроль над квартирой. И мама каждого знала по имени, не говоря уже о генеалогическом древе тотошек...

С мужем мне повезло во всём. Кроме двух вещей: он терпеть не мог собак и слишком любил женское общество. Прожив с ним в относительном согласии три года, я не выдержала и ушла. К маме, конечно. Но места в родном доме мне не нашлось. Точнее, я не смогла разделить его с тотошками, которым, в отличии от меня разрешалось всё на свете, в том числе, и гадить в мою тарелку. И им за это никогда ничего не бывало.

Напрягшись, я взяла в банке кредит. И купила себе однушку. Крохотную, жутко неудобную и в ужасном состоянии. Пришлось выложить немало сил и зелёной валюты, чтобы привести квартирку в порядок. На дизайнерский ремонт меня не хватило, но у меня было чисто и свежо. Я была дома и сама себе хозяйка.

В общем, это всё предыстория.

Сама история началась, когда однажды после работы я сидела на форуме местного собачьего приюта и доколупывалась до заведующей с вопросами — когда приехать почистить клетки и погулять с питомцами? Зазвонил телефон. Варька вкрадчиво загундосила в трубку:

— Морозова, тебе деньги нужны?

— Фигня вопрос, кому они не нужны, — рассеянно ответила я, допечатывая два последних слова и отправляя сообщение.

— О! Тогда у меня есть для тебя работка!

— Продавать ничего не буду!

Варька уже неоднократно пыталась меня завербовать в секты типа Амвона и Орифлейма, была послана далеко и надолго, но попыток не оставляла. Это дело следовало пресекать на корню.

— Да ничего продавать и не надо! Тут на Арбате живёт бабушка, у бабушки собачка, бабушка едет в санаторий, а собачку некому смотреть!

— Чернышева, я ремонт только закончила! Никаких собак, по крайней мере, в ближайший год!

— Сейчас ты мне напомнила свою мать, — вздохнула подруга. — Дослушать можешь хотя бы?

— Могу. Но покороче, Склифосовский.

— Тэ зэ. Пожить у бабушки месячишко. Кормить, гулять и чесать собачку. Гладить и обнимать, когда собачке станет одиноко. Вы уловили мою мысль, уважаемая?

— Варя, огласи прайс лист, пожалуйста!

— А теперь внимание, публика! Цены! За возможность провести месяц на Старом Арбате в роскошной квартире с одинокой псинкой бабушка платит симпатичную сумму в писят конвертируемых американских рублей!

— Тю! Рвать задницу за полтинник?

— В день, тупица! Калькулятор возьми! Вот тебе и кухня новенькая! Сама же ныла, что слишком дорого!

Прибалдев от неожиданности, я без машинки посчитала сумму за месяц и присвистнула от удивления. А в чём тут хитрость? Что хитрость есть, я не сомневалась ни секунды. Поэтому так же вкрадчиво спросила у телефона:

— Варь, мне непонятны два момента. Первый — откуда у бабуси божьего одуванчика полторы тыщи баксов? Второй — а чего ты сама не клюнешь?

— Спокойно, Морозова! — засуетилась подружка. — Никакого обмана, бабуся подпишет договор. А денег у неё как у Скруджа Макдака! Я в квартирке была, там картинная галерея пополам с антикварной лавкой! А я не могу, ты же знаешь, мне Хауза не с кем оставить, а он собак не переносит!

Это было чистой правдой, Варькин мраморный дог не терпел присутствия своих сородичией в одном помещении больше трёх секунд.

— В общем так. Я тебе дам телефончик, бабусе уже срок припирает, позвони и пообщайся. У тебя как раз отпуск, заработаешь немножко денюжков на сыр к бутерброду!

— Варь, а что за собака хоть? — шаря по столу в поисках ручки, я с тоской задала контрольный вопрос, тот, что в голову.