Любимая княгиня

Глава первая. «Смерть Ярослава»

1054 г(1). Вышгород.      

  Февраль разгулялся метелью, зимние холода явно не надумывали уходить, загостились на Днепре. Широкая река, покрывшись толстым слоем снега, была похожа на просторное поле. Замело все следы, если какие и были. Да только кому и куда было отправляться? Всё замерло от неумолимо приближающейся смерти Ярослава, умирающего в своей опочивальне. Уже давно он хворал и почти никуда не выходил, а недавно стало ясно, что жизнь покидает его окончательно. Домашние тихо сидели по углам, а челядь незаметно, стараясь не тревожить мрачные думы княжеской семьи, сновала в своих обычных заботах. Единственный гонец был послан ещё несколько дней назад к Святославу, второму по старшинству Ярославичу, чтобы приехал проститься с отцом, поскольку все понимали – час смерти вот-вот настанет.       

В княжеских хоромах, поправляя воротник рубахи, будто не знал, чем ещё занять руки, сидел на лавке князь Изяслав. Противоречивые мысли носились в его голове. С одной стороны, хотелось, наконец, стать главным, старшим над всеми, повелевать братьями и больше не быть подотчётным отцу, чтоб перестали ему тыкать, как жить да вести себя. А с другой – не чувствовал он готовности к этому месту, боялся, что может начаться борьба, очередная усобица, и он будет в самом центре – главным бельмом на глазу всем. Ведь пять сыновей у Ярослава остаётся, у каждого будут свои силы, притязания, сторонники. Не было опыта у Изяслава, которому исполнилось тридцать лет, не готовился он к великому княжению. Если бы два года назад не скончался первый наследник отца, не пережив его, не видать бы Изяславу этого положения, а так появилась у него возможность захватить манящий престол, на что прежде он не мог и надеяться. Да не захватить даже, а просто взять упавшее в руки. Не было в прежние дни амбиций, жажды власти, а тут – удача! И лёгкость, с которой всё само стелется, переменяла Изяслава. Он задумался, засомневался. Видел, как смотрят на него бояре, как братья поглядывают; все делались почтительнее, и это не могло не пробудить желания отозваться, взять предначертанное судьбой и пользоваться этим. С отцом уже было всё обговорено, тот прилюдно одобрил старшинство Изяслава, признал его преемником, другим сыновьям наказал его слушаться, всем им велел не ругаться меж собой и не воевать за власть, а мирно, по очереди, как положено, перенимать друг у друга её, если что приключится.      

 В горницу, отвлекая Изяслава от мятущихся рассуждений, вошла его жена.

- Что спать не идёшь, любезный князь? – Словно в отместку за вкрадчивость женщины, мужчина покосился на неё и, ничего не сказав, отвёл глаза. – Али ждёшь чего?

- Чего мне ждать?! – огрызнулся он, нервно взмахнув руками. – Чему быть – того не миновать, а чему не быть – того и не дождаться.      

 Княгиня, в который раз убеждаясь, что беспричинно вызывает раздражение супруга одним своим присутствием, сразу же поникла. Сколько раз пыталась она лаской, терпением и любовью наладить свои отношения с Изяславом, да никак не выходило (2).

- Сама чего полуночничаешь? – недовольно спросил супруг. – Иди, ложись, Олисава!     

  Женщина хотела сказать, что уже ложилась, да вот, опять не дождавшись ненаглядного, пришла за ним. Но осеклась. Не десять, и не двадцать раз, а много больше говорила она подобное Изяславу, но ничего не менялось. Нет, это уже не разбивало ей сердце – любви в нём давно не было, но так хотелось, чтобы всё было по-людски, чтобы уж если не другие чувства, то хотя бы гордость её была удовлетворена возвратом верности и привязанности мужа. Давно забытая, а когда-то такая пылкая гордость!     

  Это теперь её звали Олисавой, а когда-то нарекли девочку Гертрудой. Родившись королевской дочерью, окруженная заботой и вниманием, она была польской королевной, получила образование, какому могли позавидовать и мужчины, не знала печали и бед, поджидавших в будущем. Но едва исполнилось ей четырнадцать, как выдана Гертруда была замуж в Киев, за сына конунга (3) Гардарики (4). Брак был выгодным и обещающим помочь бедственному положению её брата, который к тому моменту уже должен был занять престол умершего отца, если бы не налетели на Польшу со всех сторон недруги да враги. Киевские князья тоже традиционно претендовали на пограничные земли, князь Ярослав отобрал двадцать с лишним лет назад Червенские территории, увёл в полон много польских людей, и теперь, в очередной кризисный период, только брачный союз мог остановить захват и войну. Казимир выдал сестру за Изяслава, сам вскоре женился на его тётке, Марии Владимировне, породнившись дважды. Мир и всё, чего хотелось от этих договоренностей, было достигнуто. А вот проигравшей оказалась Гертруда, крестившаяся здесь, как Елизавета. Муж же, на местный манер, в светлую пору начала супружества, звал её Олисавой, что среди семьи и прижилось.    

   Став в четырнадцать лет женой, Гертруда и близко не представляла, что вообще должна делать. Воспитание и образование получала она в монастыре, где выучилась грамоте, духовным законам и молитвам. Но её свежесть и невинность, конечно, приглянулись Изяславу, которому всего-то и было на год больше. Первые месяцы они пробыли почти друзьями, осторожно познавая тайны интимной стороны жизни, и в те дни Елизавета влюблена была в того, кого назначили ей в мужья. Сколько счастья выпало тогда на её долю! Но шло время, а молодая жена никак не могла подарить ребёнка супругу. Больше двух лет прошло с момента венчания, а результата не было. Изяслав стал яриться, злиться, упрекать жену в несостоятельности. Без сожалений и, не зайдя даже проститься, уехал с братьями в поход на Царьград, а когда вернулся оттуда через год, превратился в совсем уже чужого человека. Завёл себе полюбовницу, которая быстро сумела подарить ему сына. И к тому дню, когда молитвы Гертруды были услышаны, и она сама родила первенца, в хоромах их уже бегал годовалый, незаконнорожденный Мстислав, которого Изяслав взял к себе, точно это было нормально. Пять лет спустя княгиня разродилась вторым сыном, но с тех пор муж к ней захаживал крайне редко, предпочитая компанию дворовых девок или дочерей младших дружинников. Часто Изяслав ездил на охоту или устраивал пирушки, но до семьи ему дело было мало. «А ведь когда-то он был не таким, - глядя на кручинившегося о своём мужа, думала Олисава, - он и сейчас не плохой человек, да только избаловался. Нельзя уступать всем соблазнам, нельзя брать всё, что хочется. Вот, теперь он власти захотел. Ох, образумился бы, пропадёт ведь!». Но, зная, что слушать её князь не будет, Гертруда незаметно покачала головой и ушла к себе в светлицу.