Любить солнце

Любить солнце

Какого же любить солнце?
Никто не знает ответа, пока не полюбит. Солнце это, не только звезда, которую многие ненавидят по утрам в рабочие будни. Солнце–это нечто большее.
И именно сейчас молодая, красивая и интересная француженка хотела бы увидеть, хотя бы лучик золой чипсины на покрытом дождевыми облаками небе.
Стук каблучков об брусчатку, шуршание многослойной мини-юбки, которая при любом порыве холодного февральского ветерка задирается по самую талию, но девушка со стрижкой боб не сдаётся и походкой от бедра направляется на треклятую остановку, чтоб попасть на встречу со своим лучшим другом.

Джули Вивьен успела раз десять возненавидеть своего товарища и сообщника по всем тяжким, только из-за того, что тот счёл необходимым позвать её на выступление уличных танцоров, в такую-то отвратительную погоду.

Зачем, ну зачем я согласилась? Могла бы сидеть на разбросанных по мягкому ковру подушках дома и смотреть в полнометражное окно, с кружкой тёплого медового молока в руках, а рядом бы лежал сборник сонетов Шекспира, с проигрывателя играл бы джаз. Так нет, прослушав весь диалог, именуемый монологом благоговейного, дала согласие на прогулку. Погода мерзостно-ужасная. Волосы с отливом в медь даже с новой стрижкой под горячие ножницы умудряются лезть в лицо, юбка перекручивается, а любимая новая обувь натирает и жмёт.

Мне остаётся только кутаться в своё пальтишко и искать плюсы от предстоящего вечера.

Ногам холодно, красные колготки с гетрами совершенно не греют. Иду вдоль торговых лавок наспех поправляю юбку, заправляю блузку и ерошу волосы.

Мой автобус подъезжает на остановку и я на зло всему миру начинаю быстрее семенить, дизайнерские туфли на шпильках уверенно ступают в лужи.

Ну всё, теперь я просто обязана встретиться с Лелем Бенсоном и отобрать у него его растянутый, но тёплый жёлтый свитер или его любимую зелёную толстовку с катышками, при этом Лель просто обязан угостить меня кофе с фирменными пирожными в полюбившемся нами кафе «Французские сласти».

Бегу что есть силы, ветер обдувает лицо. Образ сказочной нимфы на прогулке больше похож на ожидание против реальности, а реальность такова: прафурсетка в поиске моряка.

С благословением всех предков и своим талантом ходулиста, я добегаю на проклятых пыточных кандалах до общественного ада на колёсиках, и даже блузка из велюра при моём спринтерском забеге не расправилась из под приталенного кожаного ремешка с пайетками. Правда юбка всё-таки задралась и перекрутилась так, что молния, которая должна быть сзади, оказалась спереди.

Поездка прошла почти удачно. Правда я умудрилась отдавить ногу какому-то симпатичному, но увы некультурному пареньку, затем заехать своей красивой лаковой сумочкой какой-то абсолютно немилой и непонимающей в моде бабусе по голове, потом совершенно случайно по своей неуклюжести сесть какому-то дедуле-профессору с остеоартритом (был характерный звук старого тельца) на коленки (в своё оправдание скажу, что дедуля, явно не английский денди и ругательства у него не профессорские, да и ручонки загребущие), ну и оплатить проезд купюрами вперемешку с фантиками от мятных леденцов.

Выйдя из транспорта, я сразу же увидела среди толпы незнакомцев Леля. Бенсон стоял прислонившись к рекламному столбу под навесом, в нелепой вязаной шапке с помпоном, в фирменном кожаном бомбере на меху с эмблемой из какого-то анимационного фильма, в том самом тёплом желточном свитере, а под мягкой вязаной желтизной торчит клетчатая бежево-красная рубашка, в довершении образа чёрные джинсы и красные кеды Nike Jordan.

«Какой же он красивый», —пронеслось в моих мыслях, так всё, хватит. Лель хмуриться, в руках у него телефон, а в моей сумочке мини-концерт от Эда Ширана. Нужно побыстрее добраться до друга, там где стоит Бенсон нет луж, но к прекрасному дополнению прилагается толпа.

Большой волной эти люди направляются в мою сторону, куда-то бегут, толкаются, размахивают зонтами(я бы тоже помахала, вот ведь не задача, так спешила, что оставила его в прихожей), громко говорят и совсем не смотрят по сторонам.

Я так засмотрелась на Леля, что не заметила, как меня толкнули в сторону и бурный поток продолжал меня атаковать. Пока я, размахивая локтями и шла к так называемой живой точке, умудрилась пропустить взглядом водосточный люк. Прощай новая неудобная, но очень эффектная обувь. Я застряла и выбираясь из «плена» сломала каблук, радует лишь то, что смогла дойти до киоска. Пара шагов отделяют от высокого, складного брюнета.

«Боже, какая же я дура! Нет! Я не могу так опозориться! Нужно срочно возвращаться домой!»—в горле собрался комок, на глазах вот-вот проступят слёзы, а так хотелось быть красивой.

Пока девушка боролась с наступающей паникой и накатывающей истерикой её заметили. Лель сильно нахмурился, рассматривая симпатичную ему девушку, что это Джули он понял сразу даже с этой дерзкой мальчишеской причёской. Точно Джули, но с ней явно что-то не так. Её наряд вызывал много сомнений у парня. Красиво, но совершенно не для такой погоды, а когда взгляд добрался до обуви то, тут Лель не выдержал:

—Вот ты, дурёха! —воскликнул, тем самым напугав не только шатенку, но и прохожих. —Зачем так вырядилась? Знал бы не позвал на эти чёртовы танцы! — в голосе злость с раздражением, а лицо такое, будто съел лимон целиком, Бенсон в три размашистых шага преодолел оставшееся между ними расстояние.

Всё, это было последней каплей. Джули не выдержала и начала плакать. Сперва одна слеза, затем вторая и вот теперь не только на улице дождь, но и на лице со смазанным макияжем. Взбалмошная девчонка своим видом сильно напугала Леля, он прижал её к себе и стал шептать:

—Эй, ты чего? Что стряслось? Что-то болит? Где? Сильно? — столько волнения и чего-то ещё, но Джули не видит и не слышит глаза закрыты пеленой из непролитых слёз, а шум, стоящий вокруг искажает голос настолько, что кажется, друг вовсе не переживает, а злится на неё.